"Владимир Яковлевич Дягилев. Гвардейцы " - читать интересную книгу автора "Зря пишу. Наташа подумает, что кисну".
"Прежде всего, - упрямо продолжал Филиппов, - все произошло не так, как я ожидал. И это меня разочаровало, если это слово уместно во время войны. Я оказался почему-то в стороне от событий. Работа идет мимо меня, И это, поверь, Наташа, очень обидно..." Филиппов передернул плечами, сильнее сжал карандаш. "Я пока что больше наблюдаю и мало делаю, - откровенничал он. - И как будто делаю не то, что должен. Не нашел себя, понимаешь? Впрочем, расскажу все по порядку. [350] В ночь перед наступлением я уснул поздно. Все думал, как и что будет, и радовался, что сбылась моя мечта. Снился мне какой-то невероятный сон (а ты знаешь, что сны мне никогда не снятся). Проснулся я от страшного грохота. В первую секунду не понял, что случилось. Вскочил, огляделся. Санитар мой спал на ящике. В машине горел свет - я позабыл его погасить. Я заметил, что лампочка, точно маятник, раскачивается из стороны в сторону и вся машина дрожит, будто ее трясет лихорадка. С улицы доносился равномерный мощный гул. Тогда я догадался, в чем дело. "Сатункин, вставай! Началось!" - крикнул я и выскочил на улицу, как был, в одной гимнастерке и без шапки. Было еще темно. Едва брезжил рассвет. Земля дрожала под ногами, и мне казалось, что воздух тоже дрожит и гудит. У меня было такое состояние, Наташа, я не смогу тебе выразить. В общем, небывалый подъем, праздник. Особенно, когда ударили "катюши"". - Где здесь начсанбриг? - услышал Филиппов хрипловатый голос. Он оторвался от письма, приоткрыл дверь. Перед ним в измазанном, пропахшем бензином и маслом полушубке стоял молодой шофер. - Я начсанбриг. А что вы хотите? - В деревню Группки. Это прямо по дороге, а потом будет поворот, так направо. Шофер деловито поправил двупалые рукавицы: - А это, значит, далеко. Двадцать один километр будет. Поближе бы надо. - Правильно, дорогуша. Но там раненые. Вот медсанвзвод им окажет помощь, отправит дальше в медсанбат и тогда сам сюда приедет. Шофера, видимо, не удовлетворил такой ответ. Он смерил Филиппова неодобрительным взглядом, козырнул по привычке и заспешил к своей "полуторке". Филиппова задело молчаливое недовольство шофера: "Черт возьми, все в чем-то меня винят". Он потянулся, чтобы с силой захлопнуть дверцу и продолжать письмо, но в этот момент его снова окликнули: - Капитан, не захлопывайся. Дозволь челом бить? Филиппов в первую минуту не узнал Цырубина. Шутливое обращение незнакомого человека кольнуло его. - Что вам угодно? - сухо спросил он. - Привет. - Цырубин снял рукавицы и рывком подал Филиппову руку. [351] И когда Филиппов увидел эту руку - огромную, узловатую руку, со следами крови на пальцах, - он узнал Цырубина. В ту памятную ночь перед наступлением, когда комбриг в своей землянке ставил задачу, Филиппов видел эту руку, сжатую в увесистый кулак. Ему тогда вспомнился плакат: мощный кулак рабочего гвоздит по фашистам. Он вообразил, как эта живая кувалда ударит по фрицу (так бывало, наверно), - несдобровать от такого удара. |
|
|