"Марина и Сергей Дяченко. Судья." - читать интересную книгу автора

уверенным, что причиной его поступка не было недомыслие.
- Не дом, - отвечаю я, опустив веки. - Целую страну можно купить. Этих
денег хватит, чтобы вся твоя семья жила в столице, в небоскребе и
раскатывала на длинных серебристых машинах - каждый на своей. А сестер
твоих можно было бы выдать замуж за королевичей или кинозвезд. А братья
могли бы выучиться на юристов, или на пилотов, или на генералов - кому как
нравится... Ты все еще не хочешь меня убить?
Он молчит.
Георг в наушнике ругается словами, которых я прежде не слышал от него.

* * *

День пятнадцатый. Мы выступаем.
План прост: взобраться по склону категории "эр", то есть средней степени
сложности. Я иду впереди. Луи за мной. Я слышу его дыхание. Мы связаны
одной веревкой.
На голом склоне, среди острых камней и горячей земли, колышется по ветру
обожженная солнцем метелочка травы. Над ней вьется блеклая бабочка.
Я ощущаю себя муравьем, карабкающимся вверх; белые вершины вокруг парят,
не касаясь собственных подошв. Полуденный воздух дрожит. Я тщательно
закрепляю страховку.
Пот заливает глаза; на середине склона я впервые думаю, а не стар ли я
для подобных упражнений. И почему мне не сидится дома. Я мог бы отправиться
к пруду и там, на влажной траве, есть пирожки с яблоками, принесенные в
корзинке. А крошки бросать лебедям.
Георг в наушнике бормочет что-то ободряющее. Мы с Луи устраиваемся
передохнуть на узком "козырьке", где места хватает только на то, чтобы
сидеть бок о бок спиной к скале; мы зрители в колоссальном зале. Белые
купола, и глубокое небо, и облака, кое-где зацепившиеся за горные зубцы, и
зеленая долина внизу, и белые ленточки водопадов, и желтые ленточки дорог -
я сижу, хватая воздух ртом, и Георг в наушнике вопит от восторга, потому
что камера, закрепленная на моей каске, позволяет все это видеть и ему
тоже.
Такое - или похожее - впечатление на меня производила раньше только
музыка. Я мысленно лечу; я думаю о смысле жизни. Мне хочется бросить затею,
в которую я уже втравил патриархально-порядочного юношу, попросить
извинения у Георга и вернуться домой. В конце концов, жить мне осталось
немного, и следует подумать о том, чтобы провести остаток жизни максимально
спокойным и свободным образом...
Луи командует подъем. Поднимаясь, я оступаюсь и скатываюсь с "козырька";
в наушнике на много голосов вопят режиссеры, сценаристы и Георг.
Теперь я болтаюсь надо всем этим великолепием, метрах в пяти под
"козырьком", на страховочном тросе. Ремни впиваются в живот и в грудь. Я не
вижу ничего, кроме неба, нескольких травинок и лица Луи, склонившегося надо
мной с "козырька".
В первые секунды это совершенно нормальное лицо молодого инструктора,
обеспокоенного судьбой товарища. Руки Луи сами собой производят все
необходимые манипуляции; сейчас он будет меня поднимать.
- Укрупнение! Камера, наезд! - вопит в наушнике азартный Георг.
Я теряю Луи из виду. Пробую изменить положение, найти опору для ног; пока