"Феликс Дымов. А она уходила..." - читать интересную книгу автора

Рад искоса посмотрел на Инку. Она гулко ступала по мосту удивительно
плавной, широкой и вместе с тем замедленной походкой, будто раскачивала
мост своими шагами. Мост отвечал ей, льнул к ее ногам.
- Почему ты вспомнила метро?
- Туннель!- Инка махнула рукой вперед, на сходящиеся фермы.
- Эх ты, чужая жена! - Он поднес к губам Инкину руку, подышал на кольцо,
чтоб оно затуманилось.
- Чудик. Не чужая. И не жена. - Инка рассмеялась. - Я ведь не замужем.
Вряд ли в этот момент лицо Рада сильно отличалось от театральной маски,
воплощающей изумление. Наверное, поэтому Инка, не ожидая вопроса,
постучала ногтем по кольцу:
- Это - чтобы мужики не липли. Между прочим, помогает...
Рад не стал разуверять ее, объяснять, что не всем, не всегда, некоторых,
наоборот, поощряет. Придумала же себе защиту девчонка, а? Не хочешь -
удивишься. Потом-то ему хватало поводов для удивления. Логика ее поступков
отличалась непонятной ему мотивированностью, странностью,
последовательностью выдумок. Требовалось усилие удержаться в рамках
Инкиных истин, которым, впрочем, она легко подчиняла всех своих друзей и
знакомых. Именно это и не давало Инке сделаться привычкой Рада. Едва ему
начинало казаться, что он знает о ней все, она выкидывала очередной фокус
и снова куда-то уходила-уходила...
Теперь, похоже, она уходила насовсем. Сцепленные на столе руки, золотая
дужка кольца на пальце разделили их сейчас надежнее любых расстояний. И
конечно же, не натуральным фактом замужества, в конце концов, Рад не был
ханжой. Нет, просто чужое колечко, результат уже не липовой свадьбы,
подвело итог их недолгой любви.
Когда Рад заметил неладное? Неужели в тот день, когда у Инки внезапно
изменился почерк? До того дня она владела феноменальной скорописью. Нет,
не стенографией, в стенографии он немножко разбирался, а какой-то
невиданной системой: облегченное начертание букв плюс неуловимо быстрые
движения пальцев. Строчки составляли мельчайшие синусоиды и петли одного
направления, непривычные на бумаге, но все же доступные для чтения.
Нормальный человек не забудет такого удобного письма и без повода не
перейдет на громоздкий старый способ. А вот Инка перешла...
И все же насторожился Рад совсем не в тот раз, не после истории с
почерком. В тот раз он принял Инкину "забывчивость" за ее очередной
пунктик. А присматриваться начал, пожалуй, лишь открыв в ней так же
внезапно прорезавшуюся, прямо-таки болезненную стыдливость: она до
истерики стала бояться собственной наготы, и безобидная, вполне допустимая
у других странность выглядела в ней ненатуральной. Ибо это не вязалось с
Инкой, относившейся к своему телу немножко извне, как к хорошо знакомому
произведению искусства.
Однажды, например, она мылась в ванной, закинув по обыкновению руки за
голову локтями вверх и прислушиваясь к тугой, сильной, насыщенной воздухом
струе душа. Рад знал эту ее привычку открыть настежь дверь и самозабвенно
уйти в наслаждение. Вода не разбрызгивалась - прилипала к ее коже,
прозрачной серебряной пленкой облепляла острые локти, подмышки,
приподнятые движением рук груди... Почувствовав незнакомый взгляд, Инка
открыла глаза. Посторонний мужчина умоляюще выдавил:
- Ради бога... За мной гонятся пьяные...