"Мао Дунь. Суровая зима (Рассказы китайских писателей 20 - 30-х годов) " - читать интересную книгу автора

братом, но тот лишь печально качал головой.
Сы данян тоже воспротивилась:
- Нет, нет! Нельзя! Я тогда покоя себе не найду, коли мы разбредемся,
кто куда. Так и семья развалится! Не допущу!
- Нашли о чем думать: "Семья развалится!" Это сейчас, когда тысячи
людей мрут с голода?! - в сердцах произнес А-до. - "Семья развалится!" Тут
люди мрут, как мухи, а вы - "семья"...
А-до, кажется, съел бы этих трусливых людей, так был на них зол.
Суровый его тон и справедливые слова возымели действие. А-сы и его жена
виновато молчали. Не хотелось А-сы расставаться с деревней, но не батрачить
же всю жизнь на чужом поле! А в городе что его ждет? А-сы не знал, на что
решиться. Хорошо, думал он, что его брат наконец понял, почему они не хотят
идти в город па заработки, - боятся семью разрушить. У них всегда была
земля, которую они обрабатывали, и семья. Семья - это главное, так считали
А-сы и его жена. Если семья распадется, ни предки, ни сын их, Сяо-бао,
никогда им этого не простят. Семья - святыня; пусть они лишились земли,
пусть потеряли имущество, почитать святыню они никогда не перестанут. Слова
А-до, словно острый нож, вонзились им в сердце, задели самое сокровенное.
"Нашли о чем думать: "Семья развалится!" Тут люди мрут, как мухи, а вы
"семья". Думы, одна другой печальней, тяжестью легли женщине па душу. Она не
выдержала и заплакала. "Когда же, наконец, придет истинный император? Ждать
ли спасения от соломенных божков Даоса?" Сы казалось, будто сквозь слезы она
уже видит багряный свет.

4

С каждым днем холодало, выпал снег. Многие овощи вымерзли, и крестьянам
снова нечего было менять на рис. Торговля с городом надолго прекратилась.
Наступил голод. Кто-то случайно обнаружил, что корни тутового дерева по
вкусу напоминают батат, и все принялись откапывать тутовник. Сы ненавидела
тутовые деревья, они были ее врагами - из-за них семья разорилась, когда
выкармливала шелкопрядов, а земля, на которой эти деревья росли, попала в
лапы кредиторов. Но когда-то Сы верила, что шелкопряды принесут им счастье.
Друг за Другом уходили в город девушки и парни: А-до, Лу Фу-цин, Ли Тигр,
схватившийся в прошлом году с живодером Чжаном, - ушли неожиданно,
неизвестно куда. Но их судьба односельчан не тревожила. Одна была у всех
печаль - все чаще исчезали кладбищенские сосны богача Чжана. Даже снег не
остановил любопытных, они хотели посмотреть, сколько деревьев еще осталось.
"Пророчества" Хуана облетели всю деревню, и многие им верили. Соломенные
божки были буквально увешаны бумажными полосками с указанием года и дня
рождения. Значился тут и Сяо-бао, Сы из кожи вон лезла, чтобы скопить еще
пятьсот монет - ведь надо было спасать и мужа. Среди женщин одна Лю-бао не
очень-то верила болтовне Хуана и не украсила божков Даоса заветной бумажкой.
Кстати, в деревне ее не было. Одни говорили, будто она уехала в Шанхай и там
устроилась на завод, другие уверяли, что она в соседнем городке.
Приближался дунчжи,* когда по деревне поползли слухи, будто истинный
император уже появился в местечке Цицзябан, совсем рядом. Чжао А-да на
рисовом току рассказывал, что видел императора собственными глазами.
______________
* Дунчжи (зимнее солнцестояние) - двадцать второй из двадцати четырех