"КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ" - читать интересную книгу автора (Шолохов Игорь)Глава 2. Обходной манёвр08:16 12 июня 2013 года. Рёв двигателей перешёл сначала в тихий гул, а через некоторое время стих совсем. Пандус начал опускаться, открывая взору бескрайнюю донскую степь. Несмотря на ранний час, солнце уже палило вовсю. «Аякс» приземлился в паре километров от того места, где располагался лагерь. — Неделя, остаёшься тут. Будь на связи. Сова, Луг, за мной! Елена поудобнее перехватила «Грозу» и вышла из самолёта. Остальные спецназовцы так же были вооружены трофейным оружием. Совина взяла РСПИ, а Полевой — «Арбалет». Кроме того, у каждого имелись ПП-2000, штык-ножи и гранаты. Их путь пролегал вдоль леса, около которого сел «Аякс». Идти было легко. Прохладный ветерок обдувал хмурые лица солдат, солнце согревало тела. Но в душах этих людей сейчас был лёд. Они думали о погибших товарищах. О том, что в очередной раз смерть показала им свой оскал, и в очередной раз удалось выжить. Но долго ли это могло продолжаться? Несколько минут бойцы шли в молчании. Было слышно только пение птиц, доносящееся из леса, и шуршание травы под подошвами берцов. — Ребята, ну как вы? — Ужасно, Ленка, — покачал головой медик. — Я, конечно, ожидал, что потери будут, но не думал, что такие большие. Почти половина отряда. Чёрт! — Да могли все там полечь, — мрачно заметила Совина. — Вы, главное, духом не падайте, — Елена попыталась придать своему голосу уверенность, которую на самом деле не чувствовала. — Выкрутимся. — Если не погибнем раньше, — ответила Совина. — Кравцов что сказал? — Сказал, что пока всё идёт нормально. Завтра в четыре часа ночи по Москве он встретится с одним человеком, а потом вернётся сюда. — До его возвращения больше суток. Может лучше не разделять силы? — Нет, надо захватить Рыжую. Так мы экономим время. Сейчас опасна каждая секунда промедления. — Хорошо, — кивнул Полевой. — Сколько нам там торчать, пока вы всё решите? — Если считать с двенадцати часов дня, то примерно сутки. Может чуть больше. — Пойдёшь сразу по прилёту? — Нет. Сначала выкопаем могилу для погибших, потом я пару часов посплю, и только тогда пойду. У опушки уже виднелись замаскированные истребители. Рядом, как и ожидалось, стоял «Комбат». — И чего? — спросила Совина. — Подкрадываться — Шмель заметит и стрельнет. Крикнуть — если там враг, нас положат. — Давайте вперёд, а я с тыла. Если всё нормально — сообщу. — Есть. Елена вошла в лес и, прячась за деревьями, стала приближаться к лагерю. Какие-либо следы боя отсутствовали, однако и Вартова нигде не было видно. — Шмель, это я, Ленка! — Ещё чуть-чуть, и я бы нажал на спуск, — раздался за спиной спокойный голос лейтенанта. — Теряешь сноровку. Девушка обернулась. Ей понадобилось несколько секунд, что бы понять, где находился спецназовец. Он лежал под маскировочной сеткой, частично накрытой дёрном и ветками. На земле стоял замаскированный травой пулемёт. — Ребята, всё нормально! Шмель тут! Ты как здесь оказался? — Пришёл, как ещё, — гранатомётчик скинул сеть. — Ноги уже немного зажили. Услышал звук двигателей и замаскировался. Это вы были? — Да. Отбили самолёт у противника. Многое, в общем, произошло. Конь, Анка и Паша погибли. Вартов помрачнел. Девушка понимала чувства бойца — его товарищи погибли, а он был тут, не в силах помочь. — Привет, Шмель! — подошли Совина и Полевой. Гранатомётчик молчал. — Луг, помоги Шмелю. Сова, вызывай Неделю, пусть садится у лагеря. — Неделя, давай к лагерю, — Совина включила рацию. — Садись поближе, только пламенем не зацепи. — Понял. До «Комбата» оставалось метров пятьдесят. Елена пошла вперёд, взяв с собой пулемёт раненого. Невдалеке уже ревел двигателями медленно летящий над землёй «Аякс». — Надеюсь, он не угробит себя, — Полевой и Вартов подошли к Елене. Гранатомётчик сел на землю. — Я тоже. Он… Девушка остановилась на полуслове. Она услышала, как сквозь звук самолёта прорывается стрекотание вертолётных винтов. И тут же к корпусу «Аякса» протянулись две полосы белого дыма. Взрывы прозвучали почти одновременно. — Неделя, сажай машину! — крикнула в рацию Совина. Ещё две ракеты врезались в самолёт, оторвав киль и часть левого крыла. Фюзеляж охватило пламя — загорелось топливо из разорванных баков. Машина резко накренилась, но сидевший за штурвалом спецназовец среагировал мгновенно. Когда до земли оставалось всего пять метров, ему удалось выровнять «Аякс», дав максимальную тягу на взлётно-посадочные двигатели. Упругие струи огня ударили в почву, выжигая растительность. Скорость снижения упала, но машина продолжала двигаться к земле. Бороться за живучесть самолёта было бесполезно, однако у Неделина ещё оставались шансы на спасение. Начал открываться пандус. Елена сжала кулаки, наблюдая за этой неравной схваткой. Самолёт завис в паре метров над поверхностью, и тут в него ударили ещё четыре ракеты. Одна из них попала точно в двигатель. Раздался оглушительный взрыв, разворотивший внутренности машины, и на землю рухнул охваченный пламенем корпус. — Гады! — Вон они! На один час! На фоне голубого неба можно было разглядеть силуэты двух Ка-50 — знаменитых «Чёрных акул». Девушка прильнула к прицелу «Грозы». Шестикратного увеличения хватило, что бы в деталях разглядеть вооружение боевых машин. — Пара двадцаток С-8, двенадцать «Вихрей». Видать ещё по четыре «Иглы» несли. — Что делать будем? — Прорываться. Они наверняка «Аякс» отследили, так что лагерь засвечен. «Акулы» шли на малой скорости и высоте. Майор понимала, что с двухкилометровой дистанции, на которую они подобрались, пилотам прекрасно видны и самолёты и «Комбат». Группа могла скрыться в лесу, но при этом пришлось бы оставить весь транспорт. Однако и отогнать хотя бы вездеход было тоже невозможно — инфракрасные датчики «Акул» засекут тепловое пятно. Елена ещё раз посмотрела на вертолёты — до них оставалось около полутора километров. И тут взгляд девушки упал на замершие истребители. Решение созрело мгновенно. — Делаем так. Вы берёте «Комбат» и выезжаете на трассу на максимальной скорости. Надо отвлечь их бы на пару километров. А я подниму в воздух Ла-7. — На нём у тебя шансов нет, — покачала головой Совина. — Поглядим. У него скорость и потолок выше. Мне главное взлететь. Вперёд, всё! Закинув автомат за спину, девушка подбежала к самолёту и залезла в кабину. Остальные спецназовцы заняли места в вездеходе, и он резко стартовал с места. Спешно подготавливая свой истребитель к взлёту, майор обдумывала дальнейшие действия. Она понимала, что «Комбата» вначале попытаются расстрелять из пушек. Осколки его броне не страшны, однако всего двух-трёх прямых попаданий достаточно для критического повреждения. Но даже если некоторое время бойцам удастся уходить от пушечного огня, вертолётчики нанесут удар противотанковыми ракетами «Вихрь-М». Их минимальная дальность пуска составляла всего полкилометра, а скорость — более шестисот метров в секунду. То есть даже мчащийся на полной скорости «Комбат» будет настигнут практически мгновенно. Елена забралась в кабину истребителя за несколько секунд до того, как «Акулы» пронеслись над лагерем. Запускать двигатель было рано — имелся риск «засветить» взлетающий самолёт. Поэтому, пользуясь короткой передышкой, девушка пыталась продумать тактику столь необычного воздушного боя. Её самолёт имел преимущество в скорости: у земли Ла-7 развивал почти шестьсот километров в час, а Ка-50 — всего лишь 390. Но в остальном — маневренности, защищённости и мощи вооружения — «Акулы» превосходили антикварный самолёт. Истребитель располагал лишь двумя 20-мм пушками ШВАК, в то время как каждая «вертушка», помимо мощной 30-мм скорострелки, могла применить и «Вихри», способные наводиться на малоскоростные воздушные цели. Бронирование так же было несопоставимым — фактически, для огня истребителя уязвимыми являлись только лопасти и втулка вертолётных винтов, а так же остекление кабины. При этом, сам самолёт мог быть выведен из строя всего одной пушечной очередью или близким разрывом ракеты. Лопасти винта дрогнули и начали набирать обороты. По прикидкам Елены обе «Акулы» уже должны были уйти на достаточное расстояние. Она сдвинула вперёд РУД, и самолёт покатился по траве. В кабине было жарко, чувствовался запах выхлопных газов двигателя, но девушка не обращала на это внимания. Закрылки замерли в положении на взлёт, а самолёт слегка подпрыгивал на кочках. Набрав скорость, майор потянула штурвал на себя и плавно подняла машину в воздух. Сделав широкий спокойный вираж, убрав шасси и закрылки, Ла-7 устремился вдогонку за «Акулами». Спустя всего минуту, впереди показались две чёрных точки. Один вертолёт шёл над самой дорогой, а второй, прикрывая, чуть позади и выше. А по трассе нёсся «Комбат», выжимая всю возможную скорость. Истребитель перешёл в пологое снижение, набирая скорость. Ракурс был выгодным — зайдя сзади-сверху можно было одной меткой очередью поразить несущие винты. Палец дрогнул на гашетке, и очередь 20-мм осколочно-зажигательных и бронебойно-зажигательных снарядов полосонула по вертолёту с полукилометровой дистанции. От верхнего винта отлетела одна из лопастей, разрывы заплясали по броне машины. Почти сразу «Акула» начала разворачиваться, пытаясь поймать своего противника в прицел, но юркий истребитель пронёсся у неё под днищем и тут же ушёл вертикально вверх. Елена знала, что снаряд Ка-50 вполне мог прошить самолёт насквозь, поэтому надо было как можно скорее выйти из зоны его поражения. Истребитель сделал мёртвую петлю, уходя от преследования повреждённой «Акулой». Теперь можно было заняться вторым вертолётом. Он всё ещё двигался вдоль шоссе, преследуя «Комбата». Две ракеты сорвались с пилонов вертолёта и, прочертив дымные полосы, врезались в дорогу. Взрывы разметали обломки базальта в двух десятках метров перед «Комбатом», в то время как сам вездеход замер на дороге. Тот, кто сидел за рулём, успел среагировать, заметив пуск, но второй раз надеяться на такое везение было нельзя. Истребитель начал крутое, почти отвесное снижение, стараясь оказаться точно над «Акулой». Длинная очередь, прошедшая перпендикулярно плоскости вращения винтов, поймала вертолёт на «горке» — он пытался погасить скорость, что бы не проскочить мимо вездехода. Несколько снарядов угодили в основания лопастей, начисто срезав их. Ка-50, лишившись верхнего винта, закрутился в воздухе и начал снижаться. Выровняв машину, Елена огляделась в поисках ранее повреждённого вертолёта. И вдруг мимо кабины пронеслась яркая «молния» снарядов скорострельной пушки. Истребитель сильно тряхнуло, раздался грохот. Ровный гул двигателя сменился отрывистыми хлопками, на переднее стекло выплеснулось масло. Это всё она осознала в первое мгновение. Через секунду в глаза бросился продырявленный фонарь кабины, разбитый прицел и стремительно ползущая к нулю стрелка тахометра. А потом она увидела «Чёрную акулу», замершую метрах в трёхстах впереди. Ещё несколько попаданий сотрясли лёгкий самолёт, и он начал стремительно заваливаться влево — в крыле зияла огромная дыра. Следующим попаданием снесло киль и руль направления. С трудом выровняв машину, Елена открыла огонь с двухсот метров, навскидку целясь в остекление. Стреляла только одна — левая — пушка, вторую заклинило. По бронестёклам полосонули разрывы. Вертолёт стал уходить влево, а Ла-7 начал боевой разворот, но этого оказалось недостаточно, что бы избежать столкновения. Левое крыло попало под винты, а сам истребитель едва разминулся с корпусом вертолёта. Лишившись почти всей плоскости, истребитель закрутился, стремительно снижаясь. В глазах у девушки потемнело от мгновенно возросшей перегрузки, на лбу выступили капельки холодного пота. Но Елене повезло. Высота была небольшой, и в момент столкновения с шоссе самолёт оказался днищем вниз. Вся машина содрогнулась от удара, продолжая двигаться вперёд и вращаться по продольной оси. Кувыркнувшись через кабину, истребитель лишился и второго крыла. Обломки металла и дерева разлетелись во все стороны. В нос ударил запах топлива, хлынувшего из баков, а в глазах плясал калейдоскоп света и тьмы, когда исковерканный фюзеляж Ла-7 катился по дороге. Хрустнул и разлетелся фонарь кабины, брызнув во все стороны осколками плексигласа. Девушка инстинктивно втянула голову в плечи, но больше ничего не могла сделать. Пальцы, по прежнему сжимающие рычаги самолёта, похолодели как лёд. Она ждала того, что самолёт окончательно развалится, не успев погасить инерцию, и тогда кабина тоже сомнётся, погребя под собой и её. Он мог и загореться, выбив искру и воспламенив топливо. Но этого не произошло. Несколько раз подпрыгнув и перевернувшись, самолёт замер на боку. Голова кружилась, всё тело ныло от ушибов, но Елена понимала, что нужно бежать — горючее могло вспыхнуть в любую минуту. Отстегнув ремни, она начала выбираться из кабины почти на ощупь, расцарапывая руки. А керосин уже образовал приличную лужу под самолётом, которая продолжала растекаться. Острый запах вместе с нахлынувшей от расстройства вестибулярного аппарата тошнотой, едва не вызвал рвоту, но ей удалось подавить эти позывы. Наконец выбравшись из кабины, девушка с трудом сделала десяток шагов и рухнула в траву на обочине дороги. Она лежала, глядя в небо, и чувствовала, что взбаламученный жуткой встряской организм потихоньку начинает успокаиваться. Почти прекратилось двоение в глазах, но по-прежнему чувствовалось сильное головокружение. На дороге стал нарастать знакомый звук мотора «Комбата» — спецназовцы спешили на помощь своему командиру, но у Елены даже не было сил повернуть голову. Раздались торопливые шаги, и прямо над ней появилось лицо Полевого. — Ленка, ты жива? — с беспокойством спросил медик, увидев бледную, как лист бумаги, кожу и ничего не выражающий взгляд. — Чего болит? — Голова… — тихо сказала Елена, положив холодную руку себе на лоб. — Тихо лежи, сейчас разберёмся! Медик исчез, а вместо него появилась Совина. — Ничего, Ленка, после такой карусели и не такое бывает. Держись! Полевой принёс из машины аптечку и сделал пару уколов. Уже через минуту Елена почувствовала себя гораздо лучше. Головокружение ослабло, к телу начало возвращаться тепло, тошнота почти исчезла. — Ну что, идти можешь? — Попробую, — Елена перевернулась на живот и приподнялась. — Давай в машину, я тебе помогу. Спецназовцы остановили «Комбат» между Еленой и обломками самолёта — с тем расчётом, что бы он защитил от ударной волны на случай взрыва. Но, к счастью, топливо не загорелось. Зато в полукилометре от них у дороги пылала протараненная «Акула» — видимо, выстрелы Ла-7 убили или тяжело ранили лётчика. Хотя, даже если бы он выжил, практически невозможно было посадить вертолёт с полностью обломанными винтами. — Спасибо, Луг, — сказала девушка, когда медик усадил её на заднее сиденье вездехода, рядом с Вартовым. — У вас как? — Ни царапинки. — Тогда поехали. Что с первым вертолётом? — Приземлился, хоть и с трудом. — Место приземления запомнили? — Разумеется. — Давайте туда. Может, пилот уцелел. Вездеход рванулся с места. Девушка взглянула на лежащий рядом с ней «Арбалет». — Луг, что у нас с оружием? — Всё так же. РСПИ, «Арбалет», П(е) и твоя «Гроза». Не считая ПП и гранат. С левой стороны, почти у самой дороги показался искорёженный корпус «Акулы». Лопасти обоих винтов и двери кабины отсутствовали — это означало, что лётчик успел катапультироваться. — К вертолёту. Машина подъехала к разбитому Ка-50, и Елена смогла рассмотреть повреждения. Даже мощные энергопоглощающие шасси не выдержали удара — все три стойки были смяты. Корпус серьёзно деформировался, а на лобовом стекле кабины виднелись несколько пробоин от пушечного огня истребителя. Это означало, что пилот серьёзно ранен. Он был жив в момент катапультирования, но мог погибнуть при приземлении на парашюте. Девушка оглядела местность. По обе стороны от дороги расстилалась степь, заросшая почти полуметровой травой, в которой лётчик мог спрятаться без труда. — Сова, съезжаем с дороги, — Елена прикинула, как двигался Ка-50 в момент атаки. — Давай вдоль шоссе, метрах в пятидесяти. Шмель, смотришь левую сторону, мы с Лугом — правую. «Комбат» двинулся через степь. — Может, в люк высунуться? — предложил Полевой. — И мишень на груди привесь, — усмехнулась девушка. — Он залёг, а мы как на ладони. Броню не пробьёт, а вот голову — вполне. — Живым думаешь взять? — спросила Совина. — Да, — Елена прислонилась лбом к окну, напряжённо всматриваясь в степь. — Смысл? — Хоть узнать из какой он структуры. На «Акулах» опознавательных знаков не было. — Да? — удивился Вартов. — Я и не заметил. Раздался негромкий хлопок, стекло дрогнуло. Елена подняла глаза и увидела, что там, куда она прислонялась лбом, была царапина от пули. Прозвучал ещё один выстрел, и на этот раз майор точно засекла место, где залёг лётчик. — Сова, туда! Правым бортом, вплотную. Луг, берём его. Машина устремилась в сторону пилота, который длинными очередями поливал её огнём. На несколько секунд автомат замолчал, и прямо перед вездеходом разорвалась ручная граната. — Давай! Совина остановила «Комбат» в метре от лётчика, и оба спецназовца почти одновременно ринулись на него. Ударом ноги Полевой выбил автомат, который тут же подхватила Елена. — Спокойно, парень, — девушка направила оружие на раненого. Он лежал на земле, совсем недалеко от парашюта. Обе ноги были в крови, на лётном комбинезоне виднелась дыра, явно прожженная чем-то. — Знаем, что у тебя был приказ, но нас не за что убивать. И тебе ничего не грозит, мы не… — Да пошли вы! Лётчик поднял над головой правую руку с зажатой Ф-1. Чеки в запале не было. — В машину! Едва спецназовцы успели запрыгнуть в «Комбат», как раздался взрыв, и броне застучали осколки. — Идиот! — Чёрт возьми, — Елена захлопнула дверь, бросив взгляд на изуродованное тело пилота. — Грязно сработали. — Ну куда поедем? — спросила Совина. — В Москву. — Может, вернёмся в лагерь, заберём оружие? — Нет. Туда уже наверняка спешит КГБ. Да и не в оружии сейчас вопрос. В другом проблема — мы остались без связи с Игорем. — Верно, — кивнул Полевой. — Компьютер-то остался в самолёте. — И ещё одна сложность — Игорь не сказал мне, где живёт Рыжая. Наступила тягостная пауза, нарушаемая лишь гудением мотора и шумом шин. — Может, купить переносной компьютер, да подключится? — предложил Полевой. — Нет, — покачала головой Елена. — Нам спутниковый вход нужен, а такие только по паспорту можно подключить, да и то не сразу. — А времени у нас сколько? — спросила Совина. — До двадцати часов ориентировочно. Сейчас 9:06. — Почти одиннадцать часов, значит, — задумчиво сказала девушка. — Сова, выкладывай, что задумала, — усмехнулся Вартов. Елена знала, что когда Совина говорит таким тоном, у неё есть какая-то интересная мысль. Радистка всегда старалась обдумывать свои предложения очень тщательно, поэтому почти никогда не рассказывала просто идеи. — Есть у меня друг один, специалист по компьютерному взлому. Хакер, проще говоря. Живёт в Саратове. Он мог бы нам помочь. — В Саратове? — переспросил Вартов. — Не вариант. До Саратова полтысячи километров. И от него до Москвы километров семьсот. Это по прямой, по дорогам больше. — Предлагаю так. Приезжаем в Саратов, устанавливаем связь с Кравцовым. После этого Ленка летит в Москву на самолёте, а мы выезжаем на «Комбате». — Неплохо. До Саратова — часа четыре. И на самолёте оттуда до Москвы — полтора. Значит, у меня в Москве остаётся где-то пять с половиной часов. В принципе, с головой должно хватить. — Лена, одна проблема. Не факт, что в нужное время будет рейс. — Это да. Но мы всё равно вряд ли найдём иной выход. Резервный вариант — поеду на струнке. А сейчас нам в Москве всё равно делать нечего — мы не знаем, где живёт Рыжая. В крайнем случае, думаю, сумею её захватить, если она уже будет в квартире. Так что будем действовать, как предложила Сова. А ты хоть этого друга хорошо знаешь? — Скажем так, мы с ним были максимально близки, — улыбнулась радистка. — Последний раз я была у него два месяца назад, во время отпуска. — Ну тогда поехали к нему. Если никто не возражает, я посплю, пока будем в пути. Девушка перебралась в грузовой отсек и, скинув берцы, легла на одеяла, которые всё ещё лежали там. Через несколько секунд она уже спала здоровым крепким сном. 13:16 12 июня 2013 года. «Комбат» остановился около невзрачного обшарпанного двухэтажного здания на окраине Саратова. Видимо, когда-то оно имело белый цвет, но теперь облицовка облупилась, и виднелись кирпичи, уже поросшие зелёным мхом. К дому примыкал небольшой уютный дворик, огороженный забором. — И это — логово одного из лучших компьютерщиков Союза? — скептически спросил Вартов. — Да, — улыбнулась Совина. — Здесь мы провели немало приятных дней. Этой улыбки Елене было достаточно, что бы понять: это место для Совиной тоже самое, что для неё самой — дом Кравцова. — Ну пойдём. — Луг, ты помоги Шмелю. Майор одела рюкзак с оружием и выбралась из машины. — Веди. Совина прошла через калитку и легонько постучала носком берца по стеклу одного из двух маленьких окошек, расположенных чуть выше уровня земли. Менее чем через полминуты выходящая во дворик дверь распахнулась, и из неё показался темноволосый парень в чёрных джинсах и мятой белой рубашке. — Марго! — воскликнул он, обнимая Совину. — Рад тебя видеть. — Я тоже, — улыбнулась девушка. — Ну как ты? — Как и всегда, когда вижу тебя — чудесно. Как дела? — Если честно — у меня проблемы, причём серьёзные. И мне нужна твоя помощь. — Конечно, всегда рад помочь. Это твои друзья? — Да. — Ну проходите тогда, — улыбнулся парень. — У меня хоть и скромно всё, но уютно. От входа лестница шла вниз, заканчиваясь в маленькой прихожей. Там находилась раковина, в дальнем конце — деревянный стол. Из прихожей дверь вела в большую комнату, заставленную стеллажами с книгами и компьютерными дисками. Посередине размешался овальный стол, а у стены — маленькая дровяная печка. Елена украдкой заглянула за следующую дверь — там была комната поменьше. В ней, друг напротив друга стояли два дивана, между ними — ещё один стол с ночником, а у дальней стены — маленький письменный столик с компьютером. В какой-то момент девушку охватило странное чувство. Ей показалось, что она когда-то была здесь, видела всё это — и полки с книгами и стол и печку. — В общем, это мои близкие друзья — Лена, Женя и Слава. Нам требуется твоя помощь, как компьютерщика. — Как я сказал, Марго, сделаю всё что можно, и даже что невозможно, что бы помочь, — улыбнулся парень. — Извините меня, что я в пылу нашего спора забыл представить себя вам. Майор посмотрела на него, не понимая, о каком споре идёт речь, но почему-то и эта фраза показалась ей очень знакомой. — Ярослав Благородин. Но обычно меня называют просто Мастером. В этот момент Елена поняла, откуда взялось ощущение похожести — именно так выглядел подвальчик Мастера из бессмертного произведения Булгакова, а фраза насчёт спора была фразой Воланда. Марго — так называл Мастер свою подругу. Видимо, Благородин отождествлял себя и Совину с Мастером и Маргаритой. — Я вижу, вы всё поняли, — снова улыбнулся он. — Да. — Ну и отлично. Многие люди не понимают, начинают задавать глупые вопросы, а я их очень не люблю. В смысле, глупых вопросов, а не людей. Елена усмехнулась — ей определённо понравился этот человек. — Вы ко мне надолго? — Честно говоря, — Совина виновато посмотрела на своего друга, — мы тут только, что бы попросить тебя о помощи. Задерживаться мы не можем. — Жаль, — разочарованно сказал он. — Ну ладно, тогда скажите, что вам нужно, и я постараюсь помочь. Благородин оглядел спецназовцев и остановился на Вартове. — Может, сначала присядем? Я вижу, вам трудно стоять. Компьютерщик провёл бойцов во вторую комнату. На одном диване разместился он сам и Совина, на втором — Елена, Вартов и Полевой. — Что нужно конкретно? И давайте общаться на «ты». — Итак, — девушка вздохнула, — Нам нужно связаться с одним человеком, который в данный момент находится в США. — Нет, это определённо невозможно, — покачал головой Благородин. — Моё спутниковое подключение сломалось позавчера — говорят, сбили спутник. Да и обычного нет — дом собираются сносить и недавно отключили от телефона. Да и потом — телефонные линии сейчас отрубают запросы к западным Интернет-ресурсам. Может, я могу помочь вам как-нибудь по-другому? — Сомневаюсь в этом. — Но всё-таки? — Как минимум, нам нужна информация о месте проживания одного человека. — Это не такая-то большая проблема, — улыбнулся парень. — У меня есть базы данных, можно посмотреть по ним. — Этот человек — майор КГБ. Мы знаем только его, точнее её, настоящую фамилию и имя. И знаем, что живёт в Москве. — Да, это усложняет ситуацию. Но всё решимо. Один мой друг уехал на некоторое время, оставил ключи от квартиры. У него там компьютер с выходом в Интернет, я мог бы попробовать залезть в базу данных КГБ. Рискованно, конечно, но если вам очень надо, то сделаю. 13:32 12 июня 2013 года. Бойцы поднялись по тёмной лестнице на второй этаж дома, где жил товарищ Благородина. Компьютерщик достал ключи и, почти на ощупь отыскав замочную скважину, открыл дверь. — Проходите. Елена вошла первой, держа наготове оружие. Вряд ли здесь им могла угрожать опасность, но излишняя осторожность никогда не мешала. Девушка прошла через тесную прихожую в комнату. Шторы на окнах были плотно задёрнуты, и в полутьме с трудом удалось разглядеть обстановку. В углу был компьютерный стол, на котором, помимо монитора, стояла кружка и полная пепельница, валялись книги, диски, обрывки бумаги. Кроме стола в этой комнате находился небольшой диван и тумбочка с телевизором. — Вы не обращайте внимания, что тут слегка неубрано, — Благородин слегка отодвинул штору. — Здесь всегда так. Девушка села на диван, положив рядом пистолет-пулемёт. В затхлом воздухе витал запах табачного дыма. — Я пока поработаю, можете отдохнуть в другой комнате. Там посветлее и почище, — Благородин включил компьютер. — Как зовут этого человека? — Виктория Лисенко. Звание — майор. — Ясно, — парень записал имя на клочке бумаги. — Сколько нужно времени? — Около часа. — Максимум? — В среднем. — Хорошо, позовёшь тогда. Елена взяла оружие и вышла. Во второй комнате обстановка была такая же неуютная, но здесь, по крайней мере, было светло. Из мебели тут была только узкая, по типу армейской, не заправленная кровать, два кресла, стол и три стула. Сейчас на кровати расположился Вартов, а за столом сидел Полевой. Елена опустилась в кресло. — Ленка, надумаешь воду пить — набирай во флягу из крана и пей из неё, — предупредил медик. — И ты, Шмель. — А что такое? — удивилась девушка. — Да я как глянул, что у него в чайнике тут делается — ужас, — усмехнулся медик. — Его не мыли лет пять, похоже. И кружки тоже. — Хорошо. Девушка пересела на стул напротив Полевого и начала разбирать пистолет-пулемёт. — Думаешь, он сможет помочь? — спросил Вартов. — Сова ему доверяет. А я доверяю Сове. — Ленка, знаешь, — задумчиво сказал Полевой, — Пеньков, наверно, уже не рад, что связался с нами. Столько людей положили, не говоря уж о технике. — Пенькову на людей плевать. На технику — тем более. А вот нас они потрепали… Чёрт, за час потерять четверых… — Как думаешь, если б Неделя заметил «Акулы» на подлёте, смог бы уйти? — Вряд ли. Скорости не было, а манёвром от восьми ракет уклониться… — Ничего, отомстим, — сказал Вартов. — И за наших и за всех кого Пеньков на смерть послал. — Ну вот чем мы им дорогу перешли? — Полевой покрутил в руках пистолет-пулемёт, — Почему такая охота? Они ж вообще сил и средств не жалеют. — Не знаю, Луг. Не знаю, — покачала головой Елена. — Всё это странно и запутанно. Но теперь либо узнаем правду, либо… — Отдыхаете? — в комнату вошёл Благородин. — Оружие можно не брать, тут безопасно. — Привычка, — улыбнулась девушка. — Там пока процесс автоматически идёт, я пойду чайку попью. Вы будете? Елена и Полевой переглянулись. — Нет, спасибо. Мы тут посидим, — за всех троих ответил Вартов. 14:21 12 июня 2013 года. — Лена, иди сюда, — в дверях комнаты появилась Совина. — Кажется, Славик нашёл что нам нужно. Елена поднялась и прошла за радисткой. Благородин по-прежнему сидел за компьютером, в пальцах была зажата зажжённая сигарета. — Могу поздравить — удалось получить доступ к базе КГБ. Хотя это было непросто, да и не всё удалось, что я хотел. — В каком смысле? — девушка села рядом. — Есть доступ только к той части, что нужна в данный момент — то есть о старших офицерах, проживающих на территории Московского военного округа. — А остальное? — База разделена на несколько сегментов, я сломал защиту только одного. Сначала девушка удивилась той лёгкости, с которой удалось взломать защиту, но потом поняла, что нужная им информация, по сути, не представляла серьёзной опасности, попади она в руки противника. Наверняка информацию о резидентуре, высшем руководстве и тому подобном достать таким дистанционным было практически невозможно. — Ну давай, вперёд. На мониторе появилась форма для поиска в базе. Здесь, помимо стандартных полей фамилии, имени, отчества, пола и возраста, можно было производить поиск по образованию, званию, наградам, группе крови и ещё почти дюжине иных признаков. — Попробуем. Виктория Лисенко, — компьютерщик вбил данные и нажал на кнопку «Старт». На экране появилась таблица со всего одной заполненной строчкой. — Отлично, такой человек в базе только один. Благородин открыл документ. Вверху слева была цветная фотография Лисенко в форме майора КГБ. На мундире красовался почти десяток орденов и целый иконостас медалей. — Она? — Да. — Тогда не буду мешать, — он удалился на кухню, а Елена подсела ближе к монитору. — Ну что тут? — подошёл Полевой. — Краткое досье. Садись, вместе почитаем. — Лучше ты вслух. — Хорошо. Виктория Александровна Лисенко. Дата рождения: 29 марта 1987 года. Место рождения: село Ремонтное Ростовской области. — Выходит, мы были недалеко от её родных мест? — перебил медик. — Да уж. Ладно, дальше. — Семейное положение: замужем не была, детей нет. Имеет брата и племянника. Родители разведены. Высшее образование: Академия КГБ имени Дзержинского, выпуск 2010 года. Партийная принадлежность: член КПСС с 2005 года. Членство в других общественных организациях: нет. Психологические особенности: умна, целеустремлённа, не терпит психологического давления, склонна к откровенности в определённых обстоятельствах, обладает пониженным чувством риска. Коэффициент интеллекта: высокий. Не курит. Спиртное употребляет в умеренных количествах. Рост ниже среднего, телосложение спортивное. В антисоветской и контрреволюционной деятельности не учувствовала. К уголовной и административной ответственности не привлекалась. С коллегами по работе поддерживает ровные отношения. — А у неё много общего с тобой, — вновь встрял Полевой. — У меня рост не ниже среднего, — ответила Елена, которой не понравилось сравнение с Лисенко. — Я ж не сказал, что всё сходно. Некоторое. — Читаем дальше. Основная специализация: снайпер. Прочие знания и специальности: гранатомётчик, оператор ПТРК, оператор ПЗРК, пулемётчик, войсковой радист, полевой медик, сапёр, водитель автомашины, механик-водитель танка, механик-водитель боевой машины пехоты, водитель бронетранспортёра, пилот боевого вертолёта, пилот транспортно-десантного вертолёта, пилот военно-транспортного самолёта, наводчик вооружения танка, оператор вооружения боевой машины пехоты, оператор вооружения бронетранспортёра, оператор вооружения боевого вертолёта, оператор вооружения транспортно-десантного вертолёта, войсковой разведчик. — Когда она всё это успела? — ошеломлённо спросил Полевой. — Мне тоже интересно. У Игоря, по-моему, и то список меньше. Далее. Иностранные языки: английский, немецкий, французский, испанский, китайский, фарси, хинди, иврит. Имеет государственные награды. Ордена: два ордена Ленина, орден «За службу в вооружённых силах СССР» трёх степеней, орден Сталина, два ордена Красной звезды, орден «Красное знамя СССР». — Девять орденов, — присвистнул медик. — Это в двадцать пять лет-то. Учитывая, сколько она училась в Академии КГБ, получается, что ей по три ордена в год давали. Ладно побрякушки «За службу». Но орден Сталина, «Красной звезды», «Красное знамя»… Это что ж за задания надо было выполнять? А главное — как выживать во всех них? — Ну у меня, например, семь орденов…,- Елена прокрутила документ вниз. — Ладно, медали перечислять не будем. Участие в боевых действиях и операциях: Фиджи, 23 июля — 15 августа 2011 года, Ирак, 3 сентября 2011 года — 8 июля 2012 года, Ангола, 5-12 августа 2012 года, Палестина, 26–30 сентября 2012 года, США, 4–9 октября 2013 года, Ливия, 3 ноября 2012 года — 2 января 2013 года, Югославия, 13 февраля — 30 апреля 2013 года. — Она из боёв не вылезает, похоже. — Смотри сюда, — Елена указала на последнюю дату. — Тут не указана операция на Шпицбергене. — Может, забыли внести? Или не успели. — Вряд ли. Скорее всего, считают, что операция не завершена. Мы-то ещё живы. Может, поэтому и наград за Шпицберген не дали — планировали наградить посмертно. — Точно. — Ладно, давай пока найди адрес. Елена прошла на кухню, где сидели Благородин и Совина. — Можно распечатать то, что мы нашли? — Конечно. Это оказалось именно то? — Да. Большое тебе спасибо. Втроём они вернулись в комнату. — Луг, нашёл адрес? — Да. — Тогда пока свободен. Медик ушёл в другую комнату. — Сова, я вот что думаю. Вам нужно быть в Москве завтра во второй половине дня. Ехать около пяти с половиной часов, поэтому вы могли бы переночевать тут, и двинуться в путь завтра утром. — Отличная идея, — одобрил Благородин. — Марго я не видел уже несколько месяцев, хоть сутки побудем вместе. Да и вам в ночь ехать не особо. — Согласна, — Совина засветилась от радости. — Ну вот и отлично. Ладно, давай распечатывай мне эти листы. И неплохо бы узнать, какие сегодня есть авиарейсы до Москвы. — Без проблем. Тихо зашелестел принтер. — Так, смотрим. Сегодня два рейса на Москву. Один в 19:30, другой в 23:00. — Не пойдёт. А струнка? — Струнка? Сейчас посмотрим, — Благородин зашуршал клавишами. — Поезда отходят каждые 7 минут. Обычные междугородние. — Отлично. Проблем с билетами не будет? — Елена отошла к двери. — Нет. Средняя наполняемость — 89 %. Девушка прижалась к дверному косяку, пропуская Совину в коридор. В этот момент раздался звон разбитого стекла, и в штору что-то ударилось и упало на пол. — Мальчишки, что ли, играются? — Благородин подошёл к окну. Он отдёрнул штору, и майор увидела у его ног гранату Ф-1. — Назад! — скомандовала Елена, рывком выскакивая из комнаты, но было поздно. От взрыва заложило уши, часть ударной волны ушла в коридор. — Приготовиться к бою! — крикнула девушка, не слыша собственного голоса. Она с трудом поднялась на ноги, доставая пистолет-пулемёт. Подбежала Совина и начала что-то говорить, но Елена не могла различить слов. — Сова, меня оглушило. Готовьте оружие, я сейчас. Жестом радистка показала, что поняла. Майор заглянула в комнату. Взрыв гранаты выбил все стёкла, сорвал часть штор. На полу лежало изуродованное тело Благородна, а компьютер был изрешечен осколками. Пригнувшись, Елена быстро подбежала к нему. На момент взрыва принтер почти допечатал третий, последний лист, на котором находилось окончание досье. Она вырвала бумагу из принтера, свернула все три листа и спрятала в карман. Прижавшись к стене, девушка осторожно выглянула в окно. Дорога внизу была перегорожена двумя грузовиками «Урал», а на противоположной стороне, параллельно улице, стояла пара универсальных армейских автомобиля «Водник» с пушечными башнями от БТР-80А. Все четыре машины были выкрашены в чёрный цвет, на капотах красовался знакомый рисунок — щит с гербом Советского Союза и перекрещивающиеся мечи в ножнах под ним. Это был герб КГБ. Елена пересчитала бойцов, спрятавшихся за машинами и выскользнула обратно в коридор. — Там два «Водника» с «тридцатками» и два-три взвода пехоты. — Дохлый номер, надо пробиваться к «Комбату». — Надо, надо. До вылета меньше часа. — Как действуем, короче? — Сейчас наверх, там через чердак на крышу и до «Комбата». — Хорошо не под домом оставили. — Вперёд, всё. Я открываю дверь, Луг — гранату. Без необходимости — не убивать. Сдвинувшись в сторону, Елена аккуратно открыла защёлку на замке. В следующую секунду дверь распахнулась от удара ногой, и в проём полетела РГН. Грохотнул мощный взрыв, и бойцы выскочили из квартиры. Единственная лампочка, освещавшая лестницу, была уничтожена ударной волной, и теперь свет проникал только через грязные окна на межэтажных площадках. На полу валялось около десяти человек, и некоторые ещё шевелились и стонали. Спецназовцы несколькими ударами нейтрализовали уцелевших. — Луг, Сова, забрать оружие! Елена подобрала снайперскую винтовку ВСК-94 и ПСС, а Полевой и Совина вооружились автоматами 9А91. — Наверх. Я прикрываю. Через полминуты все четверо оказались на верхнем этаже, около чердачного люка. Он располагался на высоте почти трёх метров и был заперт на замок. — Отойдите! Елена вскинула винтовку, с трудом прицелившись при тусклом свете единственной лампы. Две пули перебили дужку замка, и он упал вниз. — Луг, подсади Шмеля. Вартов при помощи Полевого быстро добрался до люка и поднял крышку. Забросив туда автомат, лейтенант подтянулся на руках и влез на чердак. — Шмель, теперь ты. Боец высунулся из люка и, схватив, сержанта за руки, буквально втянул наверх. — Тяжеловат ты, братишка. Давайте дальше. — Сова! Пока радистка забиралась наверх, Елена подобрала разбитый замок и сунула его в карман. Через несколько секунд обе девушки оказались на чердаке. Помещение было практически не освещено, если не учитывать свет от лампочки, проникающий через люк. — Фонарик бы сейчас, — пробормотал Вартов. — Пожалуйста, — сказала Совина, и чердак осветился ярким лучом. — Где взяла? — Помародёрствовала немного. У одного из этих был. — Шмель, закрой люк. Чердак представлял собой узкий коридор, с одной стороны ограниченный стеной, а с другой — деревянной дверью, запертой на замок. Елена приставила к нему винтовку. — Интересная у тебя отмычка, — усмехнулся Вартов. — Приготовились! Короткая очередь искорёжила замок, и Елена распахнула дверь ударом ноги. В первую секунду яркий свет почти ослепил девушку, но она смогла разглядеть трёх бойцов у края крыши. Заработали автоматы и снайперская винтовка, выбрасывая очереди тяжёлых дозвуковых пуль. В считанные мгновения всё было кончено. — Монтажники-высотники чёртовы, — Совина кивнула на край крыши, через который свешивались три троса. Сами убитые были в альпинистских обвязках. — Да чёртовы-то чёртовы, но всё равно своих стреляем, — Полевой подошёл к убитым.- Bellum omnim contra omnes. — Эти свои башку твою дурную продырявят, будешь знать… — Забрать БК и уходим, — Елена подобрала запасной моток троса с карабином, висевший на поясе одного из бойцов. — Вперёд, всё. Дом тянулся до самого конца квартала, и бойцам не пришлось перебираться с крыши на крышу. Через пару минут они оказались как раз над тем местом, где оставили машину. «Комбат» по-прежнему стоял в небольшом тупике между двумя домами. Елена прицепила карабин к ограждению крыши, и сбросила моток троса вниз. — Сова, ты первая. Держи ключи. Будь наготове, двигатель пока не заводи. — Есть. Двор и примыкающая улица были пустынны, так что Совина спустилась вниз, не привлекая никакого внимания, и села в машину. — Луг, вперёд! Шмель, приготовиться! Елена понимала, что им следует торопиться — отрыв от преследователей был минимален. Максимум через тридцать секунд после взрыва высланы бойцы для проверки штурмовой группы в подъезде. Ещё некоторое время уйдёт на обыск квартиры, и только потом они отправятся наверх. Скорее всего, будут врываться в каждую дверь, а потом доберутся до люка, поднимутся наверх и увидят убитых. По расчётам выходило, что есть самое большее две минуты форы. Вартов и Полевой остановились у машины, готовые в любой момент прикрыть своего командира. Елена закинула за спину винтовку, прижала трос локтевым сгибом и перехватила его через платки. Зажав верёвку ногами, она начала спускаться, и через несколько секунд уже была на земле, в паре метров от «Комбата». — Вперёд, всё! — скомандовала она, когда все забрались в машину. Вездеход рванулся с места, унося четырёх спецназовцев от места боя. Погони не было. — Куда едем? — спросила Совина. — На вокзал. Найди карту в маршрутном компьютере. — Хорошо, — кивнула радистка и хмуро посмотрела на Елену в зеркало заднего вида. — Славик точно погиб? — Да. Граната по ногами… — Действовали, кстати, странно. По идее, взрыв — и сразу штурм через дверь и окна. А тут неграмотно как-то… — Заткнись, Луг, — оборвала его Совина. — Ты про неграмотность Славику скажи. — Странно, как они нас вообще нашли, — пытаясь перевести разговор, произнёс Вартов. — Неужели вели от Тацинской? — Не знаю, Шмель, — Елена устало потёрла глаза. — Я уже ничего не понимаю. 15:33 12 июня 2013 года. Елена откинула кресло и посмотрела в окно. Струнный поезд начал разгоняться, унося своих пассажиров на северо-запад. Объединённые электронной сцепкой вагоны-модули стали расходиться друг от друга, что бы на всей протяжённости пути соблюдать необходимую дистанцию — на каждом пролёте между поддерживающими опорами одновременно мог находиться только один. Уже через пару минут скорость достигла расчётной величины — 330 километров в час. Теперь эту скорость поезд будет сохранять в течение немногим более двух часов — почти всю поездку. Обтекаемые, идеальные в аэродинамическом отношении вагоны почти что летели по струнным рельсам, на высоте 6 метров над землёй. Им не страшна непогода — даже трёхсантиметровый слой льда отлетает с рельс, не угрожая безопасности движения. Двухребордные колёса прочно держат вагоны на струнах в любой ветер. Туман, снегопад, ночная мгла — всё это не преграда для стремительных поездов струнной дороги, управляемых единой информационной системой. Она называлась ВЕСНА — Всесоюзная Единая Система Навигационной Автоматизации. Организованная по тем же принципам, что и военный БРОСОК, эта система напрямую управляла каждым поездом, каждым вагоном в огромной сети струнных магистралей. В городах были проложены низкоскоростные «струнки», где вагоны разгонялись до 100 километров в час. Для перевозки грузов преимущественно использовались среднескоростные дороги — от 100 до 180 км/ч, а основную массу пассажиров перевозили высокоскоростные трассы со скоростями от 180 до 350 км/ч. Если расстояние между крупными городами превышало полторы тысячи километров, прокладывались сверхскоростные трассы, на которых составы преодолевали до 500 километров за час. Самая длинная такая трасса протягивалась на 8,5 тысяч километров — от Москвы до Петропавловска Камчатского. Она шла через всю Сибирь почти ровной линией, а единственный резкий поворот был над Пенжинской губой. На сооружение этой огромной транспортной артерии ушло больше десяти лет, зато теперь восточная часть Союза получила прочную связь с центром страны. Даже сейчас, в условиях войны струнные магистрали полностью обеспечивали транспортные потребности. Высоконадёжные, комфортабельные вагоны днём и ночью летели по стальным дорогам, подобных которым и в помине не было на Западе. Там по прежнему использовали устаревавшее железнодорожное сообщение, в то время как страны так называемого «Восточного блока» перебрасывали свои военные и гражданские грузы быстрее вертолётов и по себестоимости морского транспорта. Западные экономисты и инженеры, подходя к вопросу строительства со своими узкими капиталистическими критериями, вообще не могли поверить, что проект струнных магистралей осуществим — как технически, так и финансово. Но скепсис быстро развеялся, когда более чем шестисоткилометровая высокоскоростная трасса Москва-Ленинград была проложена за какие-то полгода. Следующий проект — 900 километров пути от Москвы до Сталинграда — осуществили ещё быстрее: всего за пять месяцев. Шесть строительных бригад, начавших работу сразу из четырёх точек, прокладывали до 1 километра пути в сутки. В последующие годы общая протяжённость струнных магистралей превысила полмиллиона километров. Эффективность «струнки» оказалась выше всех ожиданий, и многие государства выразили желание иметь такую инфраструктуру. Дороги такого типа стали возводиться в Южной Америке, в некоторых африканских странах, в Индии, Китае и даже Австралии. Суммарная протяжённость струнных линий, построенных за рубежом, перевалила пятисоттысячную отметку. Это был полный триумф советской науки и техники. Елена помнила свою первую поездку на «струнке» — на Байкал. Было это в 2005-м году, каких-то восемь лет назад и, в тоже время, бесконечно давно. Тогда будущее казалось счастливым и безоблачным. Впереди у Елены была Академия ГРУ. Впоследствии, годы учёбы там она не раз вспоминала с огромной теплотой. — Смирно! Три десятка парней и девушек в новенькой необмятой форме с чистыми погонами замерли на плацу. Это было их первое в жизни построение. — Вольно! Елена стояла в первой шеренге, вглядываясь в инструктора и удивляясь тому, насколько похож он был на тот образ «отца-командира», который она себе представляла раньше. Немного младше тридцати, с жёстким «ёжиком» чуть тронутых сединой волос и будто высеченным из гранита мужественным лицом. На груди — целый иконостас орденов и медалей, а чуть выше — Золотая звезда Героя. В кобуре на поясе — и это Елена отметила для себя особо — не стандартный армейский ГШ-18, а массивный «стечкин». — Я — майор Антон Сурин, ваш инструктор по боевой подготовке, — резким отчётливым голосом начал он, выделяя слова паузами. — Приветствую вас на территории единого учебного центра спецназа ГРУ. — Здравия желаем, товарищ майор! — ответил нестройный хор голосов. — Первое, что вы должны осознать и запомнить на всю жизнь: спецназ — это выполнение любых задач. Офицер не спеша прошёлся вдоль строя, вглядываясь в глаза курсантов. Елена почувствовала пробежавший по спине холодок, когда её взгляд встретился с взглядом спецназовца. В нём было абсолютное спокойствие — спокойствие заряженного в магазин патрона. — Второе: выполнение любых задач, но не любой ценой. Зачастую, мы не имеем права даже погибнуть — нужно выполнить задачу и выжить. Поэтому, — майор усмехнулся, — если ваша мечта — погибнуть героями, то вы выбрали не тот род войск. У нас всё гораздо труднее: мы будем учиться не только побеждать, но и выживать. А для того, что бы выживать, надо учиться терпеть. Терпеть боль, голод, жару, холод, психологическое давление. И это будет очень трудно. Сурин замолчал, наблюдая за реакцией курсантов. — И труднее всего будет от того, что вас здесь никто не держит. Захочется домой, к мамке — проваливайте. И только те, кто научится терпеть, станут бойцами спецназа. Вас будут учить стрелять из новейшего оружия и управляться с новейшей техникой и транспортными средствами. Но никакая техника не заменит вам голову и мышцы, — инструктор сделал ещё одну паузу. — Каждый месяц в течение всех трёх лет учёбы здесь, вам придётся преодолеть столько трудностей, сколько вы не преодолевали за всю свою прошлую жизнь. Так что в первую очередь вам придётся преодолевать самих себя! И если кто-то считает себя слабаком — пусть проваливает. Остальным же советую придумать для себя причину пройти через всё это! Есть вопросы? — Да, товарищ майор, — робко произнесла светловолосая девушка из второй шеренги. — Слушаю, — инструктор подошёл ближе. — Нормативы для парней и девушек одинаковые или разные? — Одинаковые для всех. Мужчины сильнее, женщины выносливее. У всех свои преимущества. Женский организм более живуч, так что при тяжёлом ранении у вас больше шансов выжить, — Сурин подошёл вплотную, глядя в глаза задавшей вопрос девушке. — Но если ранение окажется смертельным — вы будете просто дольше корчиться от боли… Елена усмехнулась, вспомнив, какую бурю негативных эмоций вызвали у неё эти слова инструктора. И как потом курсанты не раз обсуждали в казарме, какая он «сволочь». А вскоре они познакомились с полковником Светланой Терещенко, преподававшей военную психологию. Эта мудрая, по матерински относившаяся к курсантам женщина сразу завоевала их доверие. — Ещё вопросы по теме занятия есть? — Нет! Вроде всё понятно! — Вроде всё или вроде понятно? — улыбнулась Терещенко. — А вообще по психологии? Может, что-то интересно? — У меня такой вопрос, — Елена поднялась со своего места. — Нам говорили, что учиться здесь будет очень трудно, значительно труднее, чем в других тренировочных лагерях. Какие могут быть психологические мотивации нашей учёбы, кроме патриотизма? — Хороший вопрос, — кивнула инструктор. — Прежде всего — для себя. За время учёбы вы получите закалку — психологическую, прежде всего. Пройдёте путь, заставите себя перешагивать через усталость и боль — в жизни никогда больше не отступите. Научитесь искать причины своих неудач в себе, не сваливать ни на кого свои ошибки — научитесь и их исправлять. А если отступили, пожалели себя, дали свободу своему «не могу» — причина только в вас самих. Эти слова тогда сильно врезались в память Елены, хотя сначала она не понимала их в полной мере. Но именно благодаря такому напутствию она пообещала себе не отступать никогда. И поэтому она загоняла себя тренировками, когда мышцы горели от напряжения и требовали отдыха. Заставляла себя вставать, стирая кровь с лица, и бить в ответ в жёстких учебных рукопашных боях. До идеала оттачивала умение стрельбы, игнорируя боль в набитом отдачей плече. Такое выдерживали далеко не все. К исходу первого учебного года учебный взвод был переформирован в отделение — ушло 19 человек. Из девяти начавших учёбу девушек остались только две — Елена и та светловолосая, задававшая вопрос Сурину. Между собой курсанты часто обсуждали уровень физических и прочих нагрузок, считая его чрезмерным. В какой-то степени они были правы — за всё время службы Елене никогда больше не приходилось столько бегать, стрелять, драться врукопашную. Даже в длительных рейдах практически не доводилось совершать марш-броски с полной выкладкой — оборудование забрасывалось заранее, а группе придавались малогабаритные транспортёры. Рационов всегда выдавалось с избытком, так что различные змеи и насекомые, которыми курсантов учили питаться в дикой природе, были чем-то вроде экзотики. Примеров «избыточности» учебной программы было много. Но прослужив несколько лет в спецназе, Елена до конца поняла смысл той предельной требовательности инструкторов, которой она удивлялась во время учёбы. А смысл был в выработке прежде всего психологической готовности к сложным, нестандартным ситуациям. Благодаря этому каждый спецназовец знал, что сможет выжить, даже если останется один, без оружия, связи, еды и медикаментов. Из этого и складывалась уверенность, что для советского спецназа нет невыполнимых задач. И теперь, с высоты своего опыта, Елена понимала, сколь нужными были бесконечные марш-броски, изматывающая физподготовка и изнурительные стрельбы, когда полностью закладывало уши, а глаза начинали слезиться от порохового дыма. В некотором роде, нужной она считала теперь даже ту пулю в живот, которую по собственной неосторожности умудрилась «поймать»в начале мая 2006 года, проходя свою первую боевую практику… Курсанты замерли, когда в комнату инструктажа вошёл командующий базой — полковник Виктор Зырянов. Ношеный, полувыцветший камуфляж офицера без знаков отличия и различия резко контрастировал с новенькой выглаженной курсантской формой. — Вольно! — полковник посмотрел на Сурина. — Здесь мы руку к виску не прикладываем. Садитесь. Зырянов несколько секунд пристально изучал лица прибывших под его командование бойцов, и только потом произнёс: — Поздравляю всех с прибытием на военную базу Лабаса. Вам выпала честь обеспечивать здесь военное присутствие Союза, и, я надеюсь, вы с честью выполните эту ответственную миссию. А теперь — краткая информация. Полковник опустился на стул. — До Союза отсюда — восемь тысяч километров, и в этом радиусе у нас друзей нет. Американские силы расположены в восемь раз ближе. На этой базе нас всего две тысячи человек, и она ещё не полностью достроена. Поэтому в случае чего надеяться можно только на себя. Обстановка крайне неспокойная. Американцы снабжают повстанцев оружием, так что обстрелы тут регулярные. В основном — реактивными гранатами. Ставят их на треноги с автоспуском. Иногда активизируются снайперы. Было четыре случая обстрела из миномётов и ПТУР, два пуска ПЗРК. Мы, конечно, патрулируем беспилотниками и выявленные точки сразу подавляем, но всего не охватить. С начала года — 34 раненых, из них 12 с тяжёлыми поехали в Союз. Ещё три человека отправились туда «двухсотыми». Елена окинула взглядом сидящих рядом курсантов. Сама она прекрасно осознавала возможный риск, но всё же в этот момент ей стало немного не по себе, внизу живота появился противный холодок. В первый раз она оказалась в реальных боевых условиях, где смертельная опасность совсем рядом. Пусть и не такая высокая — но всё-таки вероятность умереть, погибнуть прямо здесь. Обстрелы, снайпера… И предстояло 3 месяца такой жизни. Было видно, что и её товарищей посетили сходные мысли. — Да, нечего переглядываться, — Зырянов посмотрел на Елену. — Тут всё реально. Одна из этих троих — девчонка-морпех. Пуля влетела в окно, прошла между боковыми пластинами броника — и в сердце. — Разрешите, товарищ полковник! — подал голос Сурин. — Да, конечно. — Еремеева, встать! Девушка поднялась с места, уже сожалея о своей минутной слабости и чувствуя, как краснеет лицо. — Хочешь домой, к мамке? — Никак нет, товарищ майор, — чуть дрогнувшим голосом ответила она. — Может, всё-таки подумаешь? Тут видишь как пули летают. А? Вернёшься обратно? — Никак нет, — сквозь зубы процедила Елена. — Я остаюсь здесь. — Ух ты ж какая резвая! — улыбнулся Зырянов. — Ну ладно, посмотрим, чего вы можете. — Кто-то ещё хочет вернуться? — Сурин встал и повернулся к курсантам, сидящим позади. — Если да, то самолёт улетает через два часа. Сдавайте оружие, берите вещи и уматывайте. А пока будете лететь — напишите рапорт на отчисление. Никто не шелохнулся. — Ладно, продолжим. Можете садиться, — полковник кивнул Елене. — Задачей вашего отделения будет охрана базы и вылеты для контроля результатов действий авиации. На носу — День Победы, и они наверняка постараются приготовить нам «подарок». Так что расслабляться нельзя. Вопросы? Вопросов не было. Через несколько минут курсанты вместе с Суриным уже направлялись к двухэтажному общежитию, расположенному недалеко от стоянки самолётов. Елена с интересом разглядывала замершие на земле громады Ту-22М5, стремительные МиГ-31 и могучие «тридцатьчетвёрки» — фронтовые бомбардировщики Су-34. На полосу как раз садился один из них. Двадцатиметровый самолёт весом в три с половиной десятка тонн в послезакатных сумерках заходил на посадку с включёнными огнями. Он легко коснулся полосы, сбросил обороты двигателей и начал замедляться, выпустив тормозной парашют. Внимание Елены привлекло какое-то движение метрах в сорока, возле крайнего МиГа, накрытого чехлом. На фоне светлой ткани промелькнул и тут же скрылся под крылом чёрный силуэт. — Товарищ майор, противник! — девушка сбросила с плеча вещевую сумку и выхватила штык-нож — единственное оружие, выданное курсантам перед вылетом. — Все к казарме! Бегом! Приказ Сурина был единственно верным в этой ситуации. Но в этот момент у Елены сработал какой-то охотничий инстинкт, и она побежала к самолёту. — Еремеева! В укрытие! Назад! От МиГа её отделял какой-то десяток метров, когда до слуха девушки донёсся хорошо узнаваемый стрекочущий звук стрельбы пистолет-пулемёта MP-5SD. В это же мгновение она почувствовала мощнейший удар в живот и волну нестерпимой боли, растёкшейся оттуда по всему телу. Упав на землю, Елена закричала и перевернулась на спину, зажимая рану руками. Сквозь собственный крик девушка различила выстрелы АЕКов и вой сирены боевой тревоги. А в сознании неожиданно всплыли слова Сурина: «если ранение окажется смертельным — вы будете просто дольше корчиться от боли». После этого она ничего не помнила. Подрыв самолётов, конечно, предотвратить не удалось. Диверсанты прижали бойцов огнём и вырвались за пределы базы. Саму Елену курсанты оттащили на безопасное расстояние буквально в последний момент перед взрывом. Там же, на базе, ей сделали операцию, а в сознание она пришла уже в Союзе. Потом были два тяжёлых месяца в госпитале, и ещё месяц тренировок для восстановления боевых навыков. А в сентябре, после 30-дневного летнего отпуска, она, как и все остальные, приступила к занятиям в Академии. На форме красовалась жёлтая нашивка за ранение, ставшая её первым знаком отличия. В тот же день Сурин вручил ей медаль «За отвагу» и отдал пулю, извлечённую врачами. Хотя потом майор неоднократно иронизировал насчёт того, что Елена «всё-таки решила отправиться в Союз в тот же день», было видно его уважение к ней. Это льстило, хотя девушка понимала, что сделала большую глупость. Впоследствии ей пришлось преодолевать свой страх, когда она вновь оказалась в реальной боевой обстановке — сказывались воспоминания о боли и мучительных неделях, проведённых в госпитале. И каждый раз, глядя на «свою» пулю, Елена содрогалась, представляя, как этот восьмиграммовый кусочек металла со сверхзвуковой скоростью пробил её тело. Потом она подарила эту пулю Кравцову, попросив спрятать и больше не показывать ей. В этом отношении посттравматический стресс оказался сильнее — многие бойцы, кому непосчастливилось «заполучить» пулю или осколок, носили их как талисман. Елена усмехнулась, вспомнив о Кравцове, и память снова понесла её по извилистым дорогам воспоминаний. Чёрное море играло на солнце, лёгкие волны накатывали на берег, а прохладный бриз смягчал полуденный зной. Девушка зашла в пистолетный тир, расположенный недалеко от пляжа. Таких тиров по всему Союзу были десятки тысяч. Обычными их посетителями были мальчишки среднего и старшего школьного возраста. Хотя школьная программа и предполагала начальное военное обучение с качественной стрелковой подготовкой, просто пострелять ради развлечения из боевого оружия там было нельзя. Тоже самое касалось и стрелковых клубов ДОСААФ, поэтому такие тиры пользовались популярностью. Сами они были дотационными — патроны здесь отпускались чуть ли не за четверть себестоимости. А поскольку оружейный фонд формировался за счёт местных ресурсов, в каждом тире можно было встретить что-то интересное. Тир был почти пуст, и только на ближайшей позиции стояли два подростка с пистолетом ТТ. Елена подошла к прикрытой стеклом оружейной стойке. Здесь, помимо стандартного ГШ-18, ПМ, «стечкина» и «Нагана» были «Глок 17», «Беретта 92» и револьвер «Смит-Вессон». — Здравствуйте! Откуда добро? — девушка обратилась к смотрителю. — Эти? Трофейные, с Фиджи. Наши привезли. Стрелять будете? — Да. АПС, полный. Смотритель зарядил оружие и передал его Елене. Все пистолеты и револьверы, использовавшиеся в таких тирах, были оснащены специальным съёмным замком, не позволяющим стрелку самостоятельно вытащить магазин или открыть барабан. Это было сделано с учётом огромной «любви» школьников к боевым патронам — в условиях наплыва посетителей персонал тира не мог уследить за всеми. Ещё одной мерой безопасности был припаянный щиток на окне выброса гильзы, сужающий его — при попытке выщелкнуть затвором целый патрон, он оставался в оружии, заклинивая механизм. Дополнительно к оружию крепился металлический тросик, другой конец которого закреплялся вне досягаемости стрелка — это предотвращало кражу оружия некоторыми «горячими головами». Девушка одела наушники и нажала на кнопку, отводя мишень на максимальную дальность. Прицелившись, она открыла огонь, укладывая все пули точно в центр груди картонной фигуры. Ей нравилось просто стрелять, ощущая всем телом отдачу тяжёлого пистолета. АПС был её любимым «короткостволом», который она полюбила ещё в школе, ни разу не держав в руках. В годы её учёбы начальная военная подготовка была ещё не столь серьёзной, а подобных этому пистолетных тиров не было вовсе. Поэтому обожаемый, но недоступный «стечкин» стал для неё чем-то вроде символа «настоящего спецназовца». Как только появилась возможность самой выбирать личное оружие, она достала себе АПС, а чуть позже заменила его на АПБ — версию пистолета с возможностью установки глушителя. Первым же купленным её гражданским оружием стал «Паук» — вариант АПС для гражданского рынка, с возможностью ведения только одиночного огня. Затвор замер в заднем положении, магазин был пуст. Девушка сняла наушники и протянула оружие смотрителю. — Пожалуйста, ещё столько же. — А Вы неплохо стреляете, — раздался за спиной незнакомый голос. Она обернулась. Рядом стоял высокий темноволосый парень с пронзительным взглядом зелёных глаз. — Спасибо. — Но с такой дистанции можно попадать и в головную. — Да Вы что? — саркастически усмехнулась девушка. — Хотите попробовать? Три патрона я Вам выделю. — Я уступлю право первого выстрела даме, — в тон ей ответил он. — Что ж, как хотите. Елена понимала, что ей навязывается соревнование, но не видела в этом в данный момент ничего страшного. Она взяла заряженный пистолет и тщательно прицелилась в белый круг на голове фигуры. Первая пуля попала в «девятку», вторая легла всего в сантиметре от первой. Девушка нажала на спуск третий раз, и в этот момент рука дрогнула, уводя ствол оружия вниз. Аккуратная дыра появилась в радиусе «пятёрки». — Ваша очередь. Парень взял из её рук пистолет и навёл на мишень. Елена удивилась положению, в котором её неожиданный соперник собирался стрелять — стоя боком к мишени. Такую стрелковую стойку она видела только в старых наставлениях времён Великой Отечественной. Первые две пули легли тоже в «девятку», при этом значительно ближе к центру мишени, чем попадания Елены. Она поняла, что третий выстрел окажется столь же точным, и в этом кратком соревновании её ждёт проигрыш. Но неожиданно парень опустил ствол пистолета под нижний срез мишени и нажал на спуск. Пуля прошла мимо мишени, застряв в земле. — Признаю Вашу победу, — улыбнулся он, протягивая пистолет. Промах, конечно, был намеренным, и девушка почему-то почувствовала обиду. Одно дело — проиграть в честном соревновании, а другое — выиграть таким образом. Елена ощутила себя маленькой девочкой, которой уступили, лишь бы она не плакала. — Благодарю. Оставшиеся 14 патронов были всажены в мишень одной длинной очередью, и это слегка помогло ей успокоиться. — А у Вас есть какие-то планы на вечер? — с хитрой улыбкой спросил он. — Допустим, есть. А что? — Можно составить Вам компанию? — Рискните, — ответила Елена и, выйдя из тира, зашагала к «Комбату». Парень направился следом. — Вы даже не спросили, что за планы, в которых Вы захотели составить компанию. — Разве это так важно? — щурясь от яркого солнца снова улыбнулся он. — А если бы я сказала, что планов у меня нет? — Тогда я бы предложил что-то сам. — Например? — Например, отпраздновать Вашу победу… — Слушайте, — Елена резко остановилась, так что парень едва не налетел на неё. — Я таких побед не хочу, понятно? — Может, Вы хотите чего-то другого? — Например? — Вот этого, — он резко притянул к себе Елену и начал страстно целовать… Любовь между ними продлилась недолго — каких-то четыре месяца. И она прекратилась не столько из-за того, что охладели чувства. Просто к тому моменту и Елена и Кравцов уже получили от руководителей разрешение раскрыть друг другу правду о своей реальной работе. До этого она пользовалась своей основной легендой и представлялась Ольгой Беленко, а он отыгрывал роль лётчика-испытателя одного из секретных отделов КБ Сухого. Этому способствовало и его увлечение авиацией, и «лётный» уклон его донской «базы». Но когда выяснилось, что Кравцов — офицер дальней агентурной разведки, а Елена — спецназа ГРУ, им обоим стало ясно, что такая любовь будет только во вред. И они предпочли сразу оборвать это чувство, чем позволить ему медленно умирать во время долгих разлук. Но, несмотря на это, между ними сохранились крепкие дружеские отношения. |
||
|