"Александр Дюма. Княгиня Монако (Собрание сочинений, Том 57) " - читать интересную книгу автора

падал в обморок от любого сколько-нибудь крепкого запаха и после малейшей
ссоры возвращался домой с видом мученика, распятого на кресте. Бедная
матушка сидела ночами у изголовья сына, изредка говоря с ним о Боге и
постоянно, невзирая на свое благочестие, о его любовницах. Она призывала его
к терпению, а он приходил от этого в бешенство и принимался громогласно
проклинать жестоких ветреных красоток. Семь-восемь собачек, спавших в его
комнате, отзывались на вопли хозяина завываниями.
Заслышав этот концерт, отец прибегал в ярости и начинал браниться,
называя своего наследника бездельником, а жену - дурой, а также колотить
собак, которые доходили от этого до крайности и выли еще громче; во дворце
никто не мог сомкнуть глаз.
Слухи сделали графа де Гиша героем его любовной связи с Мадам; позже вы
убедитесь, чего стоит эта слава: я удивляюсь, до чего легко ввести людей в
заблуждение.
У меня также была сестра, которую звали мадемуазель де Барнаш. Ее
появление на свет лежало тяжким грехом на совести отца: она была на
четырнадцать лет моложе Лу-виньи, кривой на один глаз и невероятно
уродливой, что не помешало г-ну д'Аквилю, близкому другу маршала, влюбиться
в нее, как только она показалась в обществе моей матушки. Господин д'Аквиль
это отрицал, понимая,
сколь нелепо выглядит это неподобающее воспитанному человеку чувство.
Тем не менее оно настолько сильно завладело им, что он впал в тоску.
- Я бы ни за что не поверил, что д'Аквиль способен на подобное
сумасбродство: влюбиться в такую девицу! - говорил отец. - Разве могла она
быть лучше, чем она есть, ведь я произвел ее на свет вопреки своей воле!
- Да, - отвечал Гиш со своей неизменной небрежностью, - вы даже
позабыли где-то ее второй глаз, сударь.
Наша добродетельная матушка лишь поднимала глаза к небу, призывая Бога
в свидетели, что во всем этом не было ее вины.
Мы жили во дворце Грамонов, рядом с Лувром. Я с братьями резвилась в
нашем большом саду, нисколько не интересуясь политическими интригами,
принявшими в ту пору серьезный оборот. Тем не менее мне запомнилось одно
событие: оно поразило меня, наведя на размышления, которыми я более чем
усердно руководствовалась впоследствии.
Господин де Сен-Map, которого прозвали господином Главным из-за его
должности главного конюшего, взял себе в любовницы мадемуазель де Шемро. Она
и он часто приходили во дворец Грамонов. Я прекрасно помню их, хотя была
тогда совсем маленькая девочка, и, без сомнения, это вызвано
обстоятельствами, о которых я собираюсь рассказать. Господин Главный
выглядел превосходно: при дворе он был одним из самых хорошо сложенных
мужчин. Он всегда одевался с удивительным умением, с прекрасно подобранными
тонами тканей; именно им была введена мода на сочетание темно-вишневого и
белого цветов, которой столь долго придерживались в эпоху Регентства.
Мадемуазель тоже предпочитала эти тона, и король часто появлялся на балетах
в нарядах этих цветов, то ли чтобы понравиться своей кузине, то ли чтобы по
своей прихоти навязать всем эту моду.
Мадемуазель де Шемро была красивая и величественная особа; король
Людовик XIII мучился из-за нее страшной ревностью, невероятной для столь
прославленного государя; в один прекрасный день ему надоело страдать, и он
повелел ей удалиться в Пуату, откуда она была родом. Этот приказ застал ее,