"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу автораждать.
Когда Песков ушел, Кленов взял Голубева под руку: - Вы имеете возможность отыграться, дорогой товарищ. Пока Николай Николаевич доставал шахматы, Голубев сидел, подперев голову. "Быть может, увеличить дозу пенициллина? - думал он. - Или комбинировать пенициллин с сульфазолом? По последним работам, такое лечение проходит успешно. Почему Песков об этом не сказал? Он-то, конечно, знает". Николай Николаевич взял две пешки - белую и черную, спрятал их за спиной, а потом, зажав по одной в кулаке и вытянув перед собой руки, спросил: - Какая ваша? Голубев, не глядя, ткнул пальцем в воздух. - Не понял. - Правая. - Ваши опять черные. Николай Николаевич не спеша расставил шахматы, подождал Голубева, сделал первый ход и спросил: - Не ввести ли нам еще пенициллин внутрь перикарда? Это сделать можно, Я там оставил резиновую трубочку. - Не знаю, Николай Николаевич. Я никогда не лечил гнойные перикардиты. Несколько минут они играли молча. Слышалось постукивание фигур о доску. Николай Николаевич на этот раз был неузнаваем: играл без азарта, брал фигуру, подолгу держал ее над доской, [599] делал первый попавшийся ход и не торопил партнера: снял коня, прижал его к щеке и сидел в такой позе, о - Н-да, - встряхнулся он. - Чей сейчас ход? - По-моему, ваш. Николай Николаевич поставил коня не на ту клетку, на которой он стоял раньше, и негромко проговорил: - Знаете, дорогой товарищ, за мои сорок лет работы хирургом у меня... по моей вине умерло всего три человека... Вы ходили? - Да, слоном. Вместо ответного хода Николай Николаевич начал поправлять фигуры и продолжал с необычайной для него грустью в голосе: - Первой была молодая женщина. Ее доставили на "скорой помощи" ночью. Я был тогда еще молодой, носил усики, такие гусарские. Увидела она мои усики и отказалась от операции. Вероятно, вид мой не внушал доверия. Ну, а я не настоял, не убедил ее. Под утро больной стало так плохо, что она согласилась на операцию. Но было уже поздно. Начался перитонит. А привезли ее с частичной непроходимостью... К концу моего дежурства она умерла. Я и сейчас вижу ее черные волосы, распущенные по белой подушке. - Николай Николаевич снял с доски фигуру и стиснул ее в руке. - Да, а вот был еще в моей практике и такой случай, - продолжал он. - Привезли ко мне раненого прямо с передовой. Не понравилась мне его рана. Надо было ампутировать ногу выше колена. Правую ногу, как сейчас помню. Парень был молодой, курносый, и родинка на щеке. Принялся он упрашивать меня. Смотрит прямо в глаза и просит не отнимать ногу. У меня к ампутации вообще сердце не лежит: брат у меня родной в шестнадцатом году на костылях вернулся... Пожалел я солдата, смалодушничал. На следующий день все равно |
|
|