"Марина и Сергей Дяченко. Ведьмин век (новая редакция 2000 г.)" - читать интересную книгу автора

да?
Распахнулась дверца. Водитель почтительно склонился, приглашая господ
инквизиторов выйти.
Неприятно пораженный ее слабостью, он хотел ответить что-то
успокаивающе-неопределенное - но в этот момент из ночи будто взглянула
сузившимися глазами покойная ведьма Магда Ревер. С которой лепестками
сползал на пол мятый деловой костюм...
Он увидел Федору нагой. Такой, как помнил - мягкой и женственной, с
тяжелой округлой грудью, со слишком широкими по современным меркам бедрами;
на правом плече у нее родинка, снабженная дерзким черным волоском. Упругим,
как антенна...
Кобель, подзаборный кобель! На глазах у двух подчиненных!..
- Выходи, - сказал он резко. Слишком резко, Федора отшатнулась, но он
не стал заглаживать неловкость. Его борьба с собой длилась долгую минуту и
стоила новых седых волос - ладно, теперь он будет жестоким. И с Федорой,
и... с ними. Товарками покойной Магды Ревер. Сколько бы их ни сыскалось в
благословенном округе Одница.

(ДЮНКА. ФЕВРАЛЬ - МАРТ)

За неделю до окончания зимы он выпросил у приятеля-гребца ключи от
домика на спортбазе.
Под потолком горела лампочка в абажуре из паутины, и тела дохлых мух
отбрасывали на фанерные стены непропорционально большие тени. Докрасна
раскалялись спирали электрического камина, в углу оранжевой горкой лежали
спасательные жилеты, а вдоль стены строго, как часовые, стояли красивые
лакированные весла. Клав садился на продавленную кровать и ждал.
Он не знал, откуда она появляется. Ходит ли она через ГРАНЬ или просто
прячется в лозняке. Или, может быть, под водой?..
Деревянные ступеньки старого домика тихо поскрипывали под ее босыми
ногами. Заслышав этот скрип, он всякий раз ощущал мгновенную обморочную
слабость. И вот еще звук капающей воды - кап... кап...
Со скрипом приоткрывалась дверь. Дюнка стояла в проеме, и мокрые, не
собранные в прическу волосы лежали у нее на плечах. С прядей-сосулек
прозрачными ручейками скатывалась вода. Тускло посверкивала змеиная кожа
влажного купальника...
Поначалу ему было очень тяжело. Он плел чепуху, пытаясь за болтовней
спрятать страх и мучительный дискомфорт. В такие дни Дюнка молчала, чуть
улыбалась сомкнутым ртом и печально, понимающе кивала.
Потом он успокоился. Привык, стал по-настоящему ждать свиданий - без
слабости в коленках, без обмирания и ночных кошмаров. Дюнка повеселела, и
тогда он поверил наконец, что она вернулась.
Он говорил, она слушала. Все разговоры были ни о чем; иногда она клала
холодную ладошку ему на плечо, и он сжимал зубы, пытаясь не вздрагивать. И
брал ее руку в свою. И рука из ледяной делалась вдруг горячей, и Клав
касался ее губами. И бормотал, как заведенный: "Дюнка, я никого, кроме
тебя... Дюночка, ты бы не могла вернуться совсем... Пойдем со мной, пойдем,
будем жить в городе, хочешь, я брошу лицей..."
Она молчала и загадочно улыбалась. Не то "да", не то "нет"...
А потом она уходила, приложив палец к губам - точеная фигурка,