"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

старались не допустить признания Танкреда; возможно, в первую очередь
старалась дама, ибо, за неимением герцогства, она оставалась всего лишь
г-жой де Шабо, что было весьма немного.
Мой дядя-шевалье, в ту пору аббат де Грамон, чем он был весьма удручен,
решил поухаживать за мадемуазель де Роган, и Шабо вызвал его на дуэль. Аббат
храбро отправился на поединок; оказавшись на месте дуэли, он принялся
потирать руки и сказал, что ему холодно; Шабо выглядел ничуть не лучше: они
смотрели друг на друга и видели в лице противника свое трусливое отражение.
- Из-за чего мы деремся? - спросил Шабо.
- Клянусь честью, сударь, - отвечал аббат, - я и понятия не имею; к
тому же, как мне кажется, мы вовсе не деремся. Возможно, это из-за того, что
я спросил госпожу герцогиню, вправе ли ее дочь по-прежнему причесывать
святую Екатерину. Вот что она мне ответила, и я этого не выдумал:
"Увы, аббат, моя дочь такая рассеянная, что она вполне может забыть
шляпу святой в каком-нибудь углу, среди своих чепчиков".
Шабо был в ярости, но ничего не говорил. Стоял трескучий мороз; оба
противника дрожали от холода и от страха. Словом, дуэль не состоялась. Узнав
об этом, отец вскричал в гневе:
- Моему брату не нужны его аббатства; он желает именоваться шевалье. Я
положу его в дорожный сундук и с гонцом отправлю к нашему отцу, чтобы он
сделал из бездельника монаха.
У г-жи де Роган-матери была странная жизнь. Она легко меняла кавалеров,
и у нее был длинный любовный список. Ее главными воздыхателями были господа
де Кандаль, Миоссан и Жарзе. Танкред был сын г-на де Кандаля, хотя у него
был белокурый чуб, как у герцога де Рогана, другого его отца, по поводу чего
герцогиня постоянно поднимала шум. Она удалилась в Роморантен вместе с сыном
и выпросила себе королевский охотничий округ, чтобы выделить что-нибудь
Танкреду. Как только началась гражданская война, герцогиня отослала сына в
Париж и посоветовала ему выступить против господина принца, который объявил
себя защитником сестры Танкреда и его заклятым врагом. Рассказывая об этом
обстоятельстве своей матери, Танкред говорил:
- Господин принц напрасно старается: мне известно, кто я такой, и я
добьюсь своего.
Танкред продолжал учиться; с утра до вечера он оставался в академии и
покидал ее исключительно ради меня, чем я чрезвычайно гордилась, поскольку
вокруг говорили только о нем. Самые красивые дамы желали заполучить его в
поклонники, он был героем дня. Но Танкред думал только обо мне. Если бы он
остался жив, то я, вероятно, вышла бы за него замуж, ибо впоследствии мы
узнали, что Парламент собирался признать его герцогом де Роганом, а бретонцы
хотели вернуть ему его земли - они ненавидели Шабо и называли его
самозванцем. Они чуть было не прогнали его, когда он приехал
председательствовать на заседании штатов.
Накануне окончания Венсенской академии Танкред прискачет в Париж
верхом, чтобы встретиться со мной; он был еще печальнее, чем обычно, и все
нашли, что он очень изменился.
- Вы слишком усердствуете, сударь, - сказала ему моя матушка.
- В моем положении, сударыня, нельзя полеживать: если я не буду
чего-то стоить, мне не на что больше рассчитывать.
Я слушала Танкреда с восхищением: мне всегда нравились мужественные
люди. В тот день Пюигийема не было дома, и я охотно позволяла Танкреду за