"Александр Дюма. Монсеньер Гастон Феб (Собрание сочинений, Том 37) " - читать интересную книгу автора

посмотреть, пойдет ли ему красивый вышитый камзол брата. Надевая его, он
нащупал мешочек, который король Наваррский дал племяннику, открыл его из
любопытства и увидел в нем порошок. В эту минуту Гастон проснулся и
непроизвольно протянул руку к одежде. Ивен поспешно закрыл мешочек. Гастон
повернулся и увидел свой камзол на брате. Он тут же вспомнил о
предупреждении дяди и, боясь, что все погибнет, если Ивен что-нибудь
заподозрит, сердито потребовал вернуть ему камзол. Ивен быстро снял его и
раздосадованно швырнул Гастону. Тот молча оделся и весь день ходил
задумчивый, отчего граф несколько раз спрашивал сына, что его заботит, но
мальчик тут же начинал улыбаться, встряхивая своей белокурой головой, словно
желая избавиться от слишком тяжелых для него мыслей, и отвечал, что
беспокоиться не о чем.
Спустя три дня Гастон с Ивеном играли в мяч и получилось так - словно
сам Бог желал спасти графа де Фуа, - что они поссорились из-за спорного
броска и Гастон, унаследовавший от отца горячую кровь и вспыльчивость, дал
Ивену пощечину. Тот, сознававший свою слабость и подчиненное положение по
сравнению с братом, не ответил ударом на удар, как сделал бы, если бы его
обидел кто угодно другой из его товарищей, а убежал с площадки, где они
играли, и со слезами бросился в комнату отца, который как раз был у себя: он
только что вернулся из церкви, куда отправлялся каждое утро слушать мессу.
Увидев Ивена в таком расстройстве, граф спросил его, что случилось.
- Гастон ударил меня, - отвечал мальчик, - а если уж из нас кто-нибудь
заслуживает побоев, это не я, Богом клянусь, монсеньер.
- Почему же? - спросил граф.
- Потому, монсеньер, что, с тех пор как он вернулся из Наварры, он
носит за пазухой мешочек с каким-то порошком, никому его не показывает и
прячет, наверное, с дурным умыслом.
- Ты правду говоришь? - вскричал граф, охваченный подозрением, тем
более что он тут же вспомнил странную задумчивость сына.
- Это правда, клянусь своей душой, - отвечал Ивен, - и вы можете сами
убедиться в этом, монсеньер, если пожелаете.
- Хорошо, - сказал граф, - только никому не говори о том, что ты мне
сейчас рассказал.
- Монсеньер, все будет как вам угодно, - ответил мальчик.
Время графа де Фуа было таким, когда жизнь представляла собой
непрерывную борьбу. Тысячеликая, постоянно грозившая смерть заставляла
самого доверчивого от природы человека относиться с подозрением к самым
верным слугам и самым близким родственникам. И вот все утро граф думал над
тем, что он услышал от Ивена. Наступил час обеда.
Граф сел за стол. Гастон, как обычно, подал ему воду, чтобы помыть
руки, а затем сел и стал резать мясо, чтобы подать его отцу, предварительно
попробовав его. Граф внимательно смотрел на сына, занятого этим, и заметил
завязки мешочка, выглядывавшие между пуговицами его камзола. Кровь тут же
бросилась ему в лицо: он увидел доказательство истинности обвинения Ивена.
Не желая откладывать дело, он решил тут же все выяснить.
- Гастон, - позвал граф, - подойди сюда, я хочу что-то сказать тебе на
ухо.
Гастон, ничего не подозревая, поднялся и подошел к отцу. Граф,
разговаривая с ним, расстегнул его камзол и, схватив одной рукой мешочек, а
в другой держа нож, обрезал шнурки, так что мешочек оказался в его руке.