"Марина и Сергей Дяченко. Ведьмин век (1 редакция) " - читать интересную книгу автора

Ее лицо вдруг переменилось. В матовых глазах стоял теперь ужас; она
смотрела ему за спину.
Он обернулся.
Там, где плескался среди темноты сильный еще костер, стоял теперь
лесной чугайстер.
Лесной человек, хранящий людей от навок. Пришедший затем только, чтобы
пожрать эту женщину, навку, навь.
И пусть белая женщина уже растворилась во мраке леса - человек знал,
как просто чугайстеру догнать ее. Догнать мгновение спустя.
И он шагнул вперед, сжимая белыми пальцами бесполезную сейчас бартку.
Что за дело лесному чугайстеру до изящного топорика, до его острого
лезвия... Люди знают лишь один способ остановить чугайстера. Ненадолго...
И человек шагнул снова, развел руки приглашающим широким жестом:
- Потанцуем? Потанцуем, дядьку?
Лесное порождение молчало, и на плоском лице, заросшем вьющейся
шерстью, человек прочитал насмешку. Слишком близко навка, слишком близко
добыча, чугайстер не прерывает свою охоту даже ради любимой забавы.
- Потанцуем?! - Человек залихватски присел, и бартка в его руках стала
описывать сверкающие круги.
- Зачем ты стоишь у меня на пути? - спросил чугайстер. Голос его
походил на скрип старой ели.
Человек остановился, едва не выронив топорик из рук.
- Навка несет тебе смерть. - Черные губы чугайстера растянулись в
ухмылке. - И все же ты не хочешь, чтобы я убил ее?
Человек молчал. Чугайстер качнулся вперед:
- Пусть ты одолеешь ведьму - но навь тебе не одолеть никогда, потому
что навь - это отчасти ты сам... Ты не боишься жить - и все же не хочешь,
чтобы я убил твою навь?
Человек молчал.
- Хорошо же, - сказал чугайстер, и от голоса его тяжелые деревья
испуганно вздрогнули. - Пусть твоя навка заведет тебя в туман над обрывом.
Чугайстер ушел.
Ни одна еловая ветвь на его пути не шевельнулась.


ГЛАВА ПЕРВАЯ

Впервые за много дней Ивга позволила себе расслабиться.
Человек, все эти дни настороженно ее изучавший, наконец успокоился.
Какая-то ее шутка заставила его хохотать до слез - и, отсмеявшись, он
потребовал, чтобы невестка перестала величать его "профессором Митецем", а
звала как подобает - папа-свекор; Ивга сразу расцвела и отправилась
разводить костер посреди лужайки для пикников...
- Чтобы сердушко хотело, а все прочее могло! - Профессор оказался
прямо-таки прирожденным балагуром. - Где двое, там вскоре и третий, а где
трое, там и пятеро, выпьем же, ребятки, и пусть нас в мире будет больше!..
Красное закатное солнце дробилось в высоких окнах ее будущего дома.
Дома под красной крышей, где фасад украшал балкон, увитый виноградом и
оттого напоминающий винную этикетку. Подрагивал в высоте медный флюгер, и
Назар топал через двор, неся под мышкой корзинку со снедью и постоянно