"Владимир Яковлевич Дягилев. Доктор Голубев " - читать интересную книгу автора

- Куда? Гм... На сердце, конечно.
Он сделал попытку улыбнуться, показывая вставные тусклые зубы.
- Вы, Леонид Васильевич, можете идти, Благодарю вас за приятную беседу.
- Слушаюсь.
Голубев встал, почтительно поклонился и твердым шагом вышел из
кабинета.

6

Сто седьмая гвардейская палата, как ее с гордостью называли больные, -
светлая и чистая. Благодаря широким окнам, сводчатому высокому потолку,
нежно-голубой масляной краске, покрывавшей стены, палата казалась выше,
вместительнее, воздушнее, чем была на самом деле, В палате десять коек:
пять - слева от дверей, пять - справа. Между койками тумбочки, перед койками
табуреты. Все выкрашено белой краской. И когда сюда заглядывает солнце, то
все начинает сиять, лучиться, по стенам и потолку бегают золотистые зайчики,
паркетный, натертый до блеска пол пересекает слепящая дорожка.
Жизнь в палате начиналась с шести тридцати утра, Приходила дежурная
сестра, измеряла температуру.
Первым просыпался старшина палаты Кольцов - рослый, загорелый, с
остроугольным шрамом на левой щеке. [519] Он встряхивал головой, делал
несколько резких движений руками - "разминался" - и садился на койке.
Так было и в это утро. Кольцов оглядел палату хозяинским глазом.
Кровати стояли ровными рядами, как в строю, аккуратно свернутые синие
госпитальные халаты лежали на табуретах. Только один халат был не свернут, а
брошен комком. "Опять Лапин. Вот растрепа! - возмутился Кольцов. - Всё
стишки в башке".
Тут старшина заметил новенького. Он лежал на груде подушек на крайней
койке у дверей. Кольцов слегка ткнул в бок своего соседа:
- Семен, проснись маленько.
Хохлов лежал, накрывшись с головой простыней, и даже не пошевелился.
- Семен! - настойчиво повторил Кольцов.
Из-под простыни показалась рыжая голова, курносый нос в веснушках.
- Чего тебе-е? - сквозь зевоту протянул Хохлов.
- У нас новенький.
- Ну и пущай, я не возражаю.
Из другого конца палаты послышался приглушенный стон. Друзья вскочили и
поспешили к новенькому. Тот дышал так, точно за ним кто-то гнался.
- Чего надо? - спросили друзья в один голос.
Оба кинулись к графину, налили воды. Новенький пил медленно, постукивая
зубами по кружке. Пока он пил, друзья не отрывали глаз от его лица: оно было
бледным, и золотистые брови особенно подчеркивали эту бледность, ввалившиеся
глаза казались большими и горящими глубоким внутренним огнем.
Напившись, новенький отдал кружку, поблагодарил.
- Откуда прибыл, товарищ? - поинтересовался Хохлов.
- С Подъемной...
- А я с Гремино. Твоя как фамилия?
- Сухачев...
- А моя - Хохлов. А что у тебя болит?
- Грудь.