"Феликс Дымов. Ищу себя" - читать интересную книгу автора

биопанели появился лишний рубильник, зачем-то нацеплены кольца
Лизеланга... Ай-я-яй, спектроскоп-то пылью зарос, похоже, им ни разу не
пользовались. И конечно журнал наблюдений у Радюша опять валяется
раскрытый на последней странице - времени не хватило сунуть в стол. Может,
надеется, господь-бог пошлет ему за ночь новые данные? Придется сыграть
роль господа-бога.
Оглянувшись, видя, что Зойка с Юрой наскоро наводят лоск в раковине
модель-инкубатора, Анатолий Сергеевич вороватым росчерком изобразил
марганцовкой, прямо под неоконченным результатом, танцующего цыпленка. Он
с удовольствием подумал, как заставит растяпу Радюша переписывать
испорченный журнал - не назло, конечно, а исключительно в воспитательных
целях. Настроение в привычной обстановке выровнялось, утратило оттенок
болезненного недоумения, и, дойдя до сдвинутых вместе столов Людочки и
Катеньки Пинаевых, которых для скорости называли одним общим именем ЛЮКИ,
он только губы в ниточку подобрал. Этим сестрицам-болтушкам он, например,
никогда не позволял селиться рядом. Себе дороже!
Чем дальше Анатолий Сергеевич шел по лаборатории, тем определеннее
становилось какое-то несовпадение между увиденным - и восстановленным из
памяти. Каждую шкалу, даже расположение приборов, он помнил лучше линий
собственной ладони. Но помнил не своей, а посторонней памятью, которая
лично его не касалась, не задевала, не звала немедленно продолжить то, к
чему так рвался из Свердловска. Противоречие между памятью и зрением
рождало устойчивое беспокойство, особенно невыносимое из-за того, что он
чувствовал себя здоровым - здоровым тем здоровьем, о котором не надо
спрашивать мнения врачей, которое само по себе чистым звоном гуляет по
телу.
Между тем в лаборатории собирался народ. Прикатился из кабинета Петручик,
на ходу промокая платком лысину. Прослезился у Билуна на плече. И все
кудахтал добродушно и искренне, как хорошо и как вовремя для лаборатории
возвращение шефа. Петручик был начисто лишен честолюбия и не связывал со
смертью начальства никаких планов собственного возвышения, поэтому слова
его следовало принимать без натяжки - Анатолий Сергеевич действительно был
здесь нужен...
Директор института, наоборот, предложил не торопиться с работой, с
недельку отдохнуть. Директор боялся сложностей, каковыми в данном случае
являлась перемена руководства в середине планового квартала. Поэтому с
понятной, неискусно замаскированной хитростью ссылался на необходимость
кончить серию опытов коллеги Петручика.
- Передавать на ходу слишком сложно, - заключил директор кратенькую речь.
- Отдыхайте пока, Анатолий Сергеевич. Подлечивайтесь. Я дам команду кадрам
оформить дополнительный отпуск.
Спорить было не о чем. И Билун уже начал потихоньку ломать голову, чем
займет себя в дни неожиданного досуга.
У директора были свои постоянные сопровождающие. Затесавшись в его свиту,
Анатолий Сергеевич к концу обхода шагал во главе довольно-таки
внушительной толпы под нарастающий шепот: "АС! АС! АС вернулся!" Особых
иллюзий насчет любви к себе он не питал - некоторые вновь принятые
сотрудники вообще видели его впервые. Но все радовались поводу на минутку
сбежаться вместе и пошуметь. Кроме того, факт излечения неизлечимого -
безотносительно к судьбе конкретного Билуна А. С. - будил во всех