"Александр Дюма. Корсиканские братья" - читать интересную книгу автора

- И какой была эта женщина?
- Она была моим предком. Паоли вытащил свою шпагу и отдал ей.
- Я вполне одобряю такую манеру просить прощение у женщины.
- Она была достойна и того, и другого, не правда ли?
- А теперь эта сабля?
- Именно она была у Бонапарта во время сражения при Пирамидах в Египте.
- И, без сомнения, она попала в вашу семью таким же образом, как кинжал
и шпага?
- Точно. После сражения Бонапарт отдал приказ моему деду, офицеру
гвардии, атаковать вместе с полсотней человек горстку мамелюков, которые все
еще держались вокруг раненого предводителя. Мой дед повиновался: разбил
мамелюков и привел их главаря Первому консулу. Но, когда он хотел вложить в
ножны саблю, клинок ее оказался настолько изрублен дамасскими саблями
мамелюков, что уже не входил в ножны. Мой дед далеко отшвырнул саблю и
ножны, так как они стали ненужными. Это видел Бонапарт и отдал ему свою.
- Но, - сказал я. - На вашем месте я скорее предпочел бы иметь саблю
моего деда, всю изрубленную, какой она была, чем саблю генерала аншефа,
совершенно целую и невредимую, какой она сохранилась.
- Посмотрите напротив и вы ее там обнаружите. Первый консул ее
подобрал, приказал сделать инкрустацию из бриллиантов на эфесе и переслал ее
моей семье с надписью, которую вы можете прочитать на клинке.
Действительно, между двух окон, наполовину выдвинутый из ножен, куда он
не мог больше войти, висел клинок, изрубленный и искривленный, с такой
простой надписью:

"Сражение при Пирамидах 21 июля 1798".

В этот момент тот же слуга, который меня встречал и приходил объявить
мне, что прибыл его молодой хозяин, вновь появился на пороге.
- Ваша Милость, - сказал он, обращаясь к Люсьену, - мадам де Франчи
сообщает вам, что ужин подан.
- Очень хорошо, Гриффо, - ответил молодой человек, - скажите моей
матери, что мы спускаемся.
Тут Он вышел из кабинета, одетый, как он и говорил, в костюм горца,
который состоял из мягкого велюрового пиджака, коротких брюк и гетр. От его
прежнего костюма остался только патронташ, который опоясывал его талию.
Он застал меня за рассматриванием двух карабинов, висящих один напротив
другого, на каждом из них была дата, выгравированная на рукоятках:

"21 сентября 1819, одиннадцать утра".

- А эти карабины, - спросил я, - они тоже имеют историческую ценность?
- Да, - сказал он, - по крайней мере для нас. Один из них принадлежал
моему отцу.
Он остановился.
- А другой? - спросил я.
- А другой, - сказал он, улыбаясь, - другой принадлежал моей матери. Но
давайте спускаться, вы знаете, что нас уже ждут.
И, пройдя вперед, чтобы указывать дорогу, он сделал мне знак следовать
за ним.