"Владимир Яковлевич Дягилев. Гвардейцы " - читать интересную книгу автора

"Зря пишу. Наташа подумает, что кисну".
"Прежде всего, - упрямо продолжал Филиппов, - все произошло не так, как
я ожидал. И это меня разочаровало, если это слово уместно во время войны. Я
оказался почему-то в стороне от событий. Работа идет мимо меня, И это,
поверь, Наташа, очень обидно..."
Филиппов передернул плечами, сильнее сжал карандаш.
"Я пока что больше наблюдаю и мало делаю, - откровенничал он. - И как
будто делаю не то, что должен. Не нашел себя, понимаешь? Впрочем, расскажу
все по порядку. [350] В ночь перед наступлением я уснул поздно. Все думал,
как и что будет, и радовался, что сбылась моя мечта. Снился мне какой-то
невероятный сон (а ты знаешь, что сны мне никогда не снятся). Проснулся я от
страшного грохота. В первую секунду не понял, что случилось. Вскочил,
огляделся. Санитар мой спал на ящике. В машине горел свет - я позабыл его
погасить. Я заметил, что лампочка, точно маятник, раскачивается из стороны в
сторону и вся машина дрожит, будто ее трясет лихорадка. С улицы доносился
равномерный мощный гул. Тогда я догадался, в чем дело. "Сатункин, вставай!
Началось!" - крикнул я и выскочил на улицу, как был, в одной гимнастерке и
без шапки. Было еще темно. Едва брезжил рассвет. Земля дрожала под ногами, и
мне казалось, что воздух тоже дрожит и гудит. У меня было такое состояние,
Наташа, я не смогу тебе выразить. В общем, небывалый подъем, праздник.
Особенно, когда ударили "катюши"".
- Где здесь начсанбриг? - услышал Филиппов хрипловатый голос.
Он оторвался от письма, приоткрыл дверь. Перед ним в измазанном,
пропахшем бензином и маслом полушубке стоял молодой шофер.
- Я начсанбриг. А что вы хотите?
- А куда, значит, раненых везти?
- В деревню Группки. Это прямо по дороге, а потом будет поворот, так
направо.
Шофер деловито поправил двупалые рукавицы:
- А это, значит, далеко. Двадцать один километр будет. Поближе бы надо.
- Правильно, дорогуша. Но там раненые. Вот медсанвзвод им окажет
помощь, отправит дальше в медсанбат и тогда сам сюда приедет.
Шофера, видимо, не удовлетворил такой ответ. Он смерил Филиппова
неодобрительным взглядом, козырнул по привычке и заспешил к своей
"полуторке".
Филиппова задело молчаливое недовольство шофера: "Черт возьми, все в
чем-то меня винят".
Он потянулся, чтобы с силой захлопнуть дверцу и продолжать письмо, но в
этот момент его снова окликнули:
- Капитан, не захлопывайся. Дозволь челом бить? Филиппов в первую
минуту не узнал Цырубина. Шутливое обращение незнакомого человека кольнуло
его.
- Что вам угодно? - сухо спросил он.
- Привет. - Цырубин снял рукавицы и рывком подал Филиппову руку. [351]
И когда Филиппов увидел эту руку - огромную, узловатую руку, со следами
крови на пальцах, - он узнал Цырубина. В ту памятную ночь перед
наступлением, когда комбриг в своей землянке ставил задачу, Филиппов видел
эту руку, сжатую в увесистый кулак. Ему тогда вспомнился плакат: мощный
кулак рабочего гвоздит по фашистам. Он вообразил, как эта живая кувалда
ударит по фрицу (так бывало, наверно), - несдобровать от такого удара.