"Дэйв Дункан. Прошедшее повелительное ("The Great Game" #1)" - читать интересную книгу автора

зазвучала горечь.
- Добровольцем? Куда мне, старина. Медики забракуют. - Даже эти слова
давались ему с трудом: из груди у него вырывались хрипы, как у умирающей
кошки. Волынка страдал астмой, он даже до середины крикетной площадки не
мог добежать, не посинев, хотя силой не уступал многим. Да, шансов попасть
на войну у него не было никаких, а Эдвард не знал, как утешить его, и
только мямлил что-то насчет возможности работы в разведке.
Волынка передернул плечами, пытаясь скрыть досаду.
- Слушай, ты не против устроить набег на кухню - как в старые добрые
времена?
Должно быть, Эдвард согласился, хотя совершенно не помнил этого.
Возможно, они надеялись, что обычная мальчишеская шалость поможет им
справиться с ощущением нереальности. Ощущением, так внезапно вторгшимся в
их жизни. Из строго упорядоченной, почти монастырской дисциплины закрытой
школы их выбросило в мир, стоящий на грани безумия.
Кухня располагалась в самой старой части Грейндж, большой каменной
пристройке, гулкой, заставленной старой мебелью и полной беспокойных,
неожиданных теней. На этом для Эдварда Экзетера реальность закончилась.
Все, что случилось потом, напоминало смазанные фотографии в газетах или
рисунки в "Иллюстрейтед Лондон ньюс". Какая-то женщина кричала, и крики ее
эхом отдавались от каменных сводов. Глаза у нее были дикие, и волосы
ниспадали тяжелыми кудрями. Там был нож. Там была кровь - фарфоровая
миска, в которую лилась кровь. Он смутно помнил, что кто-то барабанил в
дверь, пытаясь войти, и что сам он отбивался деревянным стулом от маньяка
с окровавленным ножом. Потом была отчаянная боль в ноге.
Потом - тьма и кошмар.



3


До рассвета оставался час, не больше. Ветер - пережиток недавней зимы -
гнал по небу облака, то открывая, то закрывая луны, отчего узкие улочки то
становились черными, как угольный погреб, то вновь делались такими
светлыми, что можно было читать вывески, со скрипом раскачивающиеся на
ветру. Над крышами из пластин сланца, над дымовыми трубами белыми зубами
сверкали ледяные вершины Наршволла, на которых тут и там темнели черные
языки теней.
Скрежет драконьих когтей по булыжной мостовой означал, что ночной страж
завершает очередной круг по спящему городу. Страж верхом на драконе
медленно ехал по Торной Дороге. Работу стража нельзя было назвать ни
слишком прибыльной, ни слишком престижной. В эту ночь ее можно было
назвать чертовски холодной, и мысли стража касались главным образом теплой
кровати с теплой женой, ждущих его с рассветом. На нем были шлем из железа
и кожи и стальная кираса, надетая поверх одного слоя меховой одежды и двух
слоев шерстяной. Он поочередно грел руки, перекладывая фонарь из одной в
другую. Этой ночью в Нарше он рисковал скорее отморозить пальцы, чем
столкнуться с какой-то другой опасностью.
Нарш - тихое место, но когда-то в незапамятные времена отцы города