"Маргерит Дюрас. Летний вечер, половина одиннадцатого" - читать интересную книгу автора

такая неожиданно маленькая и круглая, выделяется из массы тела. Это человек.
Протяжно, жалобно всхлипывает Мария в ночи. Нет, это сон. Комок так и
не шелохнулся. Это сон, почему же он не шевелится, если это Родриго Паэстра?
Мария жалуется ему, этому комку, на свою судьбу.
Город стал никакой, будто тюрьма. Не пахнет больше пшеницей. Слишком
много пролилось дождя. Слишком поздно. Уже не скажень: ночь. Но что же тогда
сказать, что?
- Умоляю вас, умоляю, Родриго Паэстра.
Она променяла бы его сейчас на глоток коньяка, но она не пойдет за ним.
Может быть, мы еще сможем что-нибудь сделать, Родриго Паэстра. Родриго
Паэстра, через два часа рассветет.
Теперь она говорит ничего не значащие слова. Как трудно, бесконечно
трудно. Она взывает к нему, взывает к этой животной боли.
- Эй, эй, вы.
Она зовет без конца, зовет ласково, как звала бы зверька. Все громче и
громче. Она закрыла за собой двери балкона. Кто-то заворчал во сне, затих.
И опять полиция. Вот она, идет. Эти, наверное, только что прибыли, со
свежими силами, они разговаривают. Болтают между собой, не то что предыдущий
дозор. Это подкрепление к рассвету. В отеле шептались, что они приедут. О
погоде говорят, Мария перегнулась через перила, она видит их. Один поднимает
глаза, смотрит на небо и не видит Марию; дождь, говорит он, кажется,
наконец-то вылился весь. Вдалеке, на площади, мерцает свет. Грузовик,
который привез подкрепление? Или какое-то кафе в городке уже открылось,
ночью, потому что произошло такое событие, убийство, и чтобы полицейские
могли там выпить и подкрепиться перед тем, как они оцепят город на рассвете.
В отеле говорили, что приедут тридцать человек подкрепления. Волосы Марии
мокры, с них стекает дождь, лицо в поту. Патруль прошел.
- Эй, вы, эй, - зовет Мария опять, как звала бы зверька.
Луна скрылась за тучей, но дождя больше не будет. Он так и не
отозвался. Четверть второго. Она не видит его, пока по небу проплывает туча.
Но вот небо снова светлеет. Дождь не пошел. И снова он появляется,
прижавшийся к дымоходу, по-прежнему неподвижный, такой неподвижный, будто
застыл навеки.
- Вы дурак! - кричит Мария.
Никто в городке не проснулся. Ничего не произошло. Дурацкий комок не
шелохнулся, может, обиделся. В отеле тоже все тихо. Но засветилось одно окно
в доме, что стоит вплотную к отелю. Мария пятится. Надо выждать. Окно
гаснет. Кричать больше не надо. Кто-то кричал в отеле, турист какой-то.
Ничего страшного, и люди снова уснули. Смертный покой воцаряется в городке.
И, нарушая этот покой, Мария опять ругается.
- Дурак, дурак, - повторяет она, но тише, наученная опытом.
Опять идет патруль. Мария не ругается больше. Патруль прошел.
Полицейские говорили о семейных делах, о зарплате. Будь у Марии оружие, она
выстрелила бы в этот комок. Чтобы уж свершилось наконец. Блузка Марии
прилипла к плечам, дождь на ней никак не сохнет. Надо ждать рассвета, ждать
смерти Родриго Паэстры.
Она больше не зовет его. Он знает, что она здесь. Она открыла дверь в
коридор. И видит там их, тех двоих, они спят, спят порознь, как это жестоко.
Она долго смотрит на них. Нет, не свершилась еще их любовь. Сколько
терпения, сколько нужно терпения, и она не уходит с балкона. Он знает,