"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

лошадьми. Это наилучший способ, самый быстрый и наименее утомительный, ибо
ездана почтовых - глупая выдумка, в особенности в смутное время, когда
совершенно невозможно найти лошадей. Мы посылали наших слуг вперед, чтобы
они готовили для нас еду на постоялых дворах, поскольку юг Франции был тогда
почти диким краем, где можно было умереть с голоду перед пустым вертелом.
Нередко дороги, размытые дождями, в разгар дня задерживали наше
продвижение. Приходилось приподнимать карету, так как ее колеса до середины
и даже больше увязали в колее. В подобных случаях матушка принималась читать
молитвы со смирением, выводившим меня из себя: казалось, еще немного, и она
достанет из кармана ночной колпак. Обычно я всячески старалась ее
расшевелить, и мне удалось найти средство, неизменно оказывавшееся
действенным. Стоило мне произнести имя прекрасной Коризанды д'Андуэн,
графини де Грамон, моей и Пюигийема прабабушки, стоило мне позволить себе
задать более или менее нескромный вопрос об этой даме, как матушка прерывала
молитву Богородице на полуслове и резким тоном, слышным за сотню шагов,
приказывала мне: "Замолчите, мадемуазель!" Госпожа де Баете при этом
обращала взгляд на Небо, а я, по правде говоря, не знала, что и думать о
прекрасной Коризанде д'Андуэн: отец так нежно ее любил, а матушка даже не
допускала, чтобы о ней говорили.
Однажды мы в очередной раз увязли в колее и прождали три четверти часа,
но нас так и не смогли оттуда вытащить. Лошади были все в мыле, конюхи и
кучера ругались; невзирая на наше присутствие, кузену ужасно хотелось
последовать их примеру; Клелия оглушительно лаяла; г-жа де Баете спала,
похрапывая, а матушка молилась, приступив уже к четырнадцатой дюжине
розария; что касается меня, то я напевала, да к тому же еще грустную песенку
о Коризанде. Маршальша, поглощенная своей молитвой, не слышала, как я пою.
- Скоро ли мы выберемся отсюда, сударь? - крикнула я Пюигийему,
проезжавшему мимо (окна кареты были опущены).
- Я на это надеюсь, мадемуазель, ведь приближается ночь; к тому же
скоро грянет гроза, и если мы до того времени отсюда не уедем, то через
полчаса вымокнем до нитки.
Усилия были умножены; лошадей яростно стегали, крича и ругаясь больше
прежнего, и, наконец, мы снова двинулись в путь. Мы ехали некоторое время, а
черные тучи следовали за нами; приходилось спешить изо всех сил, так как до
ночлега было еще далеко. Обеспокоенный Пюигий-ем подгонял слуг, которые и
без того торопились. Мы продвигались вперед довольно быстро, как вдруг одно
из передних колес наскочило на большой камень, скрытый под грязью, карета
опрокинулась, и мы попадали друг на друга, оказавшись в черной тошнотворной
жиже. Это произошло в затерянном краю Лангедока, посреди почти необитаемых
песчаных равнин - то была настоящая пустыня. Все страшно перепугались и не
удержались от криков. Чтобы нас успокоить, матушка принялась причитать:
- О Господи! Прими мою душу, спаси и сохрани моего мужа и детей!
Госпожа де Баете душераздирающе охала, а я громко звала Пюигийема.
Вызволить нас из упавшей кареты было непростым делом, но, тем не менее,
пришлось сделать такую попытку. Лакеи самоотверженно зашли по пояс в грязную
лужу, и им удалось вытащить нас одну за другой, после чего мы тут же
оказались под хлынувшим сверху проливным дождем.
- Что же делать? Что делать? - повторяла матушка.
- Я отправлюсь на разведку, госпожа маршальша, - сказал кузен.
- Не оставляйте нас одних, Пюигийем; оберегайте нас, лучше пошлите