"Александр Дюма. Парижане и провинциалы (Собрание сочинений, Том 55) " - читать интересную книгу автора

выбрал мадемуазель Атенаис Крессонье среди всех барышень, обращавших на себя
внимание в его магазине, и возвел ее в ранг супруги и хозяйки заведения, он
поступил так вовсе не потому (поспешим сказать это в назидание тем, кто мог
бы приписать ему подобные мысли), что его соблазнили округлые формы,
миндалевидные глаза и бархатистая кожа мадемуазель Атенаис. Нет, г-н Пелюш,
благодарение Богу, оценивал эти ничтожные соблазны не выше того, чего они
заслуживают. Лишь только предрасположенность к коммерции, которую он заметил
у этой интересной молодой особы, склонила чашу весов в ее пользу и
предопределила его выбор.
И действительно, как с несказанной гордостью говорил продавец цветов,
мадемуазель Крессонье была рождена для торговли. Она в высшей степени
обладала теми отрицательными качествами, которые, сочетаясь у женщины с
присущими ей от рождения хитростью и двуличностью, превращают ее в
настоящего Талейрана прилавка.
Таким образом, мадемуазель Атенаис Крессонье, ставшая г-жой Пелюш,
вовсе не была чужда тому бурному процветанию, которое "Королева цветов"
переживала в последние годы.
Но развитие коммерческих наклонностей мадемуазель Атенаис Крессонье
нельзя, как в случае г-на Пелюша, рассматривать как следствие некоей
привычки и приписывать их некой чуть ли не платонической страсти к
превратностям коммерческих сражений. Госпожа Пелюш была гораздо более
практичным человеком, чем ее супруг; она любила коммерцию не ради самой
коммерции, а ради тех прибылей, которые та давала, ради тех денег, что она
приносила. Будучи молодой и привлекательной, эта женщина любила золото, как
любят его некоторые ростовщики и как любили его древние маги; ее
завораживали его рыжеватые переливы, металлическое позвякивание; она
ощущала, как все ее тело пронизывала магнетическая дрожь, когда в ее пухлую
ручку опускалась золотая монета.
Если бы, подобно Пифагору, мадемуазель Атенаис мог~ ла вспомнить свои
прошлые существования, то безусловно ей пришлось бы признаться, что во
времена Юпитера она была Данаей.
Только что по поводу г-жи Атенаис Пелюш мы говорили о хитрости.
Хотелось бы, чтобы наш читатель правильно истолковал значение этого слова в
данных обстоятельствах. Очень часто бывает, что хитрость негоцианта,
хитрость, свойственная его натуре, не имеет ничего общего с интеллектом, это
лишь некое чутье, присущее породе двуногих, и ничего более. Стоя за
прилавком, г-жа Атенаис Пелюш способна была бы обмануть самого Бога Отца и
навязать ему кудель под видом шелка; но вне рамок своего официального
существования она была столь наивна, а точнее, столь глупа, что этим
вызывала к себе интерес.
Теперь легко понять, почему все признаки, указывающие на то, что ее
супруг утратил свою привычную самоуверенность, ускользнули от ее
проницательности.
Тем временем друг Мадлен и его неразумные решения стали неизменным
предметом всех разговоров цветочника.
Пребывая в стенах магазина, г-н Пелюш и не помышлял отвлекать внимание
г-жи Пелюш вопросами, не касающимися изготовления и продажи их продукции,
настолько глубоко он был убежден в важности своих обязанностей и величии
своей подвижнической обязанности; но как только оба супруга оставались в
темной задней комнате, служившей столовой, г-н Пелюш давал волю своему