"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

мне навстречу. Голова моя пылала, а сердце неистово билось. Кузен же был
бледен.
Вместо того чтобы, как обычно, броситься друг к другу, мы застыли на
месте в смущении, не решаясь даже поднять глаза. Пюигийем поклонился, и я
ответила ему тем же. За минувшие полгода и в нем, и во мне произошли
разительные перемены. Он стал взрослым мужчиной и к тому же придворным
кавалером, а я, как уже было сказано, превратилась во взрослую женщину; от
прежних детей ничего не осталось.
- Кузина, - наконец промолвил граф, - кузина...
- Так что же, кузен?
- О! До чего я рад вас видеть!
- Я тоже.
- В самом деле?
- Разве я когда-нибудь вам лгала?
- Вы стали такой красивой!
- Разве это повод, чтобы лгать?
- Это повод меня разлюбить.
- Ах, кузен!.. Мы по-прежнему любим своих друзей.
- Спасибо, мадемуазель.
- Стало быть, вы видели короля и королеву?
- Да, мадемуазель.
Вся радость кузена улетучилась. Каждое его слово "мадемуазель" было
сдержанным и печальным, как прощание. Я посмотрела на Пюигийема и замолчала.
Подобно ему, я чувствовала безотчетную грусть; эта грусть, возможно, не
лишенная приятной сладости, заставила меня забыть обо всем, что я собиралась
ему сказать.
В эту самую минуту появилась моя гувернантка.


VIII

Увидев рядом со мной Пюигийема, г-жа де Баете напустила на себя вид
фурии. Похрабревший Пюигийем, разукрашенный лентами и венецианскими
кружевами, приветствовал гувернантку с легкомысленным видом щеголя.
- Вы здесь, сударь? И вы еще не были у госпожи мар-шальши?
- Сударыня, я там был, но мне сказали, что она еще не принимает, -
возразил граф с улыбкой, способной обезоружить любую неприязнь.
- Это еще не повод искать встречи с мадемуазель де Грамон, не
заручившись ее или хотя бы моим согласием!
- Я не искал встречи с мадемуазель, уверяю вас, но она произошла; что
касается вас, сударыня, то вы поистине все молодеете; у вас новая шляпка,
подобную шляпку были бы рады увидеть и при дворе. Скажите на милость, кто
вас научил так носить головной убор, чтобы я мог написать об этом
мадемуазель дю Ге-Баньоль, которая изволит отчасти считаться с моим вкусом.
Юный притворщик знал Баете как свои пять пальцев; ему было известно,
как тщательно гувернантка завивала по утрам волосы и как гордо она носила
свой головной убор - завязывающийся под подбородком чепчик черного бархата;
к этому чепчику она прикрепляла вдовью вуаль с помощью узких лент и
позолоченных шнурков, что придавало ей элегантность какой-нибудь деревенской
Мадонны. Отец всякий раз с серьезным видом осыпал г-жу де Баете