"Феликс Дымов. А она уходила..." - читать интересную книгу автора

Инка неторопливо задернула занавеску и, высунувшись, показала пальцем
задвинуть засов.
В коридоре затопали, послышались чьи-то полуразборчивые голоса:
- Где он?
- Федька сюда не забегал?
- Вылезай, гад, убьем!
Рад быстро выдворил дебоширов из квартиры (ну, Инка, широкая натура! И
наружную дверь не захлопнула!), стукнул в ванную: "Не бойся. Какие-то
ханурики по ошибке залетели!" Едва он скрылся в комнате, девушка велела
несчастному Федьке убираться.
Много позже она со смехом описала Раду жалкого, дрожащего человечка,
пересидевшего шум под раковиной. Что-что, а рассказывать Инка умела! Рад
был потрясен: он, ни о чем не подозревая, гонялся по коридору, отстаивал
территорию, а темная личность в это время была отделена от девушки лишь
тонкой, декоративно замутненной занавеской.
- И ты даже не вскрикнула? Он же... Он же мог...
- Ну, что ты!
В этом была вся она - доверчивая и самоуверенная. Он долго мучился
видением этой сцены, не прощал заочному обидчику нечаянного визита. Ух,
попадись - точно б врезал! А Инка ничуть не изменилась - при полной
иллюминации разгуливала по квартире голышом, мылась в распахнутой ванной,
по-прежнему забывала проверить, заперта ли наружная дверь.
Смелость ее сломалась в один день. Инка начала всюду гасить свет, тянула
на себя простыню в постели, кидалась прятать высунувшийся из
неприхлопнутого шкафа чулок. Она не умела быть нарочитой, не умела
притворяться. И если уж страдальчески переносила несчастье наготы, значит,
страдала по-настоящему. Вот тут - именно тут! - Рад и понял, что Инка
уходит.
Собственно, когда он окончательно сообразил, точнее, когда нашел в себе
силы сказать себе об этом, Инки возле него уже не было, она ушла. То есть
она, конечно, никуда не исчезла, не скрылась, не уехала, она была рядом,
но так же далеко, как если бы они были не в одной квартире, а в разных
исторических эпохах. Ее глаза, руки, голос - все было почти ее. И все-таки
Инки в этой женщине больше не было. Другая стала хозяйкой Инкиного тела,
надела и носила присвоенное трудно, неловко, будто заново к нему
привыкала. Рад с удивлением заметил, как отяжелели и оплыли книзу Инкины
щеки, от этого Инкино лицо сразу как-то потеряло живую остроту и
податливость.
Рад не мог смириться с потерей. Пусть не до конца, пусть с новыми
странностями, но Инка должна к нему вернуться. Ведь что же такое получится
на Земле, если ни с того, ни с сего распадется такая любовь! Да ему просто
не прожить без Инки, вот не прожить и все!
Рад взял девушку за руки, усадил на диван. В комнате было сумеречно,
по-военному громыхал телевизор, сотрясая комнату синим медицинским светом.
Из-за окна сквозь едва опушенные ветки тополя просачивалось'холодное небо.
- Ну, давай поговорим, хочешь?
- Давай, - безразлично согласилась Инка.
Уже в самом этом безразличии незримо присутствовал страх, как он
присутствует в неосвещенной улице и в бьющем полночь колоколе на старой
кладбищенской часовне. Раду подумалось, если Инке удастся перешагнуть