"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

около четырех лет, и именно тогда началась история моей любви. Прежде чем об
этом рассказать, мне, по-видимому, следует, немного отдохнуть. Необходимость
развернуть эту длинную цепь воспоминаний с ее чередой следующих друг за
другом звеньев порой меня пугает. Сколько событий! Сколько ошибок! Сколько
слез! Сколько характеров мне предстоит описать! Сколько лицемерия
разоблачить! Сколько масок сорвать! В этом столетии все страдают манией
величия - от короля, мнящего себя центром мироздания, до ничтожнейшего из
придворных, также мечтающего стать великим; у всех безмерные притязания. И
при этом сколько вокруг жалких людишек и жалких поступков - начиная с того,
кто находится выше всех!
Пюигийем не оставался с нами все эти четыре года. Он уехал к своему
достопочтенному отцу, а затем отправился в Париж, после чего снова вернулся
к отцу; наконец, однажды утром, в солнечный весенний день, он предстал перед
нами среди цветов и росы, подобный богу дневного света, нарядно одетый, во
всем своем блеске и великолепии. Мне было тогда четырнадцать лет, а моему
кузену двадцать, но мои четырнадцать лет были более весомыми, чем его
двадцать: я казалась уже взрослой женщиной и лицом, и фигурой, а еще больше
была такой по уму и образу мыслей.
В то утро я поднялась раньше обычного, хотя и не ждала кузена, и в
простом домашнем платье, в одном лишь убранстве собственной юности,
спустилась в сад с романом в руках; то была "Астрея" - моя любимая книга.
Примерно в течение часа я упивалась похождениями героини, на месте которой
мне страстно хотелось оказаться, и пребывала в мире грез; внезапно мне
послышалось, как кто-то окликает меня по имени дрожащим голосом, который
тронул меня до глубины души. Я подняла глаза, но никого не увидела.
Между тем мое сердце учащенно забилось. Откуда исходил этот знакомый
голос, звавший меня так нежно? Рядом со мной стояла плотная живая изгородь
из молодых грабов; я прислушалась; густая листва деревьев шелестела от
порывов ветра, доносившего до меня аромат растущих поблизости роз. Снова
раздался тот же голос. Я больше не сомневалась: это был Пюигийем; очевидно,
он спрятался за этой изгородью, и я не могла его видеть; меня утешало лишь
то, что и кузен меня не видит.
- Ах! - воскликнула я. - Так это вы, сударь?
- Это я, мадемуазель.
- Неужели? Вы в Бидаше? Я в это ни за что не поверю! Значит, вы нас
еще помните?
- Я ничего не забываю.
- Вы приехали к нам прямо от двора?
- Да, мадемуазель.
- Должно быть, там вы и научились разговаривать, прячась за ветвями
деревьев?
- Дело в том, что я не смею вам показаться.
- Почему же?
- Я приехал верхом и еще не снял сапоги.
- Ну и что? Разве я не в домашнем платье?
- Вы позволите предстать перед вами в сапогах?
- Я требую этого и не извиняюсь за свое домашнее платье. Разве можно
думать о внешнем виде после шести месяцев разлуки?
Эта фраза отдавала Клелией, впечатлениями от которой я была пропитана,
как губка. Я услышала поспешные шаги и вскоре увидела Пюигийема, летевшего