"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу автора

старости-то лет. Это все наш председатель Игнат Петрович помог.
Глаза Прасковьи Петровны потеплели, в уголках губ мелькнула и погасла
добрая улыбка.
- А откуда вы узнали о болезни сына?
- Так ведь телеграмму дали.
- Кто?
- Должно, начальник...
Прасковья Петровна полезла в карман, достала и развернула белую с
красной полосой бумагу: [579]
- Вот, Хохлов подписал. - Она насупилась и, не выдержав, спросила: -
Как Павлуша-то? Шибко плохой?
- Ну что вы, Прасковья Петровна...
- Я понимаю, доктор. Ежели бы не плохой, так нешто стали бы меня
"молнией" вызывать.
Голубев помедлил, взглянув на Прасковью Петровну. Она стояла
выпрямившись, обхватив узелок обеими руками. Из-под черного полушалка
выбился седой волос и блестел на свету.
- Ваш сын, Прасковья Петровна, совершил героический поступок - спас
утопающего товарища, но сам при этом простудился. Болезнь у него тяжелая, но
надежда на спасение есть.
И Голубев рассказал обо всем.
Прасковья Петровна не проронила ни слезинки, только плотно сжала губы и
большими натруженными руками все мяла узелок, все мяла, будто искала что-то
и не могла найти.
- К нему-то можно? - спросила она.
- Только вы его, пожалуйста, не расстраивайте.
- Постараюсь.
Голубев все-таки решил пойти в палату, подготовить больного.
Сухачев лежал высоко на подушках. После пункции ему стало лучше, дышал
он ровнее.
- Как, Павлуша, себя чувствуешь? Сухачев ответил не сразу, неохотно:
- Ничего.
- А я тебя порадовать хочу. К тебе...
Голубев не успел договорить. Сухачев вздрогнул, открыл рот, точно
собирался крикнуть, но не крикнул, только прошептал еле слышно:
- Ма-ма...
- Лежи, Павлуша. Ложись, мой родной. Прасковья Петровна большими,
надежными руками взяла сына за плечи, осторожно уложила на подушки,
наклонилась, поцеловала. Несколько минут они разглядывали друг друга и ни о
чем не говорили...
Прасковья Петровна вышла из палаты через сорок минут. Голубев посмотрел
на часы. Никто не знал, о чем она говорила с сыном. Вид у нее был усталый,
как после тяжелой работы. Черный полушалок свалился на плечи, и один конец
тащился по полу. Она подошла к Голубеву и сказала: [580]
- Так операцию-то, доктор, делайте. Он согласился.
- Правда, Прасковья Петровна? Ну, вот и хорошо!
Прасковья Петровна прикрыла лицо широкой рукой, между пальцами
просочилась слезинка и медленно покатилась в рукав.

23