"Владимир Яковлевич Дягилев. Гвардейцы " - читать интересную книгу автора - А как ваше настроение?
Филиппов чуть было не рассказал о своей неожиданной робости, но вовремя сдержался. Ему показалось, что подобное признание уронит его в глазах замполита. "Он сравнит меня с этой женщиной и сделает вывод не в мою пользу". - Привыкаю, товарищ гвардии подполковник. - Вы посмелее будьте, потверже. Держите себя начальником и не уговаривайте, а приказывайте, - посоветовал Загреков. "Точно прочитал мои мысли", - удивился Филиппов. - Постараюсь. Загреков ободряюще кивнул головой и, кликнув автоматчика, пошел к своей машине. Филиппов поглядел вслед, на его сутуловатую спину, и ощутил в себе желание что-то делать, не стоять опустив руки. Но делать, к сожалению, было нечего. Все шло стоим чередом - раненым оказывали, помощь, грузили их на машины, отправляли в медсанбат по давно отработанной, привычной четкой системе, и он, Филиппов, был тут ни при чем. Ему казалось, что без него вполне могли бы обойтись. Все вокруг были заняты делом: танкисты проверяли машины, радисты сидели у аппаратов - в открывавшуюся дверь он видел их сосредоточенные лица с наушниками на голове; к поселку поехали дымящиеся полевые кухни, повезли завтрак; в "летучке", что стояла неподалеку, раздавался стук - там что-то чинили. Годованец, подняв капот, копался в моторе, даже Чащина была занята - она заслуженно отдыхала. И только он - бездельничал. [349] Филиппов закусил губу, что бывало у него в минуты волнения. отдыхай, отдохнул - готовься к следующей операции. Раздосадованный, недовольный собой, он влез в кабину "санитарки", достал из полевой сумки блокнот и решил, пока есть время, написать письмо Наташе. Сатункин и Годованец отошли в сторонку, закурили. Вынимая карандаш, Филиппов перехватил лукавый взгляд Годованца. "А он надо мною и впрямь подсмеивается", - подумал Филиппов. - Товарищ гвардии сержант, - сказал Филиппов. - Дойдите до радистов, пусть запросят батальон автоматчиков о потерях. Нужно было послать Сатункина, но Филиппову захотелось, чтобы Годованец ушел с глаз. К тому же он ожидал, что Годованец станет возражать, и собирался на нем испробовать совет Загрекова, у него на языке уже вертелись слова: "А вы меньше разговаривайте, больше делайте. Понятно?" Но Годованец, к огорчению Филиппова, не стал возражать. Затоптав окурок, он молча, вразвалочку двинулся к "радийной" машине. Филиппов склонился над блокнотом и остановился а нерешительности: "Что писать? Что я такое сделал за прошедшие сутки? О чем можно рассказать Наташе?" Впервые за два года дружбы с Наташей у него появилось желание скрыть от нее свои переживания. Это длилось совсем недолго. Он постарался побороть это желание и расписать все подробнейшим образом. "Милая Наташа! У меня не очень хорошо на душе. Точнее говоря, плохо. Не бойся - ничего страшного не произошло. Я просто недоволен собой, и в этом все дело..." - старательно писал Филиппов. |
|
|