"КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ" - читать интересную книгу автора (Шолохов Игорь)

Глава 1. В снегах

15:38 11 июня 2013 года.

— Ленка, да не волнуйся ты, — Совина села рядом с девушкой. — Я уверена, всё с ним нормально. Да и что с ним может случиться?

— Не знаю, не знаю. Но что-то явно не так. Он не вышел на связь ни в Риме, ни в Лондоне.

— Может, спешил на рейс?

— Возможно. Но всё равно я не успокоюсь, пока не поговорю с ним.

— Мы будем над точкой высадки через шесть минут, — из динамика, установленного в заднем салоне, послышался голос Журавлёва.

— Да, надо уже готовиться, — Совина встала с кресла и подошла к тому месту, где на полу были сложены семь парашютов.

Из тех, что использовались для высадки над Исландией, решили использовать только один. Оставшиеся шесть взяли из нетронутых. Пять парашютов оставались в самолете, было решено, что бойцы Мельниковой уложат их в полёте.

Девушки быстро начали готовиться к прыжку. Вскоре в отсек вошли остальные бойцы группы. Оружие и рюкзаки были подготовлены к десантированию. У спецназовцев оставалось очень мало боеприпасов, но Елена надеялась, что на этот раз не придётся вести бой. Да и кому придёт в голову искать их здесь, в Сибири.

— Внимание, — сказала майор. — Там внизу очень холодно. Когда мы высадимся, быстро собираемся и двигаемся к деревне. Парашюты бросаем на месте приземления. Яму для них не выкопать, и снегом забросать не получится. Да и бесполезно это — нас вряд ли будут искать с воздуха. Все запомнили, в какой стороне деревня и где там найти дом Денисовых?

— Да, — за всех ответил Неделин.

— Отлично. Так что если с вашей рацией что-то случиться, то времени не терять, бежать к дому. Скажете, что я скоро подойду. В любом случае, подождать там позволят. Если больше пяти минут не сможете найти точку сбора, то тоже двигайтесь к деревне. Если столкнётесь с дикими животными, то сразу открывайте огонь. Оружие не бросать ни в коем случае, даже если кончатся боеприпасы. Вопросы есть?

Бойцы молчали.

— Отлично, тогда вперёд.

Группа вышла в тамбур, где их ждали Журавлёв и Мельникова.

— Пока, — кивнула женщина. — Будьте там осторожны.

— И вы тоже, — Елена вздохнула. — Спасибо за то, что для нас сделали и что терпели американский плен.

— Чего ж не сделаешь для защиты социалистического отечества, — улыбнулся пилот. — Удачи!

— Так, бойцы, — майор снова заговорила деловым тоном. — Разброс нам нужен небольшой, особенно учитывая, что прыгаем с четырёх тысяч. Но никому не рисковать! Раскрывать парашюты на тысяче метров. Если и что — у вас будет достаточно времени раскрыть запасной. Не геройствовать, никаких затяжных прыжков. Лучше уж помёрзнете три минуты в воздухе, чем разобьётесь в конце операции. Прыгать будем сразу через обе двери. Через левую пойдут Конь, Сова, Паша. Через правую — Неделя, Анка, Луг и я. Луг, ты уверен, что сможешь прыгать? Может, мне тебя подстраховать?

— Да всё нормально.

— Ты, конечно, сильно навернулся. Точно последствий никаких?

— Лена, ну я же медик, хирург. Без пяти минут — кандидат медицинских наук. Уж себе-то я диагноз поставить могу. Да и потом — не болит ничего серьёзно, пара ушибов и всё. Осмотрел себя, всё нормально. Мне повезло, вообще-то. Обычно после такого минимум переломом можно отделаться. А у меня только пара царапин.

— Луг, а с чего это ты кандидат наук? — с улыбкой спросил Неделин.

— Ну я же диссертацию написал. До защиты всего восемь дней оставалось, а тут восстание это в Прибалтике. Ну и я плюнул на неё, когда Оля и дети погибли, — Полевой погрустнел.

— Двадцать секунд, — Журавлёв посмотрел на часы.

— Приготовились!

Оба люка открылись почти синхронно. Бойцы выстроились возле входов. Елена посмотрела на циферблат своих «Командирских».

— Пять! Четыре, три, два, один. Пошли!

Через несколько секунд очередь дошла до неё самой. Майор оттолкнулась от люка и оказалась в свободном падении. Она на секунду ослепла от солнечного света и белизны заснеженной земли, расстелившейся внизу.

Всё её существо наполнилось какой-то необъяснимой радостью от ощущения свободы и беззаботности. Свободы — от безграничного пространства, которое окружало её. Последние три прыжка приходились на ночь, когда внизу мало что видно. Сейчас всё освещалось, пусть и низковисящим над горизонтом солнцем.

А беззаботность была от того, что всё это время она прыгала практически на вражескую территорию, даже там, в Севастополе. Тогда им предстоял бой. А сейчас внизу были люди, которые радовались ей и с нетерпением ждали. Не надо прятаться, стрелять, придумывать планы наступления и отступления, беспокоиться за подчинённых. Можно было просто отдохнуть. Такие ощущения девушка испытывала только в своём самом первом прыжке, совершить который когда-то так рвалась.

Елена перевернулась в воздухе на спину и увидела самолёт, заложивший крутой вираж, готовясь лечь на курс. Израненная машина, потерявшая один из двигателей и часть шасси, прошитая пулями американцев и осколками зенитной ракеты, всё равно казалась грозной. Майор знала, что если сейчас в небе появятся американские истребители, то они будут сразу уничтожены мощным лазерным оружием. Оружием, разработанным не где-то в мрачных лабораториях НАТО, а в первом в мире государстве рабочих и крестьян. В стране свободы и справедливости — Советском Союзе.

Тревожно запищал высотомер. Елена помнила, что выставила его на высоту в полторы тысячи метров. Значит, надо было готовиться к раскрытию парашюта. Девушка развернулась на живот и посмотрела на циферблат. Километровая отметка стремительно приближалась.

Снайпер дёрнула за кольцо. Вышел стабилизирующий парашют. Через несколько секунд раскрылся и основной купол. Майор почувствовала, что падение замедлилось. Но буквально через несколько секунд скорость снижения вновь возросла. Елена поняла, что её начинает раскручивать. Повернув голову, она увидела, что купол практически сложился, а несколько строп были попросту оторваны. Надо было срочно раскрывать запасной.

Девушка понимала, что если не устранить вращение, то отцепить основной парашют будет проблематично. В то же время, остановиться, имея за спиной сложившийся купол, было не легче. Однако, ничего иного не оставалось, и Елена выбрала первый вариант.

Она начала действовать так, как её учили. Ей почти удалось отцепить аварийный парашют, но, в этот момент, правая рука скользнула в сторону, и девушка почувствовала, как стропы затянулись чуть выше запястья. Её перевернуло на спину. Кисть начала неметь из-за того, что ток крови был почти мгновенно перекрыт.

Левой рукой Елена дотянулась до пояса, где в ножнах висел штык-нож. Вытащив его, девушка резанула по стропам. Острозаточенное лезвие рассекло их. Рука освободилась, а купол ушёл вверх.

Вращение почти прекратилось. Майор вновь перевернулась на живот и увидела, что до земли остаётся совсем чуть-чуть. Выпустив оружие, она рванула кольцо запасного парашюта, находясь на высоте примерно ста метров. Купол успел наполниться воздухом, но высоты не хватило. Полное раскрытие произошло только на пятнадцати метрах.

Елена видела, что снижается слишком быстро. Но трёх секунд было недостаточно, что бы перевести часть вертикальной скорости в горизонтальную, даже если бы правая рука не была выведена из строя.

Девушка успела сдвинуть ноги перед самым ударом, но всё равно он получился слишком сильный. Левую лодыжку пронзила сильная боль.

Снайпер упала на бок, больно ударившись повреждённой рукой, а купол протащил Елену несколько метров.

— Ленка, ты цела? — в наушниках раздался голос Конева.

— Да, я… — начала она, но тут же услышала какой-то треск под собой и почувствовала, что проваливается вниз.

Через мгновение ледяная вода окутала раненую девушку и потащила куда-то. Майор окунулась с головой, чудом успев зацепиться за край льдины, которая обломилась под ней. Значит, ей непосчастливилось приземлиться прямо на замёрзшую реку.

Парашют спас её во второй раз. Длинные стропы и купол, растянувшийся по льду, не дали течению затащить Елену под лёд. Однако то, что не сделала вода, вполне мог сделать холод. Одежда моментально намокла. Кроме того, вниз тянули рюкзак и СВД. Но сейчас скинуть их она не могла, так как держалась уцелевшей рукой за лёд.

Майор быстро прикинула свои шансы. Одна нога и одна рука была выведена из строя. Из под второй ладони потекла кровь — судя по всему, острые края льдины рассекли кожу. Без посторонней помощи выбраться было практически не реально. Однако рация накрылась. Теперь, если бойцы точно не видели, куда она приземлилась, то найти в приемлемые сроки не смогут.

Каждая секунда пребывания в ледяной воде отнимала силы. Стропы сантиметр за сантиметром сползали в воду. Рука девушки сорвалась с края льдины, и Елена оказалась под водой. Теперь только парашют удерживал её.

Майор перехватила стропы и, подтянувшись, вновь высунулась на поверхность. Ещё одним рывком ей удалось наполовину вылезти из воды, частично оперевшись на лёд телом. Зажав локтём повреждённой руки парашют, девушка скинула с плеча СВД. Положив винтовку на края проруби, в которой очутилась, Елена попыталась подтянуться ещё выше.

Но неожиданно она снова провалилась вниз, на этот раз вместе с кусками льда, который не выдержал её веса. Сейчас парашют спасти не мог, так как поток воды, затягивая её всю глубже, двигался в сторону, противоположную той, куда упал купол.

Снайпер ударилась головой о лёд. Она почувствовала, что теряет сознание, и в глубине появилась только одна мысль: «Это конец». Потом она отключилась.

21:19 11 июня 2013 года.

Реальность восстанавливалась медленно. Сначала девушка просто почувствовала какой-то запах. Он был довольно приятным, им хотелось дышать и дышать. Сконцентрировавшись на нём, Елена попыталась определить ещё что-нибудь. Постепенно до сознания дошли две вещи: она лежит на чём-то твёрдом, а вокруг очень тепло.

Пролежав так ещё некоторое время, девушка поочерёдно напрягла конечности. Чувствовалось лёгкое онемение правой кисти, но она была вполне работоспособна. Левая рука тоже немного болела, а через ладонь шла какая-то лента. Левая нога была в порядке, а вот при попытке пошевелить правой, ступню пронзила слабая, но достаточно резкая боль. Кроме того, нога тоже была перехвачена чем-то.

Елена открыла глаза. Над ней был невысокий деревянный потолок, на котором играли всполохи света. Девушка повернула голову влево и увидела небольшую металлическую жаровню с горящими углями. Наконец, майор поняла, где оказалась — в бане. Причём именно в этой ей уже доводилось быть. Это была баня, пристроенная к дому Денисовых.

Девушка села на лежаке и осмотрела свои ранения. Левая кисть была забинтована в том месте, где кожу разрезал лёд, а на правой ноге сидела тугая стягивающая повязка, какую обычно накладывают при ушибах и растяжениях. Значит, всё таки обошлось без перелома.

Она встала и, слегка хромая, подошла к жаровне, пытаясь определить источник приятного запаха. Через несколько секунд стало ясно, что запах шёл от её кожи, натёртой какой-то маслянистой жидкостью. Вдруг заскрипела дверь, и на пороге появился Конев.

— О, уже проснулась!

— Да, как видишь.

Пройдя к лежаку, девушка села, ничуть не стесняясь своей наготы. Да и лейтенант совсем не пялился на неё. Бойцы группы не раз видели друг друга без одежды — и когда все вместе купались в Евфрате во время Второй Иракской войны, и когда вытаскивали друг друга из горящих бронемашин, срывая пылающую униформу. Поэтому Елена бы удивилась, если б Конев проявил повышенное внимание к её прелестям.

— Ну что, может, расскажешь, как обстановка? Как вы меня вытащили?

Конев сел рядом с девушкой.

— В общем, мы видели, куда ты упала, где-то в полукилометре от нас. Мы с Неделей подбежали первыми, а там уже парашют под лёд уходит. Ещё б чуток — и всё, только метр купола оставался. В общем, вытянули кое-как. Завернули тебя в мой запасной парашют, тут уже остальные подбежали. Хорошо, что ты рассказала, где дом найти. В общем, ворвались туда, стариков, конечно, сначала перепугали, но всё быстро объяснили. Развернули купол — ты вся синяя, кожа ледяная, дыхания нет. Луг искусственное дыхание сделал, чего-то вколол. Сергеич баньку затопил, а Валентина Ивановна какое-то масло дала, Сова и Анка тебя им растёрли. Луг ещё раз потом тебя осмотрел, повязки наложил.

— И долго я тут пролежала?

— Больше пяти часов. Отдохнула хоть? Как себя чувствуешь?

— Нормально, нога только побаливает. Жить буду. Как у вас обстановка?

— Валентина Ивановна уже спать легла, Луг, Сова и пернатый тоже. А мы с Анкой и Неделей сидим, с Сергеичем разговариваем. Слушай, какой умный мужик! Кстати, ты была права, выглядит действительно не старше пятидесяти. Ему хоть сейчас автомат дай, да на передовую. Он у нас, кстати, спрашивал, разрешат ли ему сейчас пойти воевать.

Неожиданно Елена почувствовала запах спирта, когда Конев повернулся к ней лицом.

— Так, признавайся, — девушка забарабанила пальцами по лежаку, — сколько выпили?

— Учуяла всё-таки, — улыбнулся лейтенант. — По мелочи пили, одну пол-литровую бутылку на четверых.

— Бутылку чего?

— Самогонки.

— И кто по сколько?

— Все поровну.

— Больше не пили, надеюсь?

— Ну, вообще-то, не совсем, — Конев вновь улыбнулся. — В общем, Сергеич за второй в погреб полез, пока я тебя проведать пошёл.

— Может, хватит старого человека спаивать?

— Он сам предложил. Говорит, нагнал самогону на полгода, а Валентина Ивановна не разрешает одному пить и сама не пьёт. Вот он и пользуется случаем.

— Вы смотрите, что б завтра хоть пистолет могли держать.

— Да о чём ты говоришь! Это разве выпивка? Это так, горло промочить. Анке так вообще нипочём, ты ж её знаешь. Да и ты сама такая же.

— Ну это да, — рассмеялась Елена. — Как с оружием?

— Да всё тоже, только без твоего. Ты, кстати, СВД так погнула, что теперь хоть из-за угла стреляй. Мы когда её осмотрели — решили в проруби пойти утром утопить, что бы кто-нибудь не нашёл. А Сергеич попросил оставить, ну мы и отдали.

— А зачем она ему?

— Сказал, ствол выправит аккуратно, и вблизи стрелять на охоте в самый раз. Анка оставшиеся патроны от пулемёта тоже отдала, там полсотни было. Нам они погоды не сделают, если что.

— Пулемёт всё равно не бросайте.

— Разумеется, — Конев усмехнулся. — Я его уже разобрал и Неделе в рюкзак пристроил. РГ-6 тоже.

— Насчёт транспорта не выясняли?

— Выясняли. Экраноплан придёт послезавтра, точнее, уже завтра. Пятнадцать часов по местному времени, одиннадцать по Москве. Так что нам тут ещё целые сутки. Кстати, завтра по утрецам пойдём парашюты собирать.

— Зачем это?

— Да мы когда тебя в куполе принесли, Сергеич спросил, нужен ли он нам. Ну нам, разумеется, не нужен. Так что пока на нём поспим, а когда улетим — Сергеич его на ткань порежет. А раз купола ему нужны — то и остальные принесём. Тут недалеко, километра три. Нам-то всё равно целый день болтаться.

— Правильно. Я с вами пойду.

— Да тебе сейчас лучше ногу не напрягать. Луг какой-то мазью помазал, но всё равно…

— Ничего страшного, мы же бежать не собираемся.

— Ну тебя не переубедишь, — Конев направился к двери. — Ладно, я пойду, а то ребята чего-нибудь не то подумают…

Елена встала, уперев руки в бёдра и широко расставив ноги. Отблески тлеющих углей красиво отсвечивали на влажной коже. Лёгкие тени, отбрасываемые прутьями жаровни, только подчёркивали каждый изгиб.

— Вы на что это намекаете, лейтенант? — с улыбкой спросила она.

— Виноват, товарищ майор! — Конев встал по стойке «смирно»  и приложил руку к виску.

— Ладно уж тебе, иди. Я скоро подойду.

— А выйдешь, в чём мать родила, что ли? Сейчас форму твою принесу. Оно всё высохло уже. Заодно и постиралось в проруби.

— Иди уже, юморист.

Конев вернулся через полминуты, держа в одной руке свёрнутые брюки, гимнастёрку и тельняшку, а в другой — берцы.

— Держи. Носки в одном из ботинков.

— А бельё? — спросила Елена, принимая одежду.

— Ты про свои трусы из двух шнурков? — засмеялся лейтенант. — Сова их случайно порвала, когда тебя маслом растирала.

— Аккуратность так и прёт…

Лейтенант шагнул к двери, но тут Елена вспомнила ещё кое что.

— Постой! Игорь не выходил на связь?

— Нет, пока не выходил. Кстати, компьютер мы вытащили, чехол не промок. А вот рация твоя накрылась, и мобильники трофейные тоже.

— Понятно. Можешь идти, я скоро.

Девушка быстро оделась и вышла из бани. Дверь вела в небольшой тамбур, а оттуда уже был проход в дом. Войдя в комнату, Елена увидела сидящих за столом Конева, Семёнову, Неделина и Ивана Сергеевича — отца Анатолия Денисова. На столе стояла наполовину пустая бутылка мутного самогона, рядом с ней — тарелка с солёными огурцами на одной стороне и хлебом на другой, и лежала нарезанная кусками солёная рыба.

Комната освещалась только маленьким торшером, приставленным к столу. На лавке у дальней стены, подложив под голову руку, спал Арсеньев. Недалеко от него, на табуретке стоял включённый компьютер. Через приоткрытую дверь в другую комнату можно было увидеть расстеленный по полу купол парашюта, на котором спали, повернувшись, друг к другу спинами, Совина и Полевой.

— Олечка! Здравствуй, внучка! — сказал Иван Сергеевич.

Девушка посмотрела на старика. С виду она бы никогда не сказала, что этому человеку девяносто. Он был подтянут, достаточно высок, под рубашкой перекатывались совсем не дряхлые мускулы. Только глубокие морщины, абсолютно седые волосы и какая-то непонятная тоска в глазах говорили о преклонном возрасте.

— Здравствуете! — Елена обняла его.

— Ну садись, рассказывай. Выпьешь для сугреву?

— Да не, Иван Сергеевич, я не…

— Так, Ленка, садись и пей, — сказала Семёнова, на которую, судя по всему, уже начал действовать спирт.

— Да-да, — кивнул Неделин. — Луг сказал, что тебе полезно будет немного выпить.

— Ну ладно, разве, что немного, — девушка села рядом с Иваном Сергеевичем, который тут же налил ей самогона в гранёный стакан. — Хватит, хватит!

— Если не выпьешь, мы допьём. Правда, ребята? — старик хитро подмигнул спецназовцам.

— Ничего, она сейчас всё выдует, — засмеялся Неделин. — И добавки попросит.

Девушка выпила четверть стакана и закусила огурцом. Тепло разлилось по телу, стало как-то спокойно. Елена обычно не пьянела даже от больших порций спиртного, но сейчас оно подействовало на неё почти сразу. Видимо, организм так реагировал на перенесённые стрессы и ранения. Вдруг девушка почувствовала, что жутко проголодалась и, взяв со стола кусок рыбы, начала его жевать, заедая хлебом.

— О, так ты голодная, внучка! — воскликнул Иван Сергеевич. — Там в печи картошка осталась, мы запекали на ужин. Будешь? Только она остыла.

Елена кивнула, так как её рот был занят едой.

— Сидите, я достану, — сказала Семёнова и подошла к печке.

Пулемётчица поставила на стол чугунок, из которого Елена выудила три больших картофелины.

— Где я остановился? — спросил Иван Сергеевич.

— Вы начали рассказывать, как для Вас война началась, — Семёнова вновь села за стол, вернув чугунок в печь.

— А, ну так вот. В октябре сорок первого в Москве шло формирование добровольческого Коминтерновского батальона, и я туда записался. Потом было строительство оборонительных рубежей и всё остальное. И было у нас две девушки там, снайперы. Наташа Ковшова и Маша Поливанова. Они организовывали снайперскую группу. Я тоже попал туда. Вскоре все, кто учился у них, уже были неплохими снайперами.

Елена посмотрела на компьютер. Он по-прежнему молчал.

— Первый свой бой я в декабре сорок первого под Москвой принял. А мне только-только восемнадцать тогда исполнилось. Время было жуткое. Немцы к столице рвались как бешеные, не жалели ни себя ни нас. Меня уже тогда прикомандировали к одному из рабочих батальонов 50-й армии. И вот тогда, в первом бою мне поручили уничтожить немецкого наблюдателя, который наводил артиллерию на наши позиции. Я обнаружил его, стал подбираться к холму. Потом что-то сверкнуло на склоне, дальше того места, где он сидел. Думал — второй наблюдатель. Поднял винтовку, начал прицеливаться. Вдруг слышу грохот сбоку, и повернулся туда. И тут пуля мимо головы. Я к прицелу, а его нет. Разбит. Только потом понял, что сверкнул мне не бинокль, а снайперский прицел. Повезло мне, что отвернулся. Пока я разбирался, в чём дело, начал винтовку крутить в руках, фриц второй раз выстрелил. Но я как раз в этот момент её поднял, и пуля попала в ствольную коробку. Винтовка уже никуда не годна была. Повесил за спину и начал потихоньку отползать. Там холмики небольшие были, в аккурат что б спрятаться. Зашёл я с другой стороны холма, где снайпер прятался, тихо подкрался и заколол. А винтовку его и патроны забрал. Потом уже застрелил и наблюдателя. Вот с этой винтовкой я всю войну прошёл и Берлин штурмовал.

Иван Сергеевич встал и подошёл к шкафу. Открыв дверцу, он достал оттуда «Маузер»  K98k — самое распространённое оружие Вермахта. На этом образце был установлен оптический прицел Zf.41.

— Вот. Я с войны привёз, оставил себе на память. А когда сюда переехали — на охоту стал с ней ходить. Патронов-то я набрал много тогда ещё. Глаза пока что не подводят, так что на охоту больше десятка патронов и не беру.

Старик подошёл к столу и протянул оружие Коневу.

— Вот, можешь посмотреть.

Подрывник взял в руки винтовку, с любопытством оглядывая её.

— А почему часть зарубок на прикладе красным закрашены?

— Она когда мне досталась — фриц из неё уже много наших пострелял. Вот я и подумал — как мне свои-то выстрелы отмечать? И стал его зарубки красным карандашом закрашивать. Когда кончились — уже свои начал ставить.

— Сто семьдесят шесть, — Конев пересчитал метки. — Из них пятьдесят две — красных.

Девушка молча смотрела на трофейное оружие давней войны. Это было удивительно: сидеть здесь, в глуши, видеть уникальную винтовку, и слушать рассказ воина, стрелявшего из неё семь десятков лет назад.

Ведь Елене всё это было знакомо — выслеживание цели, мгновенный расчёт и точный выстрел. Она как будто погрузилась в ту атмосферу Великого Противостояния, ощутила пыль фронтовых дорог, услышала звуки битв, отгремевших десятилетия назад. Она представила, как Иван Сергеевич дрался под Москвой, держал на прицеле важного гитлеровца в лесах Восточной Пруссии, шёл на Берлин.

— Да, — кивнул ветеран, погрузившись в воспоминания. — Повоевал я тогда. Валентину я ведь тоже на войне встретил. Меня в разведывательную группу послали, которая в тыл немцам под Курском шла, за четыре дня до начала битвы. А она там радисткой была. Под конец задания, когда уже линию фронта собирались переходить, попали в засаду. Остались только мы двое. Меня в ногу ранило, но до своих мы добрались. Ну а потом уже мы с Валентиной не расставались — я даже в медсанбат отказался идти, остался в роте выздоравливающих. Ну а после войны, в июне сорок пятого, мы поженились.

Иван Сергеевич вздохнул, и по его щеке скатилась скупая слеза. Но это была слеза счастья, а не боли.

— Хорошее было время. Что бы ни говорили. Хоть и разруха была и всё остальное. Но был мир, от которого мы отвыкли. Немцев разбили, Холодная война ещё не началась. Нам казалось, что так будет всегда. Но потом нас отозвали в Москву, а через неделю американцы сбросили свою атомную бомбу. И понеслась. Я уже к тому моменту лейтенантом был, считался неплохим снайпером. Имел орден Красной звезды и Отечественной войны обеих степеней, несколько медалей было. Меня направили учить снайперов, Валентину — преподавателем на курсы радистов. Готовились ведь к новой войне. Ну а в сорок восьмом Толька родился. Валентина год после этого просидела на гражданке, потом снова в армию вернулась. Потом Корейская война началась. Я туда не просился — не хотел оставлять жену и сына одних. Для меня самое тяжёлое время началось, когда умер Сталин. Много тогда глупостей натворили.

Старик замолчал. Было видно, что ему нелегко даются воспоминания о том периоде.

— Но, пережили кое-как это время. И мы были очень рады, когда Хрущёва сняли. Потом Вьетнамская началась. Мы с Валентиной подождали до шестьдесят шестого, когда Толька в армию пошёл, и написали рапорты, что бы нас отправили во Вьетнам военными советниками. В том же году прилетели в Ханой. Определили нас в 9-ю дивизию Народно-освободительной армии НФОЮВ. Я тренировал вьетнамских снайперов. Тогда ж только-только СВД стали туда поставлять. Это было новейшее оружие, скорострельное и очень точное на дистанциях стрельбы в джунглях. У американцев тогда были только старые «Спрингфилды»  и «Гаранды». Под конец войны появились М-21, но они всё равно с СВД не могли тягаться. Поэтому они вьетнамских снайперов боялись жутко. Например, идёт взвод американцев, параллельно — снайперская группа. Раз в один-два дня вьетнамцы приближаются и убивают одного-двух солдат. Так и потери наносили, и моральный дух подрывали. А в шестьдесят девятом был случай — попал наш отряд в засаду. Американцы с вертолётов десант высадили, со всех сторон нас окружили. И давай лупить — артиллерия, штурмовики налетали, вертолёты. Но мы один «Ирокез»  из гранатомёта всё-таки сшибли и вырвались из кольца. Но тяжёлый бой был — из двухсот человек три четверти там осталось. А в начале семьдесят второго перевели нас во ВНА. Помню, в марте семьдесят третьего под Кванг Три попали в засаду. И снова, как на фронте. В меня из пулемёта очередь дали, а у меня тогда перед грудью СВД была. Две пули попали в неё, одна — в магазин, а последняя — в плечо. После того боя уже в Союз вернулись. Мы ведь туда всё это время только в отпуск приезжали, а Тольку в последний раз в семидесятом видели, потом уже у нас с ним отпуска не совпадали. А он тогда на сверхсрочной уже служил, лейтенантом стал. В семьдесят восьмом спровадили меня на пенсию, хотя я ещё мог десяток лет точно отслужить. Валентина ушла из армии ещё раньше. А через год началась война, Толька в Афган поехал, уже в звании капитана. Поначалу никто не думал, что всё так обернётся, думали, на несколько месяцев самое большее. А оно вон как вышло. Когда стали первые письма Толькины приходить, что душманы с нашими ребятами делали, мне сразу фронт вспомнился и немцы. А в ноябре восемьдесят третьего Толька прилетел в отпуск, к нам в Москву. Когда ехал из аэропорта, увидел, что какие-то мальцы, лет по семнадцать-восемнадцать, девушку в машину насильно затаскивали. Он, десантник всё-таки, быстро с ними справился. Водитель той машины тоже в драку полез. А через пару дней к нам домой из КГБ приехали и Тольку куда-то увезли. Он только вечером вернулся. Оказалось, что эти подонки — дети каких-то больших шишек. Он тогда одному руку сломал, другому нос, а у третьего сотрясение мозга было. Водитель, тоже из КГБ, в реанимации лежал.

Иван Сергеевич замолчал на несколько секунд, а потом спросил:

— Я вам не надоел, ребята? А то у вас день был тяжёлый, а тут я, со своим старческим трёпом.

— Что Вы! Вы очень интересно рассказываете.

— Ну, раз интересно, значит, не надоел, — улыбнулся старик и тут же помрачнел. — В Союзе тогда время не лучшее было. Войну уже подзабыли, построение коммунизма осталось только на словах. Кто повыше сидел, в партии или ещё где, сыночков с малолетства баловали. В войну дети всех партийных чинов на фронте сражались, а в восьмидесятых — куда там! Вот и вырастили размазней. За двадцать лет всего. Они ведь опасности и ответственности боялись как огня. Воевать, стоять у станка? Чёрта с два!!! Зато всяких спекулянтов развели, и прочую мразь, — Иван Сергеевич вздохнул. — В общем, Тольку снова отправили в Афган, перед этим разжаловав в сержанты и лишив ордена Красной звезды. Та девушка подала в суд на этих подонков. Её пытались запугать, но она, молодец, заявление не забрала. Суд состоялся. Тольку, видимо, именно поэтому в Афган и послали, что бы он показания не дал. Мы с Валентиной рассказали, как всё было, но это никак на суд не повлияло. Подонков, конечно, признали невиновными. А потом травля началась. Нас и этой девушки. В конце концов мы в восемьдесят четвёртом уехали из Москвы сюда. Я построил тут этот дом, местные немного помогли. Мы кое-как хозяйство наладили и зажили. Ну а что, тут неплохо. Скучновато правда, но ничего. Зато воздух чище. С девушкой этой я не знаю, что случилось. Уж точно и не помню, как звали её. Женька, вроде. А фамилия, Мельникова, кажись.

Елена посмотрела на старика. Неужели та невозмутимая полковник Мельникова и есть девушка, которую в своё время выручил Анатолий Денисов? Мир тесен.

— Когда войска из Афгана вывели, и Толька приехал обратно, его снова начали травить. Так что сами понимаете, как мы радовались, когда Горбачёва арестовали и расстреляли потом. Вся эта травля почти сразу прекратилась. Тольку назначили командиром одного из отрядов, которые занимались розыском врагов народа. Потом он с этим же отрядом воевал в Кении в девяносто пятом и в Косово в девяносто девятом. Ну а в две тысячи третьем его демобилизовали. Вот такая наша жизнь, — улыбнулся старик.

Рассказ Ивана Сергеевича произвёл на Елену огромное впечатление. Ей-то и раньше было известно, что он — человек заслуженный. Но только сейчас довелось услышать всю историю жизни этого отважного человека, его жены и сына. Она увидела, насколько их судьбы оказались связаны с судьбой страны. И именно такие люди как они, прошедшие через огонь и дым сражений, помогли Союзу возродиться двадцать лет назад. Они не сошли с пути и не отступили.

— Ну ладно, ребятки, что-то засиделись мы. Ты, внучка, я вижу, уже поела. Давайте, что ли, укладываться спать?

— Да, — кивнула Семёнова. — Мы ж завтра утром за парашютами пойдём.

— А во сколько? — спросил Неделин.

— Ну сейчас, считай, два пятьдесят, — сказала Елена. — Нам надо выспаться, хотя бы восемь часов. Значит, в одиннадцать — подъём, в одиннадцать тридцать — выходим.

— Ну вот и славно, — кивнул Иван Сергеевич. — Я по-стариковски на печи, ну а вы уж на лавках.

Вдруг тихо запищал компьютер. Елена рванулась к нему и посмотрела на монитор. Там была надпись: «Снова привет». Девушка улыбнулась.

— Это Игорь, — сказала она своим бойцам. — Вы ложитесь, а я ещё посижу.

— Завтра расскажешь, — кивнул Неделин.

Девушка взяла компьютер и села на лавку, облокотившись на стену.

«Привет. Почему не отвечал мне?»

«У меня был сумасшедший денёк. В Риме оказалось, что ближайший рейс вылетает через двадцать минут. Та же история оказалась и в Лондоне. Но мне повезло — самолёт прилетел с опережением, так что я уже в Америке».

«Да? И как там?»

«Атмосферы войны не чувствуется, всё выглядит весьма мирно. Но я явно отвык, и мне некоторые вещи давят на психику — эти неоновые огни, реклама повсюду. Удивляюсь, как смог прожить здесь два года.»

«Ясно. Какие у тебя дальше планы?»

«Это зависит от вас. Как прошла операция?»

«Нормально. Базу погромили, под сотню бойцов точно уничтожили».

«Уолстера нашли?»

«Да. Выбили у него приказ на отправку противолодочника.»

«В твоём компьютере есть сканер?»

«Конечно».

«Тогда приказ оцифруй и перекинь мне».

— Конь, а где приказ? — Елена повернулась к бойцу. — Он у меня в гимнастёрке, в нагрудном кармане лежал.

— Держи, — лейтенант передал свёрнутый вчетверо лист. — Вымок ужасно, но я его высушил.

— Край почему подпален?

— На зажигалке сушил, — виновато улыбнулся Конев.

Елена выдвинула из боковой части компьютера тонкий лоток, положила в него приказ и закрыла крышкой. Начался процесс сканирования.

«Уолстер оказал сопротивление, пришлось его ликвидировать. Так что узнать, кто передал приказ, не удалось. Там в его кабинете, где допрашивали Арсеньева, было ещё два полковника и три агента ЦРУ.»

«Откуда ты узнала, что это агенты?»

«По удостоверениям.»

«Так, может, это они передали приказ?»

«Сказали, что в первый раз видят. Времени на допрос не было».

«Надеюсь, ты захватила их удостоверения?»

«Разумеется. А так же оружие, мобильные телефоны и записные книжки».

«Ты умница».

«Я знаю», - девушка поставила знак улыбки на свой манер — без дефиса, только двоеточие и правая скобка. — «Только телефоны вышли из строя, а пистолеты остались у пилотов А-60.»

«Это не существенно, если есть удостоверения. Ну, как там приказ?»

«Уже готов, сейчас перешлю», - девушка быстро отослала файл по электронной почте. — «Готово».

«Можешь отсканировать удостоверения?»

«Да, сейчас».

«Жду. Я пока прочитаю приказ».

— Конь! — шёпотом позвала Елена.

— Что? — лейтенант, уже улёгшийся на застеленной лавке, поднял голову.

— Где мой рюкзак?

— Там.

Рюкзак стоял у двери в баню. Елена вытащила удостоверения и положила их в лоток сканера.

«Отправила».

«Как раз закончил читать».

«Так что будешь делать?»

«Для начала затарюсь кое-какими вещами и возьму машину в прокат».

«Куда поедешь?»

«В Лэнгли, встречусь с одним человеком из ЦРУ. Сам он русский, потомок белоэмигрантов. Был готов работать на СССР, но я не успел им заняться. Сейчас, думаю, он по-прежнему ищет контакты».

«Прошёл год. Мог уволиться или уже найти эти контакты».

«Не исключено. Но, в любом случае, я постараюсь использовать этот канал».

«Хорошо, ты знаешь, что делаешь».

«Ещё бы. Ладно, хватит обо мне. У вас как обстановка? Кстати, потерь в операции нет?»

«Есть. Погибли Каштанов и Пронина. Ранен Луг».

«Как было?»

«Морпехов накрыли гранатой, а Луг сорвался с самолёта во время разгона».

«И как вы его вытащили?»

«Пришлось останавливать самолёт, подобрали. Потом расчищали полосу… В общем, приедешь — расскажу».

«Приеду из Америки?»  — Кравцов поставил улыбку.

«Ну прилетишь».

«Кстати, где вы сейчас?»

«Уже у родителей Денисова».

«Как долетели?»

«Долетели нормально. А вот когда высаживались, у меня основной парашют не раскрылся, а запасной я поздновато открыла. В итоге ушибла ногу и приземлилась на замёрзшую реку. Лёд проломился, но Конь и Неделя успели меня вытащить. Всё в порядке, обморожения не получила. Только лист с приказом намок».

«Да, я заметил, что бумага какая-то странная. Думал, может ЦРУ новую какую-то стало использовать. Я полагаю, обожжённый он от сушки?»

«Угадал».

«Вы когда сможете оттуда выбраться?»

«Экраноплан прибудет тринадцатого июня в пятнадцать часов по Москве».

«Значит у меня почти двое суток. Я думаю, к тому моменту уже будет известно, что делать дальше».

«Ясно».

«Когда следующий сеанс связи?»

«Давай в семь двадцать по Москве. Мы как раз встанем».

«Понял. Учти, я спать не буду, компьютер включён. Поэтому если что случится — сообщай. Если не отвечу сразу, значит куда-то вышел из машины. Ну или немного подремлю, если уж совсем устану. Но проснусь, когда он начнёт пищать.»

«Хорошо».

«Удачи вам. До связи».

«До связи».

Елена отставила компьютер в сторону. Спать не хотелось, но было ясно, что такая возможность восстановить силы может и не представиться в ближайшие дни. Поэтому она прошла в комнату, где на парашютном куполе спали Совина и Полевой. Сняв обувь, девушка аккуратно втиснулась между ними и, несмотря на отсутствие усталости, почти мгновенно погрузилась в сон.

07:02 12 июня 2013 года.

— Ленка, подъём, — послышался над ухом голос Семёновой.

— Уже прилетели? — не открывая глаз, спросила Елена.

— Куда прилетели? Мы на Таймыре. Сейчас поедим и пойдём.

— Куда пойдём?

— За парашютами. Забыла, что ли?

— А, да, да, помню.

— Вставай. Валентина Ивановна уже поесть приготовила.

Елена села, всё ещё с закрытыми глазами. В тёплом воздухе избы витал запах чего-то вкусного. Принюхавшись, она поняла: суп. Наконец девушка разлепила веки и огляделась. За столом сидели Арсеньев, Иван Сергеевич, Валентина Ивановна и все бойцы группы, кроме Полевого.

— Внучка, садись за стол! — сказала старушка.

— Сейчас, умыться хоть надо, — ответила Елена и увидела, что рядом на парашюте всё ещё спит Полевой. — Луг, подъём, пошли ополоснёмся.

— Кадка с водой на улице, — предупредил Иван Сергеевич. — Только вода уже холодная.

— Ничего страшного. Подъём, живо!

Медик открыл глаза.

— Чего?

— Пошли умоемся и садимся есть.

Бойцы вышли на улицу. Избушка стояла на отшибе деревни, вдали от других строений. Невысокий забор отделял от остального пространства сам дом и небольшой огород. У калитки стояла собачья будка, в которой жил беспородный, но очень добрый и преданный пёс Гришка. Псу было всего полтора года, однако, он был уже настоящим охотником. Он знал Елену и всегда очень радовался, когда она приезжала.

Услышав шум у входа, Гришка выбежал из будки и, для вида гавкнув на Полевого, лизнул девушке руку.

— Ну хороший, хороший, — Елена улыбнулась и потрепала пса по голове. — Рад, что снова меня увидел, да?

Предназначенная для умывания вода в бочке уже успела подмёрзнуть. Разбив лёд рукояткой пистолета, Елена зачерпнула полные горсти воды и выплеснула её на лицо. Остатки сна мгновенно улетучились.

— Жаль щётки зубные не захватили.

— Ничего, Луг, — девушка достала платок и отошла, уступив место Полевому, — дырки в зубах — это последнее, что нам сейчас грозит.

Вскоре спецназовцы вернулись в дом. За столом сидела только Совина — все остальные уже закончили завтрак.

— Что-то ты медленно, — Елена попробовала суп. — Класс.

— Да, — подтвердил Полевой. — Вкусно.

— Слушай, Луг, а чего ты всю ночь бормотал по-латыни? — спросила радистка.

— Я говорил во сне? — удивился сержант. — Вообще мне снилось, что я диссертацию защищаю. Видать потому что вы напомнили вчера.

— Кто за парашютами пойдёт со мной?

— Да уже решили, — ответила Совина. — Конь, Неделя и я.

— Отлично. Мы их дотянем вчетвером?

— Да конечно дотянем. Мы с тобой по одному и парни по два.

— Хорошо. Оружие — пистолеты, пара гранат, нож. Не думаю, что пригодятся, но мало ли.

Запищал компьютер. Елена взяла его в руки и прочитала:

«Привет. Как обстановка?»

«Привет. Только что встали, завтракаем».

«А у меня как раз ужин. Лёгкий такой — две шоколадки и минералка. Ну не жрать же их «быстрый корм».

«Точно. Есть продвижения в нашем деле?»

«Есть. Я встретился с этим человеком четыре часа назад. Он по прежнему работает там и был рад меня увидеть».

«Что дальше?»

«Он всё ещё хочет уехать в Союз, так что завербовать оказалось не сложно. Он уже перекинул мне досье на тех агентов из Исландии, над приказом пока работает».

«Отлично. И что там в досье?»

«Да пока ничего особенного, ещё изучаю. Я тут думаю вот о чём. Ведь тебя и меня считают погибшими — можно этим воспользоваться. Предлагаю взять в плен Рыжую».

«А это вообще реально?»

«Да. За её квартирой вряд ли ведётся наблюдение, живёт она одна. Вот там и взять».

Елена почувствовала знакомый азарт. Такая операция была вызовом всему КГБ — захватить старшего офицера лучшей разведки мира, да ещё в его собственном логове. Лёгкого успеха ждать не приходилось, но если Кравцов предлагал, значит, считал это вполне осуществимым.

«Они считают мёртвым и Коня».

«Да, я помню».

«Какой у тебя план?»

«КГБ вас наверняка потеряло, так что они не ждут вашего появления в Москве. Я уже посмотрел расписание Аэрофлота — самый удобный для вас рейс от Норильска до Москвы завтра, в 17:30 по местному времени. Учти, что в Норильске время на час меньше вашего. По Москве это 14:30. Вы будете в столице максимум через четыре часа. Своих бойцов оставишь где-нибудь в лесу, за городом. Потом с Конём отправитесь по адресу, который я назову. Рыжая обычно возвращается не раньше двадцати часов, так что у вас будет часа полтора, что бы добраться до квартиры и проникнуть туда».

«Кстати, как это сделать?»

«В дверь, конечно, не ломитесь. У них обычно стандарт — двойная дверь со сканером сетчатки и детектором отпечатков. Так что тут ноль. Но она всегда оставляет открытым окно своей спальни. Я нарисую и переброшу тебе план её квартиры, так что сразу сможешь найти это окно. Спуститесь на тросе с крыши и влезайте в спальню. На всякий случай купи стеклорез».

«А если какие-то сюрпризы на стекле».

«Это, всё-таки, не штаб-квартира КГБ».

«Ну хорошо, проникнем туда, и что дальше?»

«Когда она придёт — возьмёте её. Времени на подготовку будет достаточно. Потом обыскать и обездвижить, но только без травм. А потом ждите меня. С агентом я встречаюсь в четыре часа ночи по Москве, ещё часов двенадцать на обратный перелёт. В идеале, конечно. Скорее всего, у вас буду только ночью».

«Хорошо. А что потом-то?»

«А вот потом и посмотрим. Возможно, попробуем захватить Пенькова».

«Как?»

«У меня есть небольшой план, но это только прикидки. Когда следующий сеанс связи?»

«Давай в шестнадцать часов по Москве».

«Значит, восемь утра по Вашингтону. Ясно».

«У тебя сейчас ночь?»

«Да. Вот не знаю, что делать. Агент будет разбираться с поручением ещё долго, так что есть куча свободного времени. Я, наверное, отгоню машину за город и посплю немного до рассвета. Потом съезжу в Вашингтон, посмотрю те места, где жил».

«Давай. А я пока отлучусь на час, может меньше. На связи Анка, Луг и Пашка».

«До связи».

«До связи».

Елена отложила компьютер.

— Ну что, идёшь? — в комнату вошёл Неделин.

— Иду, иду.

Возле уличной двери уже стояли, переминаясь с ноги на ногу, Совина и Конев.

— Чего так долго?

— С Игорем говорила, — девушка одела куртку.

— Что сказал? Ты, кстати, так и не досказала, о чём вы вчера разговаривали, — напомнил Неделин.

— Сейчас всё узнаете. По дороге.

Спецназовцы вышли на улицу.

— Ну мы пошли! — сказала Елена Ивану Сергеевичу, который колол дрова недалеко от калитки.

— Да, ребята, идите, — не отрываясь, ответил старик.

— Конь, давай веди, — девушка пропустила лейтенанта вперёд. — В общем, он нашёл одного человека, который имеет доступ к информации. А нам надо захватить Рыжую.

— Интересно как?

— Этим займёмся я и Конь. А вы пока передохнёте в лесу под Москвой.

— А почему только вы двое?

— Нам легче, учитывая, что они нас считают мёртвыми.

— Тебе виднее, хотя риск… — Совина покачала головой.

— Я понимаю.

Низкий рёв разорвал тишину морозного утра. Елена посмотрела в сторону деревни, откуда доносился этот звук, и замерла, зачарованная необычным зрелищем. Над домами, окутанный многометровым снежным вихрем, завис серебристый самолёт. Его борта сверкали в солнечном свете, а из под днища вырывались струи пламени.

— Это что за штуковина?.

— Они нашли нас, — тихо пробормотал Неделин

— Что это такое?

Инженер повернулся к Елене.

— Это «Аякс-6». Мезосферный гиперзвуковой транспортный самолёт.

— Наш?

— Ну не НАТОвский же!

— И сколько там может быть людей?

— Десант — тридцать человек, со всем оружием и оборудованием. И два пилота. Скорость — двадцать две тысячи. Потолок — пятьдесят шесть тысяч метров.

— Это, выходит, они из Москвы за четверть часа сюда долететь могут, что ли? — Совина, не отрываясь, смотрела на садящийся самолёт.

— Около того. Но я вообще не очень понимаю… Такие машины вроде на вооружении не стоят, это опытные разработки…

— Видать, КГБ время дорого.

Из избы выскочили Полевой, Семёнова и Арсеньев. Они затаились у забора, наблюдая за посадкой самолёта. Судя по всему, бойцы надеялись на скорый подход остальной группы — иначе бы попытались отступить к лесу.

— Неделя, передай, что б отступали.

— На «Аяксе»  глушилки, — покачал головой инженер. — Да и бесполезно бежать — у них наверняка беспилотники с тепловизорами.

— А захватить эту штуку реально?

— Если сядут — вполне.

— Тогда без приказа не стрелять. Оружие наготове. Бегом марш!

Прикрывая друг друга, бойцы двинулись вперёд. Снежный вихрь вокруг садящегося самолёта начал потихоньку стихать, и уже можно было рассмотреть контуры уникальной машины. Она была небольшой, всего около двадцати метров в длину. Узкий приплюснутый корпус составлял единое целое с короткими, как будто усечёнными крыльями. Хвост, как таковой, отсутствовал — имелось только два небольших косых киля.

Машина садилась, сохраняя строго горизонтальное положение. По мере снижения, огненные хвосты из под днища укорачивались, но вниз продолжали бить струи воздуха. Снег под самолётом превратился в одну большую лужу.

Спецназовцы уже достигли дома, когда машина замерла на земле. Почти сразу стих рёв двигателей и компрессоров. Низ хвостовой части начал опускаться, образуя пандус.

— Ну что тут, ребята? — майор залегла между Семёновой и Полевым, которые укрылись за деревянным забором. Отсюда отлично просматривалось пространство вокруг самолёта.

— Плохи дела, — ответила пулемётчица. — Что это вообще за зверюга?

Снайпер быстро пересказала услышанное от Неделина.

— Тридцать человек, говоришь, — задумчиво переспросила Семёнова. — Не такая-то большая проблема. Столпятся — долбанём подствольниками, РПГ, гранатами. Остальных в упор.

Пандус остановился в нижнем положении, из самолёта начали выбегать солдаты. На всех были тяжёлые бронежилеты и шлемы с закрытыми штурмовыми забралами. Вооружены бойцы были специальными автоматами «Гроза-6», пулемётами РСПИ-11, гранатомётами ГМ-94 и «Арбалет», снайперскими винтовками ВССК-3, специальными карабинами КС-23КМ. Двое вынесли крупнокалиберный 14,5-мм пулемёт «КОРД-4»  и треножный станок к нему, второй расчёт тащил автоматический гранатомёт «Алтай».

— На стволы их глянь, — ошарашено прошептала Семёнова. — Что делать будем?

— Вы автомат третий захватили?

— Да.

— Так, они в кольцо хотят взять, — ответила Елена, глядя, как солдаты выстраиваются неплотной цепью вокруг дома, образовывая круг радиусом 70–80 метров. — Обороняться в доме будем. Пашка, Луг, держите западную комнату. Неделя, берёшь третий автомат, с Совой держите северную. Мы с Конём — фасад, Анка — юг, из окна бани. По команде — гранатами, потом огнём в упор.

Спецназовцы ползком, укрываясь за высоким деревянным забором, вернулись в дом и заняли огневые позиции. Из дальней комнаты, с винтовкой в руках, вышел Иван Сергеевич.

— Я вам помогу, Олечка.

— Вы лучше спрячьтесь, мы сами как-нибудь

— Валентину уже спрятал в погребе, — ветеран кивнул на крышку подвального люка. — А сам ещё повоюю.

— Хорошо, тогда стреляйте из глубины комнаты.

Снаружи лаял Гришка, посаженный у будки на короткую цепь. Видимо, Иван Сергеевич это сделал по совету кого-то из спецназовцев — в противном случае пёс бросился бы на незваных гостей и был бы застрелен.

Девушка быстро прокручивала в голове варианты действий. Все возможности к отступлению были отрезаны, да и бежать не имело смысла. На длительную перестрелку боеприпасов так же не было.

— Внимание! — неожиданно раздался громкий голос, усиленный мегафоном. — Мы знаем, что вы находитесь здесь. Мы имеем тепловизоры, так что ваша передислокация нам известна.

Елена беззвучно чертыхнулась. Ситуация становилась критической. Если противник располагает приборами теплового наблюдения, то группа как на ладони.

— Я обращаюсь к командиру группы, капитану Анастасии Семёновой или тому, кто принял командование, если она погибла.

Значит, в КГБ так и не догадались, что Кравцов, Конев и Елена выжили после десантирования с самолёта. Удивлял лишь тот факт, что посланный против спецназовцев отряд не предупредили о численности группы — иначе бы их насторожило явно большее количество людей, видимое через тепловизоры.

— Сдавайтесь, сопротивление бесполезно. Мы превосходим вас по огневой мощи и по численности. В случае неподчинения мы не можем гарантировать безопасность гражданских лиц, оказавшихся в зоне боя.

Елена оглянулась и увидела, что на неё смотрят Конев, Совина, Полевой и Неделин. По этим взглядам девушка поняла, что сдаваться никто не намерен. Да и не могло быть иначе. Спецназовцы ждали приказа. Только одного приказа: «Огонь!»

— Для сдачи вам надо с поднятыми руками, без оружия выйти из дома и лечь на землю. У вас 30 секунд!

Говоривший офицер вальяжно стоял с поднятым забралом шлема, держа в одной руке мегафон, а в другой — пистолет-пулемёт ПП-2000. Но остальные бойцы приготовились к открытию огня. Майор знала, что толстые брёвна стен наверняка защитят от пуль «Гроз»  и РСПИ, а так же, возможно, снайперских выстрелов. Гранатомёты были опасны только при попадании в окно. Больше всего её беспокоил крупнокалиберный пулемёт и карабины КС-23. «Корд»  способен насквозь прошить даже метровый слой дерева, а из карабинов в окна могли быть заброшены газовые гранаты.

Переложив пистолет в левую руку, девушка взяла РГН и выдернула чеку. Она понимала, что если начнётся стрельба, то шансы выжить очень малы. Но был призрачный шанс избежать боя.

— У вас осталось десять секунд!

Сжав гранату, Елена встала в дверном проёме в полный рост. На неё сразу нацелился десяток стволов.

— Здравия желаю! Я — майор Еремеева. Группа находится под моим командованием.

— Подполковник Тарасов. Прикажите своим бойцам сдаться.

— Товарищ подполковник, Вы должны понимать, что, как офицер Советской армии и командир группы спецназа ГРУ, я не могу приказать людям сдаться в плен, — громко и как можно увереннее произнесла Елена. — Во избежание кровопролития…

— Во избежание кровопролития бросьте оружие и прекратите сопротивление! — резко оборвал её Тарасов. — Иначе будете уничтожены!

— Если мы сдадимся — то будем уничтожены точно! Меня и моих людей уже несколько раз пытались убрать свои. И мы пытаемся разобраться, в чём дело…

— Я приказал сдаться, — медленно и со злостью проговорил подполковник. — Если Вы считаете себя советским офицером — выполняйте приказ старшего по званию!

— Тарасов, не будьте идиотом! — закричала Елена, вскидывая пистолет. Она поняла, что и без того малый шанс договориться, теперь практически исчез. — Если сейчас начнёте стрелять — Вы труп, как и половина Ваших людей. Это бессмысленные смерти, подполковник!

— Я обращаюсь ко всем бойцам! — неожиданно произнёс офицер. — Если ваш командир не хочет проявить благоразумие, решайте каждый за себя! Бросьте оружие и встаньте с поднятыми руками. Иначе будете уничтожены! У вас десять секунд!

Елена не сомневалась ни в ком из своих бойцов, так что провокация была напрасной.

— Ну всё, сейчас начнётся, — Конев прицелился в расчёт «КОРДа».

— Олечка, — медленно проговорил Иван Сергеевич, поднимая трофейную винтовку, — передавай потом привет Тольке. Расскажешь, что батька в бою погиб.

— Последнее предупреждение! — вновь загудел подполковник.

— Тарасов, отзовите людей, иначе Вы покойник!

— Огонь!

Перед тем, как нырнуть под защиту стены, Елена успела увидеть, что офицер рухнул, сражённый пулей старого снайпера. В это же мгновение оружие с обоих сторон взорвалось огнём. Воздух наполнился свинцом, полетели щепки и взметённый снег. Девушка швырнула гранату в сторону «Алтая».

Враг бил, не жалея патронов. Пули и осколки секли внешние стены дома, впивались в межкомнатные перекрытия, влетая через окна. Спецназовцы же могли отвечать только короткими очередями и одиночными выстрелами. Мерно грохотал «Маузер»  выплёвывая очередную убийственно-точную пулю. Хотя нападавшие были защищены тяжёлыми бронежилетами, головы всё равно оставались уязвимы — ни один шлем не выдерживал автоматную или винтовочную пулю с такого расстояния.

Из южной комнаты раздался вскрик Семёновой, и её пулемёт замолчал.

— Держитесь здесь!

Елена заскочила в соседнюю комнату и увидела, что пулемётчица поднимается с пола, сжимая в левой руке пистолет. Правая была разворочена у плеча разрывной пулей, П(е)-06 валялся на полу. Подхватив оружие, майор вновь установила его на сошки в проёме окна. Патронов оставалось совсем мало, но боеприпасы были потрачены не зря — в секторе огня Семёновой осталось всего несколько человек, продолжавших стрелять.

— Иди к Лугу!

— Перевяжусь потом.

Неожиданно в окне мелькнула чья-то рука, и в комнату влетела граната. Несмотря на тяжёлое ранение, Семёнова среагировала вовремя, успев схватить её с пола и выкинуть наружу. Взрыв прогрохотал совсем близко.

— Вот гады, — отбросив опустевший пулемёт, Елена вновь вытащила ГШ-18 и выпрыгнула в окно.

Она успела всадить три пули в одного из подобравшихся вплотную солдат, но через мгновение сверху обрушился мощный удар. Он пришёлся по левому плечу и опрокинул её на землю. Майор откатилась в сторону, и туда, где мгновением раньше находилась её голова, опустился приклад РСПИ. Несмотря на промах, атаковавший солдат не растерялся и сместился влево, вновь оказавшись над Еленой. Его нога придавила к полу запястье руки, в которой девушка держала пистолет. Ствол пулемёта сдвинулся и оказался на уровне сердца.

Снайпер увидела, что её ГШ-18 направлен на будку Гришки. Пёс продолжал лаять, пытаясь сорваться с цепи. С трудом вывернув руку, Елена нажала на спуск, целясь туда, где цепь крепилась к доскам. Бронебойная пуля разнесла проржавевшее железо, и Гришка рванулся вперёд. В прыжке он сбил солдата с ног за мгновение до того, как загрохотали пулемётные выстрелы.

Девушка поднялась на ноги. РСПИ валялся на земле, а Гришка начал рвать горло противнику. Но солдат был уже мёртв — он лежал не двигаясь. И тут прогрохотал хорошо узнаваемый взрыв термобарического выстрела ГМ-94. Подхватив оружие убитого, майор заскочила обратно в окно и увидела, что на полу лежит Семёнова. Камуфляж и волосы начали тлеть от огромной температуры взрыва, пулемётчица была мертва.

Елена рванулась в восточную сторону дома и поняла, что основная сила взрыва пришлась сюда. Вся мебель была перевернута и отброшена, в некоторых местах деревянные стены и потолок загорелись. Возле окна находился Конев. Лицо спецназовца было изуродовано взрывом, одежда и плоть — обожжены до такой степени, что кое где виднелись кости. Досталось и Ивану Сергеевичу. Его правая рука была превращена в месиво из плоти и костей, а грудь пробита в нескольких местах. Рядом с телом ветерана-снайпера лежала винтовка. Девушка подобрала оружие — затвор был отодвинут назад, а магазин пуст. Старый солдат дрался до последнего патрона.

Только сейчас Елена увидела, что люк подвала сорван, и заглянула туда. Она надеялась, что хотя бы Валентине Ивановне повезло, но и здесь надежда оказалась напрасной.

Снаружи раздался и начал нарастать уже знакомый рёв. Почти одновременно с этим стрельба почти затихла.

— Неделя, Сова, Луг, Пашка, все кто жив — захватить самолёт. Я прикрою!

Выставив в окно пулемёт, Елена дала длинную очередь по бегущих к «Аяксу»  солдатам. Тяжёлые потери были явно не предусмотрены планом операции, и они предпочли отступить. А звук двигателей всё усиливался, машина готовилась к взлёту. Девушка заставила залечь часть отступающих, дав время своим бойцам. Через полминуты всё было кончено. Гул вновь стал затухать, а зажатые на снежной целине солдаты — добиты фланговым огнём спецназовцев. Расстреляв до конца магазин пулемёта, девушка выпустила его из рук.

— Ленка, свои! — раздался рядом голос Неделина, подбежавшего ко входу. — Противник уничтожен, включая пилотов. Самолёт захвачен.

— Потери?

— Пашка погиб.

— Ещё Конь и Анка.

— Чёрт, — устало выдохнул сержант.

Елена вышла на улицу. Повсюду, на залитом кровью и усыпанном гильзами снегу, лежали тела солдат. Виднелись места разрывов гранат. Забор, изба и деревья были иссечены пулями и осколками. Девушка подошла к Арсеньеву. На груди погибшего лётчика расплылось большое красное пятно.

— В сердце, — прокомментировал Полевой и положил рядом тело Семёновой. — Сразу насмерть. Конь как погиб?

— Тоже сразу, термобарическим. И Денисовы.

— Bellum internicinum…

— Четверо нас, значит, осталось, — Совина с неприязнью посмотрела на медика. — Ну что делать-то будем?

— Неделя, ты это в воздух поднять сможешь? — Елена кивнула на «Аякс».

— Да. Управление почти интуитивное, не сложнее обычных самолётов.

— Отлично.

— Ленка, как думаешь, кто это вообще? — радистка посмотрела в сторону самолёта. — Оружие уж слишком спецовое.

— Да, одна ВССК чего стоит. КГБ, кто ещё. У них-то есть доступ ко всем передовым разработкам. «Аякс»  этот…

— Это ещё не всё. Глянь, аптечки у них какие.

Полевой протянул Елене небольшой чемоданчик с нарисованным на нём красным крестом. Девушка открыла аптечку и посмотрела на лекарства — почти ни одно из них она раньше не встречала. Мединструменты, лежащие в отдельном пенале, тоже представляли собой нечто особенное.

— Это что?

— Экспериментальное всё. Некоторые вещи я только в спецжурналах видел. Вот это, например.

Сержант достал из пенала короткий узкий цилиндр с маленьким табло на боку и несколькими кнопками. При нажатии одной из них появился тонкий зелёный луч.

— Лазерный скальпель. Отличная вещь. Им даже швы можно накладывать, как бы сшивать ткани. Можно даже тонкие кости резать.

— Опытная разработка?

— Как видишь — уже нет. У них там шесть медиков на группу, и у каждого такая аптечка. В каждой по несколько образцов таких штучек. Медикаменты тоже на уровне. Есть даже пластины ПОЗП.

— А это что такое? — спросила Елена.

— Не слышали? — удивился медик. — Технология, над которой американцы бьются до сих пор. Полимер-органический заживляющий пластырь. Сделан из полимеров, не отторгающихся человеческим организмом, и специальных органических соединений на базе стромальных клеток. Можно закрыть любое поверхностное ранение, очень полезная вещь при ожогах и тому подобном. Когда поражена большая поверхность, но на небольшую глубину. Лепишь, и оно через некоторое время прирастает как кожа.

— И что, навсегда, что ли?

— Нет, конечно. Это как экстренная помощь. Потом легко удаляется хирургическим путём. Но вот что больше всего поразило, — медик вытащил из аптечки маленькую ампулу. — Эндорфин. Его называют гормоном оргазма, потому что в микроскопических количествах вырабатывается во время секса. Основное свойство — снижение болевого порога и обеспечение живучести. Бывали случаи, когда с инъекцией этого гормона человек некоторое время жил, получив смертельное ранение. Один грамм этого вещества в США, например, стоит около десяти миллионов долларов. А тут в каждой ампуле — грамм двадцать. Безъигольным инъектором можно сделать сотни уколов. А в каждой аптечке — четыре ампулы. Вот и считайте, по западным ценам всего получается больше трёх миллиардов долларов у нас тут. В Союзе, конечно, дешевле, но всё равно выходит немало. Да и остальные лекарства — тоже почти чистые гормоны. Короче, тот, кто снарядил этот отряд, явно не поскупился.

— Да уж, — кивнула Елена. — Видимо, какой-то спецотряд КГБ.

— И мы их уничтожили… — сказала Совина. — Но делать-то всё-таки, что будем?

— Хороший вопрос. Я свяжусь с Игорем, обсужу всё. Вы пока соберите оружие и снаряжение убитых, где возможно — и защитные средства. Найдёте документы и прочее — так же забрать. Всё грузите в самолёт.

— А с Конёв, Анкой и Пашкой что?

— Тоже на борт. Похороним их под Москвой, где-нибудь в лесу. Если выкрутимся — устроим перезахоронение как полагается. Вперёд, всё.

Елена несколько секунд постояла, оглядывая место прошедшего боя. Пропитанный кровью снег был разбросан взрывами, кое где виднелась земля. Кисловатый запах порохового дыма уже успел рассеяться. Она подошла к трупу Тарасова. Пуля Ивана Сергеевича попала точно в лоб, над левой бровью. В нескольких метрах от офицера лежало ещё четверо погибших — три молодых парня и девушка.

— Дурак ты, Тарасов, — с горьким сожалением произнесла Елена. — И своих погубил, и наших.

Майор подошла к погибшим солдатам и закрыла им глаза.

— Мы отомстим за вас. Спите спокойно, ребята. И простите меня.

Вернувшись в дом, она увидела Полевого, стоящего посреди комнаты

— Что будем делать с ними? — медик указал на погибших Денисовых.

— Оставим тут. Пусть местные их похоронят.

— Хорошо.

— Иди, помоги Сове и Неделе. Оружие забери, потом возвращайся за рюкзаками.

Сержант вышел, а Елена прошла к лавке, на которой стоял её компьютер. К счастью, в ходе боя он не был повреждён. Дыханием отогрев замёрзшие пальцы, девушка напечатала:

«У нас появились непредвиденные обстоятельства. Нужно посоветоваться.»

Теперь надо было только ждать. Майор надеялась, что Кравцов выйдет на связь в ближайшие несколько минут.

Она оглядела разгромленную комнату. Вещи разбросаны взрывами, окно разбито пулями. Аккуратно расставленные на полках фотографии и ещё какие-то безделушки теперь в беспорядке валялись на полу. А невдалеке лежали те, кто погиб фактически по вине Елены и её бойцов, приведших преследователей и сюда.

Резко запищал компьютер. Девушка опустила глаза на монитор и прочитала:

«Слушаю тебя. Что произошло?»

«В прошедшие полчаса мы приняли бой с отрядом противника. Принадлежность неизвестна, предположительно спецназ КГБ. Сюда были доставлены на самолёте «Аякс-6».

«Гиперзвуковик?»

«Он самый».

« Сколько их было?»

«Один самолёт, там тридцать бойцов и два пилота. Мы уничтожили всех».

«Потери?»

«Паша, Конь, Анка и Денисовы».

«Самолёт в порядке?»

«Да, мы его захватили. Неделя сказал, что сможет управлять им».

«Отлично. Тогда сама знаешь, что делать. Летите в Московскую область и приступайте к выполнению плана. Рыжую захватишь одна.»

«А если нас обнаружат?»

«Вряд ли. Засечь гиперзвуковик обычными средствами практически невозможно. Конечно, зону посадки придётся выбирать с умом»

«Мне начинать действовать сразу после прилёта?»

«Да. Но можете и по другому — сначала на Дон, заберёте Шмеля. А потом к Москве».

«А лагерь под Тацинской?»

«Оставите всё как есть»

«Хорошо, так и сделаем»

«Как будете под Москвой — можешь немного отдохнуть, время пока терпит. «Аякс»  — штука быстрая. В любом случае, сообщи, как пойдёшь к Рыжей».

«Хорошо».

«До связи».

«Игорь, постой.»- Елена закусила губу.

«Что?»

«Знаешь, я шокирована этим всем. Как они могли найти нас?»

«Вероятно, по месту, где вас высадил самолёт. Деревень в вашем районе немного. Возможно, такой отряд в каждую послан».

«Ясно. До связи».

Майор ещё несколько секунд смотрела в монитор. Вошёл Полевой.

— Как там подготовка?

— Неделя двигатели проверил, всё нормально. Оружие собрано, погибшие перенесены в самолёт.

— Пошли.

Забрав рюкзаки и компьютер, бойцы направились к самолёту. Шагнув на опущенный пандус, Елена почувствовала, насколько более удобным было его покрытие, нежели металлические настилы тех же Ил-76 и других самолётов. Судя по всему, в этой машине будущего внимание было уделено даже мелочам.

Поднявшись, спецназовцы преодолели одну дверь и оказались в основном салоне. И снова девушку охватило удивление — казалось, что они находятся в комфортабельном пассажирском лайнере, а не на военно-транспортном самолёте. Вместо обычных лавок вдоль бортов, здесь были кресла, размещённые попарно в два ряда с проходом посередине.

На последних двух рядах лежали тела Арсеньева, Семёновой и Конева. В передней части салона возилась Совина, раскладывая захваченное оружие.

— Где Неделя?

— В кабине.

— Луг, забери остальные вещи. И проверь, что бы мы ничего не забыли.

— Понял. Что с псом делать?

— А он жив? — спросила Елена, поняв, что совершенно забыла о собаке в горячке боя.

— Жив, но лапу ему зацепили по касательной. Я перевязал, кость не задета. Он в будке.

— Оставим тут. Не тянуть же с собой. Он охотничий, кто-то обязательно возьмёт себе. Может, как всё закончится, прилетим и заберём его.

Девушка прошла через салон и открыла дверь. Кабина, где сидел Неделин, была очень тесной для военно-транспортного самолёта. По габаритам и расположению она напоминала Су-34. Машиной управляли только два лётчика, расположенных бок о бок.

— Разобрался?

— Да, тут всё элементарно. Любопытная система. Может управляться как истребитель при посадке, взлёте и маневрировании, а на марше — как бомбардировщик или транспортник. Связь — помимо спутниковой, ещё и лазерная световая. Да и вообще куча новейших технологий.

— Один справишься?

— Без проблем.

— Начинай подготовку. Луг вернётся — взлетаем.

— Есть!