"Маргерит Дюрас. Летний вечер, половина одиннадцатого" - читать интересную книгу автора

Мария отгоняет эти мысли. Он еще видит сны, как видел сны вчера.
Надо подождать еще. А потом придется позвать его.
Умиротворенная усталость разливается по полям, по телу Марии. Небо
безмятежно заполняется цветом. У нее есть еще немного времени. По
национальной автостраде в сторону Мадрида проезжает машина. Мария
оборачивается, украдкой бросает взгляд на небо. Этот розовый цвет на нем,
спящем, - он льется с неба. Настал час, когда отбывают первые
путешественники. Та машина, что ехала в Мадрид, наверняка была из отеля.
Там, в коридоре, еще в полумраке, Клер сейчас потягивается, морщась, как
всегда бывает после ночи, проведенной на полу, и улыбается заре,
занимающейся над их любовью. И снова засыпает.
Он спит. Мария поднимается, достает из кармашка на передней дверце
бутылку коньяка. Крепкий коньяк знакомо обжигает горло и пустой желудок, и
снова просыпается, поднимается в ней тошнота. Солнце. Это уже солнце, там,
на горизонте. В один миг холода как не бывало. Болят глаза. Почти час, как
он уснул. Солнечный свет заливает его тело, втекает в приоткрытый рот, его
одежда слегка дымится, как плохо загашенный костер. И волосы дымятся тоже.
Легкий дымок забытого огня. Он еще не чувствует света. Лишь чуть подрагивают
его глаза. Но веки сомкнуты сном. Он больше не улыбается.
Может быть, надо позвать его скорее, как можно скорее, чтобы сразу
покончить с этим?
Мария снова берет бутылку, пьет, убирает ее в кармашек на дверце. Она
медлит. Она еще не сделала этого. Еще не позвала Родриго Паэстру.
И все же, все же надо, чтобы прошел поскорее тот миг жизни Марии, когда
Родриго Паэстра проснется в "Ровере" рядом с этой незнакомкой, посреди
пшеничного поля. Он все вспомнит - это можно предугадать - через несколько
мгновений после того, как откроет глаза. Он будет растерянно озираться, пока
не поймет, что просто видел сон. Мария должна, должна решиться разбудить
Родриго Паэстру.
Уже половина солнца показалась из-за горизонта. Две, три, шесть машин
проезжают в сторону Мадрида. Мария достает бутылку, отпивает еще глоток. На
этот раз тошнота подкатывает такая, что приходится зажмурить глаза. И тогда
она начинает тихонько звать:
- Родриго Паэстра.
Он не услышал. Веки дрогнули и сомкнулись еще крепче. Тошнота после
выпитого коньяка не отпускает. Надо бы выйти, пусть вырвет. Мария
зажмуривается, чтобы справиться с тошнотой - и чтобы не смотреть на него.
- Родриго Паэстра.
Что-то, кажется, шевельнулось на заднем сиденье. И все. Он не
проснулся. Мария выпрямляется и наконец смотрит на него.
- Родриго Паэстра.
Глаза моргнули. Тошнота прошла, и Марии хочется еще коньяку. Она берет
бутылку, пьет. Новый глоток крепче предыдущего. А если она потеряет
сознание? Нет. Только мутится в глазах, и невозможно говорить спокойно,
можно только кричать криком.
- Родриго Паэстра, Родриго Паэстра!
Снова Мария прячет лицо за спинкой переднего сиденья.
Кажется, свершилось. Кажется, он проснулся. Тихий крик, долгий стон
доносится оттуда, сзади.
Когда Мария оборачивается, первый миг пробуждения уже позади. Он уже