"Дмитрий Дудко. Матерь Лада (Божественное родословие славян)" - читать интересную книгу автора

Прокоша (польского епископа X в.) "Славяне-сарматскую хронику", где
изобразил почти всех польских богов древними королями, но при этом сохранил,
например, ценное этнографическое свидетельство о почитании богини Живы в
виде кукушки. Как видим, даже такие источники не стоит игнорировать. Другое
дело - "приллвицкие идолы": две сотни грубых, уродливых, порой непристойных
фигурок с безграмотными руническими надписями, изготовленные В конце XVIII
в. Г. Шпонгольцем, бронзолитейщиком и археологом-любителем. Как ни странно,
эти "творения" невежественного, презиравшего славян немца и сегодня находят
защитников и почитателей. А ведь автор их давно попался на том, что
использовал книгу о рунах с типографскими ошибками, которые оказались и на
идолах. Подлинные же славянские идолы, открытые позднее, совершенно не
похожи на изделия Шпонгольца.

Восточные славяне возобновили изучение своей мифологии под влиянием
западных. Начали в XVII в. украинцы - авторы Густынской летописи и
"Синопсиса", использовавшие как польские хроники, так и этнографические
наблюдения. Им последовали россияне - великий Ми-хайло Ломоносов и три
популярных автора екатерининской эпохи: Михаил Попов, Михаил Чулков и
Василий Левшин. Эти трое к тому же создали русский рыцарский роман, положив
начало процветающему ныне жанру славянской фэнтэзи. Их увлекательные
сочинения позднее померкли в свете "Руслана и Людмилы", но без них не было
бы и пушкинского шедевра.

Все же научный уровень этих исследований (и отечественных, и западных)
был невысок. В перечнях богов путались божества славянские и балтские,
западно- и восточнославянские, отсутствовала критика источников, а анализ
ограничивался отождествлением отеческих богов с античными. Множились ошибки
и "басни". В славянский пантеон, например, попала финно-угорская "Золотая
Баба" (Зорни-Най), а бог Симаргл обратился в богиню весны Зимцерлу или
Зимстерлу ("стирающую зиму"). На том же уровне работали и авторы начала XIX
в.- Андрей Кайсаров и Сергей Глинка. Последний откровенно фантазировал:
сочинил даже гимн Перуну и красочно описал обряды в храме Святовита. Он,
правда, не выдавал своих фантазий за подлинные факты. "Период поэтической
мифологии" - так назвал один из историков это время, когда грань между
научной и художественной реконструкцией славянских мифов была очень зыбкой
(почти как сегодня).

Наступившая эпоха романтизма принесла новые фантазии и подделки.
Великий словацкий поэт Ян Колар, например, вымыслил богиню победы Славу.
Крупнейший чешский славист Вацлав Ганка сфабриковал "Крале дворе кую
рукопись" с песнями будто бы языческих времен и изуродовал приписками латиис
ко-немецко-чешский словарь XIII в. "Матер верборум" (Мать слов). И все,
разумеется, ради поднятия национального и общеславянского духа. Появлялись
все новые "славя но-рунические" памятники: микор-жинские камни, "краковская
медаль" и др. В конечном счете все "славянские руны" оказались либо
неславянскими, либо поддельными. Итог их поискам подвел В. Ягич в своей
"Энциклопедии славянской филологии" (1912, вып. 3).

От чешских и польских братьев не отставал и обрусевший грузин А. И.
Сулакадзев, изготовивший "Боянов гимн Словену", "Перуна и Велеса вещания" и,