"Генрих Дюмулен. Культурное влияние дзэн в эпоху Муромачи " - читать интересную книгу автора

и не используются новые художественные приемы. Тем более поражают
воображение энтузиазм и рвение наставников, которые воспламеняли сердца
своих учеников. Однако в процессе исторического развития никогда не
удавалось избежать досадных ошибок. Путь популяризации, который становится
путем посредственности и упрощения, нередко становится коротким. В конце
этого периода многие дзэн-ские наставники стали сочувственно относиться к
людским слабостям и перешли ту грань, что отделяет Закон Будды от мирских
способов решения человеческих проблем.
В методиках того времени китайские элементы практики отходят на второй
план. Отказываясь от привычных парадоксальных утверждений, наставники
начинают рассуждать о дзэн как о некой понятийной категории. Они говорят об
интеллектуальной ценности учения и дают методические рекомендации. Вольно
толкуя доктрину о прямой трансформации сознания, они оставляли место для
интерпретации сутр. Мусе, наиболее выдающийся деятель раннего периода
Муромачи, искусно облек свое учение в японские одежды и сделал его доступным
для всеобщего понимания. В его главной работе - "Мусю-монде" - сущность дзэн
объясняется в форме вопросов и ответов. Так же как и в случае с Догэном, его
вера развивалась на основе осознания преходящей сущности всего мирского, что
впоследствии дало импульс к духовному озарению.
Сердце верующего впервые пробуждается, когда он "...приходит к
осознанию непостоянства вещей и отказывается от честолюбивых и корыстных
устремлений. Вчерашние мысли улетучиваются, а сегодняшняя жизнь становится
несущественной. Дыхание жизни нарушается, стар и млад, и все живое должно
погибнуть. Число мертвых возрастает, расцветающие бутоны увядают, и листья
падают с деревьев. Все вещи, подобно морской пене, являются лишь
сновидением. Подобно тому как Рыба начинает трепыхаться на мелководье с
отливом, так и жизнь угасает на исходе дня. Родители и дети, мужья и жены,
которые любят друг друга, не могут продолжать земной путь вместе. Какова же
цена высокой должности и богатства? Угром щеки покрывает румянец, но в ночи
остаются лишь кожа да кости. Не доверять преходящей природе вещей, но
следовать Пути Будды - значит пробудить сознание, страждущее Пути и веры в
благородный Закон".
Очевидно, в этих строках нет ничего оригинального. Теvi не менее можно
предположить, что Мусе пережил и понял то, о чем он пишет. Вдохновляемый
искренней верой в Будду и придерживаясь синкретических тенденций своего
времени по отношению к японским ками (богам) как воплощениям (аватарам)
первичного Хото-кэ или Будды, он пытается привести в соответствие родной
синтоистский культ с буддийским учением. Поэтому неизбежный кармический
закон распространяется как на ками, так и на Хотокэ. Далее он пишет: "Можно
быть уверенным в том, что даже ками и Хотокэ не избегут возмездия в мире
грядущем. Если сердце человека благородно и честно, оно соответствует
благородному сердцу ками и даже без молитвы станет символом признания. Ками
и Хотокэ нераздельны так же, как вода и волна. Один ками подобен десяти
тысячам, а все ками подобны одному. Следует поклоняться ками, ибо они
повсеместно присутствуют во вселенной. Сердца живых существ, сердца ками и
Хотокэ неизменны. Невидимые, они появляются на небесах и на земле; они
молчаливо присутствуют в траве и деревьях, в облаках и ветре. Вне сердец
живых существ ками не существуют. Почитать ками - значит почитать сердце.
Послушное сердце подобно бесконечному космосу".
В то время как Мусе стал центральной фигурой в Киото, более популярные