"КРАСНЫЙ АНГЕЛ СМЕРТИ" - читать интересную книгу автора (Шолохов Игорь)Глава 3. Вновь в Москве19:48 12 июня 2013 года. Елена в четвёртый раз обходила четырнадцатиэтажный дом, где, судя по информации, найденной Благородиным, жила Лисенко. Её квартира находилась на девятом этаже. Майор уже успела по дороге купить два тридцатиметровых мотка альпинистского троса, карабины и обвязку. Дополнительно она приобрела пару алмазных стеклорезов и три пары наручников, предвидя, что ей придётся обездвижить Лисенко на некоторое время. В кармане куртки лежал ПСС с запасным магазином. Поправив снаряжение, девушка начала подниматься по пожарной лестнице, расположенной на торцевой стене дома. Основной проблемой были первые три этажа, где наиболее велика вероятность обнаружения. К счастью, проулок был пустынен, и уже через полторы минуты она оказалась на крыше. Перебравшись через ограждение, Елена огляделась. Вечерняя Москва была великолепна. Россыпь ярких огней казалось, протягивалась до горизонта, покрывая всё видимое пространство светящимся ковром. Майор злорадно усмехнулась, вспомнив, что Лондон и Париж вынуждены соблюдать светомаскировку. Найти место, расположенное прямо над квартирой Лисенко, не составило труда. Для точного определения Елена во время рекогносцировки наметила себе ориентиры, которые должна была увидеть с крыши. Вытащив тросы, девушка закрепила их, одела обвязку, пристегнулась карабинами и сбросила оба мотка вниз. Ещё на земле она поняла, что задача не из лёгких — над окном квартиры Лисенко находилось ещё пять таких же окон, поэтому спускаться предстояло по стене рядом, а потом влезть в проём, расположенный в метре от троса. Задача осложнялась полученным на Таймыре ушибом — с момента падения прошло чуть больше суток, и нога всё ещё побаливала. Единственное, что облегчало задачу — отсутствие балконов на этой стороне здания. Тишину при спуске нарушал только скрип зажима на основном тросе и тихие ритмичные удары кроссовок в стену. Гул вечернего города остался где-то внизу. На тридцатиметровой высоте гулял холодный ветер, и Елена поёжилась. — Только бы не ошибиться, — тихо усмехнулась девушка, оказавшись на девятом этаже. Она едва не засмеялась в голос, на секунду представив, как вваливается в окно, нос к носу сталкиваясь с какой-нибудь домохозяйкой с огуречной маской на лице. — Неизвестно ещё, кто кого больше испугается. Окно было открыто настежь — это означало, что не нужно будет висеть на тросах, вырезая стекло и опасаясь, что оно упадёт вниз. Девушка оттолкнулась от стены и зацепилась рукой за край окна. Подтянувшись, она поставила обе ноги на нижнюю часть рамы и оказалась в квартире. Замерев, Елена осмотрелась, одновременно прислушиваясь к звукам, но ничего подозрительного не было. Как и ожидалось, окно вело в спальню, откуда выходило две двери. Несмотря на царивший полумрак, обстановку можно было разглядеть. На стене висел большой плазменный телевизор, а под ним стояли комод и столик. У противоположной стены размещалась широкая двуспальная кровать и тумбочка. Всё свободное пространство стен и пол были покрыты коврами, и это обстоятельство порадовало Елену — толстый ковёр хорошо скрадывал звук шагов. Девушка спрыгнула с окна, сняла обвязку и втянула концы тросов в комнату. Достав из кобуры пистолет, она приоткрыла одну из дверей, за которой оказался небольшой коридор. Отсюда выходило ещё две двери. Открыв одну, Елена нащупала выключатель и зажгла свет. Это оказалась большая, выложенная розовым кафелем ванная комната. Возле гидромассажной ванны стояла тумбочка с зеркалом, уставленная несколькими десятками различных флаконов, баночек и пузырьков с различной косметикой, духами, маслами и прочим. Девушка усмехнулась — Лисенко явно любила ухаживать за своей внешностью и телом. Это было в некотором роде странно для женщины, жизнь которой проходила в боевых командировках, где приходилось ежедневно нырять в моря и реки, ползать в пыли и грязи, подставляться под пули. Но, с другой стороны, Елена и сама была такой — рискуя собой, она брала от жизни всё, что могла. Проверив вторую дверь, девушка через спальню прошла в другую комнату и бегло осмотрелась. Здесь было что-то вроде рабочего кабинета. У окна стоял стол с компьютером, вдоль стен располагалось несколько шкафов, диван и комод. Здесь, как и в спальне, стены и пол были покрыты коврами. Неожиданно из дальней двери, ведущей, судя по всему, в прихожую, раздалось щёлканье замков и звон ключей, и через несколько секунд дверь очертил прямоугольник света. Девушка отошла в сторону и приготовилась к броску, по прежнему сжимая пистолет. Дверь почти бесшумно открылась, зажёгся свет, и в комнату вошла Лисенко. Елена рванулась вперёд, схватив и заломив руки своей противницы, одновременно прижимая её к дверному косяку, так что та не успела среагировать, ошеломлённая нападением. Воспользовавшись её замешательством, девушка выхватила из кармана наручники и застегнула на запястьях пленной. Рывком развернув Лисенко, она увидела на её лице только удивление. — Еремеева??? — Не ждала? — пистолет упёрся в живот. — Что ты тут делаешь? — она тряхнула головой, отбрасывая со лба прядь рыжих волос. — А как ты думаешь? Может присядем сначала? Елена провела свою пленницу через комнату и усадила на диван, а сама разместилась на стуле напротив. — Не будем играть в кошки-мышки, — ствол пистолета по прежнему был направлен на Лисенко. — Нам предстоит провести тут пару дней вдвоём, так что давай без фокусов. Хорошо? — Теперь я не удивляюсь, почему Юрий Васильевич в бешенстве, — она покачала головой. — Тебя действительно трудно убить. — Уже записали меня в покойники? — усмехнулась Елена. — Да нет, пока я ещё поживу. — Не думаю, что долго, — Лисенко злорадно улыбнулась. — Безрассудством было возвращаться в Москву. А приходить сюда — самоубийством. Как же ты узнала, где я живу? Тебе сказал этот предатель, Игорь? — Он не предатель. Да и сказал не он. Хотя идея захвата принадлежала ему. — А он ещё жив? Хотя этого следовало ожидать. Только вынуждена разочаровать тебя — если завтра в 9:00 я не явлюсь на работу, то через час здесь будут мои коллеги. — Ничего, — продолжая улыбаться, тихо и спокойно сказала Елена, — ты позвонишь Пенькову и скажешь, что заболела. Думаю, он позволит своему лучшему бойцу отдохнуть один день. — Позвоню? — Лисенко тоже улыбалась, но в этой улыбке чувствовалась смертельная угроза. — Ошибаешься. — Не бойся, я найду, как тебя заставить. В ГРУ учат проводить допросы с пристрастием. — В КГБ тоже. И как сопротивляться им. Лисенко была одета в униформу Комитета — перехваченный ремнём защитный китель с синими погонами с буквами «ГБ», юбка того же цвета, что и китель, и сапоги. На груди красовался набор орденских колодок. — Посмотрим. А пока, для нашей обоюдной безопасности я должна избавить тебя от соблазна совершить необдуманные поступки. Сними, пожалуйста, сапоги. — Может, хоть руки мне освободишь? — И так справишься, тут сложного нет. Девушка быстро освободилась от обуви. — Отлично. Будешь и дальше выполнять мои приказания, и никто не пострадает. Раздев свою пленницу до белья, Елена зафиксировала ей руки и ноги, соединив третьей парой наручников. Всё это было необходимо, поскольку от Лисенко можно было ожидать удара в спину в любой момент, при том что даже шпилька для волос в руках бойца спецназа КГБ могла стать смертельным оружием. Елена включила компьютер — предстояло связаться с Кравцовым. Наверняка разведчик уже не находил себе места из-за того, что связь с группой была потеряна. — Я тебя прошу — без глупостей, — майор обернулась и посмотрела на Лисенко. Положив пистолет около клавиатуры, снайпер быстро нашла нужный ей Интернет-ресурс. С замиранием сердца она набрала строчку: «Это Лена. У нас были непредвиденные обстоятельства, но сейчас всё нормально.» Майор снова оглянулась и села так, что бы пленная не могла читать то, что написано на экране. Вновь посмотрев на монитор, Елена прочитала: «Рад это слышать. Где ты сейчас?» «В квартире Рыжей». «А она сама где?» «В наручниках лежит сейчас позади меня.». «Неплохо. Ну давай по порядку». «Мы полетели на «Аяксе». После приземления Сова, Луг и я пошли к нашему лагерю на разведку. Мы нашли Шмеля. При попытке перегнать самолёт, он был уничтожен двумя Ка-50. В нём погиб Неделя, а так же остался компьютер, поэтому мы не смогли связаться с тобой. Мы вступили в бой, я подняла в воздух Ла-7 и уничтожила оба вертолёта. Истребитель был очень серьёзно повреждён и практически уничтожен при посадке. После боя мы отправились в Саратов, к знакомому Совы. Он помог нам отыскать адрес Рыжей. Однако мы были снова атакованы спецназом КГБ и были вынуждены отступить. Друг Совы погиб. После этого я села на самолёт, летящий в Москву, а остальные бойцы поехали на машине. В воздухе самолёт захватили террористы, однако мне удалось нейтрализовать их. Из четырёх террористов уничтожены как минимум трое. В ходе перестрелки погибли оба пилота и стюардесса. При этом, самолёт сел на военной базе под Рязанью. Мне удалось вырваться оттуда на трофейном вездеходе и добраться до Москвы. После этого я пришла сюда и захватила Рыжую. Всё». «Жаль Неделю». «Да. Мы отомстим за него». «Отомстим. Теперь слушай ситуацию у меня. Четыре часа назад со мной вышел на связь тот человек, про которого я тебе говорил. Он хотел встретиться, назначил встречу в одном кафе. Меня это удивило, поскольку он ещё не был в ЦРУ и, вроде бы, узнать ничего не должен был. Мы встретились, немного поговорили. Он явно нервничал. Агент передал мне конверт, и почти сразу по нам открыли огонь. Причём, что интересно, стреляли с двух точек. Одна группа из трёх человек, вооружённых пистолетами, находилась в кафе, другая — четверо с автоматами и пистолет-пулемётами — стреляли снаружи. И ещё где-то снайпер был. Он с первого выстрела моего собеседника уничтожил. Мне удалось положить троих и уйти от погони на захваченной машине. Потом часа два гнал до Вашингтона. Думаю, они вряд ли стали бы ждать меня там. Теперь вот своего рейса жду. Он в 12:30, или в 20:30 по Москве». «А что в конверте было?» «Это самое интересное. Касается это не только нас с тобой. Позови-ка Викторию, пускай прочитает всё это, а потом я расскажу». «Хорошо». — Так, сейчас прогуляешься. Только без глупостей. Майор подошла к пленной и расстегнула все наручники. — Садись. Руки впереди себя вытяни, — Елена застегнула браслеты на запястьях девушки. — Может, дашь мне хоть халат? — спросила Лисенко. — А где? — В шкафу висит. Снайпер открыла шкаф и достала оттуда короткий оранжевый халат. Проверив карманы, она накинула его на плечи пленницы и поставила у компьютера второй стул. — Садись и читай это всё. Руки держать на столе. Елена села рядом, уперев ПСС в бок девушке. Вскоре Лисенко кивнула: — Прочитала. — Отлично. Теперь сиди смирно. «Рыжая сидит рядом со мной и читает все твои сообщения. Излагай». «Привет, Виктория. Итак, в пакете было две дискеты и распечатка их содержимого. Первое — это копия того самого приказа, который был выдан полковнику Уолстеру. Напомню, что этот приказ предписывал направить «Посейдон» на базу в Шпицбергене. Следующее — приказ в Литтл-Крик, в штаб 2-й группы спецназначения сил специальных операций. Это боевые пловцы. Приказ предписывает направить одну группу опять же на Шпицберген. Третий документ — оперативная сводка и боевое расписания для командира базы на этом острове. Там точно указано, в какое время вы будете подплывать и порядок действий. Настораживает?» «Да.» «Но это только начало. Все три приказа исходят из управления внешней контрразведки ЦРУ. Это само по себе странно. Такими акциями должны были бы заниматься управления либо тайных операций, либо внешней разведки. Кроме того, на одной из дискет были досье на агентов, уничтоженных в Кефлавике. По идее, они должны были передать приказ полковнику Уолстеру. Но все агенты числились в управлении внешней разведки. И они не врали, когда говорили, что не знают об этом приказе. Его передал полковнику кто-то иной». «И что это значит?» «Значит это очень интересную вещь. Мы искали причину, по которой вас хочет убрать КГБ. Мы искали человека, имеющего высокий ранг, и который мог бы организовать всё это. Но оказалось по иному. Как мне кажется, за всем этим стоит ЦРУ. Они действуют через предателя в Комитете». «Игорь, вообще-то эти три приказа ничего не доказывают». «Подожди, ты ещё не всё дослушала. Я заметил один любопытный факт, который мог бы остаться незамеченным. Помнишь момент, когда мы перегнали самолёты во временный лагерь и решали, что делать дальше?» «Да». «Ну так вот, тогда Арсеньев попросил меня, что бы я дал ему время проверить электронную почту. После того, как он всё сделал, в памяти компьютера сохранился пароль к его почтовому ящику. И я вошёл туда. Отыскал последнее письмо от Лосевой. Так вот оно было датировано 21:30 шестого июня. Там она говорила, как и сообщил Арсеньев, что их подлодку отправляют в четырёхнедельный поход. После этого я прочитал предыдущее письмо, надеясь найти хоть какую-то полезную для нас информацию. И нашёл. В другом письме, на сутки раньше, Лосева писала, что одиннадцатого числа ей должны дать отпуск, при этом никаких походов и учений до этого момента не намечается. И вот тогда я окончательно понял, что за нами охотится не КГБ. Точнее не оно всё это инициирует». «Подожди, подожди, — Елена нахмурилась. — Я знала эти факты, Паша рассказал об этом ещё на Шпицбергене. Но я как-то не придала этому значения». «И очень плохо. В совокупности с тем, что рассказал нам адмирал Томин, имея такие данные можно было точно делать выводы». — Ты понимаешь, о чём он? — спросила Елена у Лисенко. — Нет, — покачала головой девушка. «Игорь, поясни. Мы обе тут не совсем улавливаем связь между этими фактами и твоими выводами». «Вика и не была с нами под Севастополем, и Томина не допрашивала. Так что ей простительно. А вот ты могла бы и подумать. На самом деле всё просто. Ну ладно, не буду мучить. Итак, адмирал рассказал нам, что субмарина «Красноярск» вышла на боевое задание утром шестого июня. При этом поход должен был продлиться пять дней. Само по себе настораживает — слишком малый срок. Если идти на максимальную дистанцию, то это два с половиной дня хода. По расстоянию это примерно две тысячи восемьсот километров, если идти с максимальной скоростью. Практически — около двух с половиной тысяч. Понятно, что на пять дней подводную лодку на боевое дежурство никто не поставит. Значит, задачей было выполнение какой либо секретной операции. Пяти дней при более-менее приличной скорости движения вполне хватит, что бы дойти, например, до берегов Гренландии или Канады и вернуться назад. Отсюда вывод — лодка осуществляла, вероятно, высадку диверсионной группы, подобной вашей. То, что операция была секретной, подтверждает и тот факт, что в письмах Лосевой нет никакого упоминания об этом. То есть либо она не знала, либо им запретили говорить об этом. В любом случае, командование планировало эту операцию заранее — отпуск-то этот наверняка рассчитывался после прихода субмарины из похода. Итак, мы приходим к выводу, что в том районе проводилась какая-то специальная операция, в которой участвовала подводная лодка «Красноярск». Теперь переходим к самому интересному. Думаю, вам обоим известно, что КГБ никогда не проводит какую либо свою операцию там и тогда, когда проводится операция ГРУ. И сам Комитет не проводит две операции в одно время и в одном месте. Понятно почему. Учитывая, что одна операция в этой части Северного Ледовитого океана уже проводилась, причём в ней участвовала подлодка с той же базы, то вторую — вашу высадку на Шпицберген — проводить не могли. Тем более что Томин получил приказ днём шестого июня, а «Красноярск» потерпел аварию вечером. Вероятно, команде субмарины разрешили сообщить родственникам, что они уходят в поход. Причём назван-то был длительный срок похода — что бы как можно дольше скрывать всё это. Но пока это не существенно. Что гораздо важнее — одобрить операцию по вашей высадке на Шпицберген просто не могли. А Пеньков сказал Томину, что план выработан совместной комиссией КГБ и ГРУ, и подтверждён Генштабом. Такого быть просто не могло. Адмирал, возможно, просто забыл об этом правиле. Но факт налицо — Пеньков просто солгал. Никто не станет разбрасываться такими словами, даже один из высших чинов КГБ. Отсюда следует всего один чёткий вывод: генерал Пеньков — предатель Родины, сотрудничающий с ЦРУ. По приказу своих хозяев он организовал всю эту операцию по вашему уничтожению». Елена сидела, ошеломлённая высказанными Кравцовым предположениями. С одной стороны она была поражена той логике, с которой разведчик выстроил разрозненные факты в одну цепочку. Но главным было не это. А масштаб предательства. Третий человек в КГБ — агент американцев. Майор могла принять, что за ними охотится собственная разведка. Но что в этой самой разведке сидит предатель, некогда спасший Советский Союз от развала — это было через чур. «Меня на эту мысль навели многие факты, — продолжал Кравцов. — Уж слишком много в этом всём непонятного. Везде, где отдаются приказы, идёт оперативная работа — появляется Пеньков. Как будто он занимается исключительно этим делом. Да и потом — отсутствие письменных распоряжений. Конечно, никому и в голову не придёт оспаривать даже устные приказы КГБ. Но отсутствие документального подтверждения приказов для смежных ведомств — это одно из самых серьёзных нарушений. Помимо этого, в моей гипотезе меня убедили те приказы ЦРУ. Отдел внешней контрразведки занимается перебежчиками. И всё было настолько секретно, что даже агентам, находящимся в Кефлавике, не поручили передать приказ. Боялись утечки информации. Ну и последнее — слишком поспешно они действовали и слишком малыми силами. Взять хотя бы этот «Аякс». Пеньков желал уничтожить вас как можно скорее. На мой взгляд, именно поэтому постоянно привлекались малочисленные отряды. Только их Пеньков успевал перебрасывать против нас так, что бы не привлекать внимания. Но мы уже наделали много шуму. Поэтому стали слишком опасными». «Мне не верится, что такой человек, фактически, национальный герой, мог предать наше общее дело». «Я понимаю, что это нелегко осознать. До сих пор непонятно — почему. Но в этой истории вообще много белых пятен. Хотя размах их действий поражает. Хотя бы водитель Томина — они то ли подкупили, то ли внедрили своего человека в окружение адмирала. Понимаешь, насколько это было важно для них?» «Да.» «Ну вот. Не исключено, что рядом с другими командующими тоже находятся их люди. А может и нет. Кроме того, я пока не пойму ряд вещей. Во-первых, каким образом они вышли на меня? Единственный вариант — перебирали все твои контакты. Но это огромная работа. Во-вторых — почему те истребители, сопровождавшие самолёт Томина, действовали так жестоко, расстреливая посёлок, на который упали оба транспортных самолёта? Лично я объясняю это тем, что диспетчер, или тот, кто командовал этой эскадрильей с земли, тоже является американским агентом. В-третьих, непонятно, каким образом они нашли именно ту деревню и тот дом, где вы ночевали на Таймыре? В-четвёртых, как КГБ вычислило ваше местонахождение в Саратове? Гораздо проще было уничтожить вашу машину где-то за городом. В-пятых, я не совсем понимаю, каким образом они вышли на моего агента в США и почему не уничтожили его раньше, если уж знали о его намерениях? И, наконец, я пока не могу ответить на главный вопрос — с какой целью затевалась вся эта операция? Чем именно ваша группа так не угодила ЦРУ? Месть и перевербовка отпадают сразу. Иных вариантов пока нет. Конечно, частично всё делалось, что бы нанести урон СССР — подставить под удар лодку, потратить огромное количество горючего на переброску минисубмарин в Североморск и так далее. Но всё это можно сделать гораздо проще, располагая таким агентом. Это всё, что я могу пока сказать. Вопросы?» Елена посмотрела на Лисенко и напечатала: «Знаешь, мы обе немного выведены всем этим из равновесия. Я даже не представляю, что нам сейчас делать». «Понимаю, что ты и Вика сейчас чувствуете. В данный момент предпринимать ничего не нужно — ждите меня. Когда я прибуду — тогда и решим». «А когда ты прилетишь?» «Сейчас у меня рейс до Берна, он в 20:30 по вашему времени. Лететь семь с половиной часов. То есть в четыре часа ночи по Москве, я уже буду в Швейцарии. Мне, собственно, повезло трижды. В первый раз, что есть вообще такой рейс, а во второй — что из Берна летит наш, советский самолёт в Кишинёв. Третье везение — что промежуток между прилётом и отлётом всего сорок минут. Так что в СССР я буду примерно в восемь часов утра по московскому времени. И ещё пара-тройка часов, что бы добраться до вас. Так что ждите ориентировочно в 10–11 часов.» «Тебя встретить в аэропорту?» «Нет, ни в коему случае. И вообще из дома не выходи. Тоже касается и Вики.» «Сове, Шмелю и Лугу сюда можно придти?» «Нельзя. Особенно на твоём «Комбате», он уже примелькался по всей Москве. Да и их самих наверняка ищут. Они где вообще находятся?» «В Подмосковье, в условленном месте». «Ну и пусть там остаются. Они же на машине — спать есть где. Вот и пусть отдохнут. Природа — это их стихия. В городе хозяйничает КГБ, и они будут уязвимы». Кравцов на секунду прекратил печатать, но потом продолжил: «Ладно, я что-то заболтался. Мне пора, скоро рейс объявят. Жди. Приеду — расскажешь обо всём подробно». «Да. До связи». «До связи». Елена откинулась на спинку стула и посмотрела на Лисенко. С удивлением майор обнаружила, что на глазах пленной слезы. — Можешь… оставить меня? — задавливая всхлипы, попросила девушка. — Я не убегу… Если не веришь, одень на… меня наручники. — Лучше я их сниму. Снайпер достала ключи и расстегнула браслеты. Поднявшись, она направилась к выходу из комнаты. Перед тем, как закрыть за собой дверь, Елена увидела, как Лисенко бросилась на диван и уткнулась лицом в подушку. Всё её тело содрогалось от рыданий. Майор понимала, что её недавняя противница сломлена. Ведь она считала Пенькова живым воплощением патриотизма и всех идеальных качеств разведчика. И тут генерал предал всё, во что верил. Пожалуй, боль, которую испытала Лисенко, можно было сравнить только с болью, которая появляется, когда умирает любовь. Елена зашла в ванную и умылась горячей водой. Возвращаться в зал пока было рано, надо было дать время Лисенко побыть наедине с собой и своей болью. Поэтому девушка вышла в спальню и прилегла на кровать. Она была упругой, но, в тоже время, удивительно мягкой. В последний раз майор спала на нормальной кровати в доме Кравцова, перед тем, как отправиться в Москву, что бы забрать своих бойцов. Из-за этого мягкость кровати сразу создала впечатление уюта и спокойствия. Веки потяжелели. Хотелось расслабиться и отдаться сладкой дремоте. Но пока этого делать было нельзя. Теперь, когда у них появилась новая, совсем неожиданная союзница, предстояло ещё несколько дел. Пролежав пару минут, пытаясь не заснуть, Елена наконец встала и направилась в другую комнату. Она увидела, что Лисенко, полностью обнажённая, по прежнему лежала на животе, уткнувшись в подушку. Халат валялся на полу. Девушка всё ещё плакала. Майор села на край дивана. — Ну успокойся. Я понимаю, что ты чувствуешь. Узнать, что человек, которого ты давно знаешь — предатель, нелегко… — Нет, не понимаешь! — Лисенко повернулась к ней. Глаза были красными. — Он ведь и меня предал… Ведь окажись мы на «Пираньях», то сейчас были бы мертвы. Он знал это, посылая меня с вами! А я, как дура, настаивала, что бы мы плыли на подлодках. Ты ведь спасла нас всех. Девушка села на диване и обняла Елену. Майор чувствовала, что её недавняя пленница уже почти успокоилась. Дыхание стало прерывистым. — Ну всё, всё, — снайпер тоже прижала к себе Лисенко и провела пальцами по её спине, вдоль позвоночника. — Мы отомстим. — Отомстим, — она отпустила Елену и вновь легла. — Жестоко отомстим. — Хочу узнать одну вещь. Сейчас это уже не важно, но всё таки. Тогда, на Шпицбергене, зачем ты убила пленную американскую пловчиху? — Я же говорила — она пыталась убежать. — Честно? — Зачем мне врать тебе? Честно. А что? — Да просто мы думали, что этот отряд, что напал на нас — это бойцы КГБ. Мы как раз собирались допросить пленную, а тут ты её убила. Мы подумали, что это для того, что бы она ничего не рассказала нам. — Нет. Она действительно пыталась бежать. Майор передвинулась и поглубже села на диван, опёршись спиной на стену. Лисенко повернулась и положила голову ей на колени. — Знаешь, удивительно, — усмехнулась Елена, глядя в глаза той, которую полчаса назад считала своим врагом. — Я узнала о тебе меньше недели назад. За это время ты успела побыть моей подчинённой, моей союзницей, моим врагом. Мы дрались, стреляли друг в друга. А сейчас вот так безмятежно разговариваем. — Да, жизнь — сложная штука, — Лисенко устало улыбнулась. — Надеюсь, она больше не поставит нас по разные стороны баррикад. — Я тоже на это надеюсь. Девушка встала, подняла с пола халат и накинула его на плечи. Подойдя к комоду, она взяла гитару, а потом вернулась на диван. — Знаешь, я люблю вот эту песню. Послушай. Лисенко начала играть, и Елена поняла, что это что-то знакомое. Когда девушка запела, майор узнала эту песню. И ей она тоже нравилась: «…Как ни странно, в дни войны, Есть минуты тишины. Когда бой умолкает устало, И разрывы почти не слышны. И стоим мы в дни войны, Тишиной оглушены. Так бывает в дни войны - Нам на фронте снятся сны, Снятся нам довоенные села, Где в окошках огни зажжены. И в землянках в дни воины Дышат миром наши сны. Как предвидеть наперед Трудный путь стрелковых рот, Кто до ближней дойдёт переправы, Кто до самой победы дойдет? Как предвидеть наперед, Что тебя на свете ждет?…» Рыжеволосая разведчица всё пела, а Елена вслушивалась в её мелодичный, сильный голос и глубокие слова песни. Через некоторое время, когда отзвучала последняя струна, она продолжала всё так же сидеть, слушая эту самую тишину. — Ну ладно, надо что-то делать, — наконец сказала Лисенко. — Мы не можем так сидеть двенадцать часов. Как насчёт ужина? — С удовольствием, — улыбнулась Елена, вспомнив, что не ела с самого утра. — Ну и отлично, — Лисенко отложила гитару. — Пойдём. Обе девушки пошли в кухню. — Я себя не балую, так что изысков нет. В общем, будет гречневая каша и котлета по-киевски. Если хочешь — можешь взять фрукты в холодильнике. — А где у тебя чайник? Хочу хоть водички попить. — Возьми минералку, тоже в холодильнике. Елена достала пол-литровую бутылку «Боржоми», а Лисенко уже начала готовить ужин. Снайпер тем временем осматривала кухню. Она была небольшой, но обставленной по последнему слову техники. — Слушай, расскажи, как у вас обстояло дело после моего бегства из Москвы восьмого числа. — Только если ты потом расскажешь, как ты действовала со своими бойцами всё это время. — Идёт. — Восьмого, примерно через полтора часа после похорон, меня и Митьку Пеньков послал к тебе на квартиру… — Митьку? — Городцева. — Ясно. Продолжай. — Мы обыскали твою квартиру, нашли следы спешного побега. Обратили внимание, что практически все предметы, которые могут пригодиться во время бегства, отсутствуют в квартире. Мы доложили это всё Пенькову, он был в ярости. Вернулись в штаб-квартиру, через некоторое время приехал Озеров и сообщил, что ты разгромила заслон и скрылась. Снова поехали к тебе, уже все вместе — Пеньков, Митька, Озеров и я. Ещё раз всё перерыли. Проанализировав всё, мы пришли к выводу, что ты попытаешься помочь своим бойцам, и, в первую очередь, раненому лейтенанту Вартову. Ну дальше ты сама знаешь, наши выводы оказались верными. Однако, ты и твои бойцы вновь ускользнули, не понеся потерь и при этом нанеся огромный урон нам. Я, кстати, попала на несколько часов в больницу. Только десятого утром вышла на службу. Мне сообщили, что известно о том, что Игорь тебе помогает. Так же сказали, что к его дому была направлена ударная группа, но связь с ними прервалась. Часов в десять, меня и Озерова, с отрядом бойцов, отправили на вертолёте на Дон, узнать, что произошло с группой и, если возможно, захватить вас. Но мы обнаружили только уничтоженные бронетранспортёры, убитых солдат и покинутый дом. Я, конечно, знала, что Игорь коллекционирует самолёты, но не могла предположить, что на них ещё можно воевать. Ведь БТРы вы уничтожили с воздуха? — Да. — Но ещё больше меня удивило, что ударная группа была такой маленькой. Да и на форме погибших бойцов не было никаких знаков различия. Как мне объяснил Озеров, это был спецназ КГБ, спешно переброшенный сюда. Озеров и бойцы остались у дома, а я вернулась в Москву. В штаб-квартире была примерно в шестнадцать тридцать. Меня вызвал к себе Пеньков и сообщил, что на адмирала Томина было совершено, как он сказал, очень странное нападение. Адмирал остался жив. По причине, тогда мне непонятной, Пеньков сказал, что это, вероятно, ваша работа. Поэтому меня и Митьку отправили в Донецк, что бы взять расспросить Томина обо всём. Мы знали, что он сам должен вернуться в Москву, поэтому мне было непонятно, зачем мы летим туда. Нам объяснили, что это нужно, чтобы не привлекать внимания здесь вызовом адмирала в штаб-квартиру КГБ. Но мы опоздали. Ещё на подлёте нам сообщили, что оба самолёта были захвачены противником, и истребители сопровождения их уничтожили. Наш вертолёт приземлился недалеко от того посёлка, на который эти самолёты упали. Там всё было сожжено, от самолётов только обломки остались. Ни одного гражданского не выжило. Тела морских пехотинцев почти полностью сгорели. Расспросив людей на аэродроме, мы выяснили, что в один из самолётов сели, кроме Томина и его охраны, ты, Игорь и лейтенант Конев. Так что вас объявили погибшими. В Москву я вернулась только в час ночи. В шесть часов утра меня вызвал в КГБ Пеньков. Там уже были Митька и Озеров. Нам было сказано, что с базы под Киевом был угнан А-60, с лазерным оружием на борту. Потом он прорвался через зенитную оборону и ушёл в сторону Скандинавии. Пеньков был практически уверен, что это ваша работа. Мы уже поняли, что вы стараетесь без необходимости не убивать советских солдат. А захват самолёта, да и воздушный бой против истребителей, именно так и был совершён. Начали решать, что делать. Мы понимали, что если вы решили улететь на Запад, то сделать уже ничего нельзя. Но днём того же дня А-60 засекли в воздушном пространстве Союза. Учитывая всю специфику дела, руководил операцией Пеньков. Он приказал не перехватывать самолёт и не вести никаких переговоров. Примерно через полчаса наблюдений стало ясно, что самолёт летит в какое-то конкретное место, не сворачивая с курса. Мне и Озерову было приказано лететь в Красноярский край. На аэродроме к взлёту был готов только один Ан-12, так что пришлось отправиться на нём. Разумеется, постоянно поддерживалась связь с Пеньковым. Часа через два он сообщил, что А-60 снизился над Таймыром и изменил курс. Минут через двадцать он снова развернулся и полетел на юго-запад. Потом через полчаса ещё одна корректировка курса, на этот раз самолёт летел точно на Норильск. Пилоты вышли на связь и сообщили, что были захвачены группой американских диверсантов, принудительно совершили посадку в Исландии, однако потом отбили самолёт и сбежали. Система навигации вышла из строя, и только сейчас её удалось наладить. Сказали, что топлива очень мало, и до аэродрома не дотянут. Через двадцать минут А-60 сел на плато Путорана, примерно в двухстах пятидесяти километрах от Норильска. Когда мы приземлились, с момента их посадки прошло уже почти три часа, так что весь экипаж был в местном управлении КГБ. Нам дали с ними пообщаться, но они ничего не рассказали нового. Потом на вертолёте мы с Озеровым полетели к месту посадки самолёта. Он был серьёзно повреждён. Мы там обшарили всё вдоль и поперёк. Единственное, что удалось обнаружить — отсутствие семи спасательных парашютов. Кроме того, с остальных были сорваны упаковочные бирки, которые цепляются при переукладке. Мы поняли, что вы где-то покинули самолёт. Вопрос был — где. Передали всё это в Москву, нам приказали возвращаться. Вернулись мы только в два часа ночи. Поспать пришлось всего пару часов, да и то на кушетке, в штаб-квартире. За это время аналитический отдел проделал, мягко говоря, огромную работу. Они определили все населённые пункты, которые располагались по курсу вашего самолёта с момента вхождения в воздушное пространство Союза. Начали проверять данные всех жителей этих пунктов, что бы определить, с кем кто-то из вас мог когда-либо контактировать. Часть сотрудников занималась тем, что определяла все контакты бойцов твоей группы, твои, лейтенанта Арсеньева и Игоря. И всё это они сделали за два часа. Сведя данные, аналитики вышли на родителей Анатолия Денисова. — Они погибли, знаешь? — Знаю. Я видела их тела. Но давай по порядку. Когда мы это поняли, было решено действовать быстро, так как вы, понятное дело, не собирались оставаться там долго. Пеньков приказал использовать программу «Штык». Это опытная разработка КГБ, включающая комплекс самого современного вооружения и оборудования. Создавалась для того, что бы можно было перебросить небольшой хорошо вооружённый и экипированный отряд в любую точку мира максимум за два часа с использованием гиперзвукового самолёта «Аякс». Имеется в виду время от отдачи приказа до посадки в необходимом месте. И два часа это при самом максимальном расстоянии. Обычно времени требуется ещё меньше. Но это когда уже всё будет проработано. А пока программа только развивается. Дислоцируется отряд в Казахстане, на озере Арыс. Митька и Озеров полетели туда, что бы организовать вылет группы. Хотя вероятность уничтожения отряда совсем не рассматривалась, было решено перестраховаться. В «Аяксе» разместили датчик, позволяющий обнаружить его в случае захвата. Признаю, когда в восемь утра пришло сообщение, что группа разгромлена, это был шок для всех. Пеньков направил меня, с группой бойцов, на Таймыр, Митька и Озеров полетели туда прямо с Арыса. Почти сразу после вылета мне сообщили, что «Аякс» приземлился на Дону, его атаковали и уничтожили два Ка-50. Потом сами вертолёты были сбиты. Тогда Митьку и Озерова перенаправили на Дон, мне приказано было прилететь туда после осмотра места разгрома «Штыка». Что б время не терять, мы полетели прямо к той деревне, где был бой. Вместе с тремя спецназовцами, я выпрыгнула на парашюте, а Ил-76, на котором мы летели, вернулся в Норильск. Через пол часа за нами прилетели вертолёты. За это время мы осмотрели дом, тела бойцов и Денисовых, окружающую местность. Я до сих пор удивляюсь, что вы выжили там. И не просто выжили, а победили. Потрясающе, на самом деле. — Три моих бойца там погибли. — Я знаю. На вертолётах мы вернулись в Норильск, туда же были перевезены тела погибших. Денисовых похоронили в деревне. Мы уже собирались лететь в Ростов, а оттуда на вертолёте — к месту крушения «Аякса», но мне пришёл приказ возвращаться в Москву. В девятнадцать часов я уже была здесь. На совещании у Пенькова Митька сообщил, что в обломках самолёта найдены четыре тела, практически не поддающиеся идентификации. Личность удалось определить только по анализу ДНК, сделанному с помощью передвижной медико-криминалистической лаборатории из Ростова. Ну вот, собственно, и всё. — А Пеньков не рассказал про бой в Саратове? — Какой бой? — Лисенко повернулась и удивлённо посмотрела на Елену. — Понятно. Не рассказал. Ладно, слушай всё по порядку. Может, сможешь ответить на некоторые мои вопросы. 20:48 12 июня 2013 года. — Да, я теперь не удивляюсь, почему мы не могли вас поймать. Девушки уже заканчивали свой ужин. Елена чувствовала приятную слабость от выпитой на пару с Лисенко бутылки водки. Как оказалось, разведчица тоже любила спиртное. — А я удивляюсь, почему мы ещё живы. — Мне кажется, что я могу ответить на часть вопросов, которые остались для Игоря загадкой. — Ну давай, — Елена взяла со стола яблоко и начала его грызть. — Теперь ты знаешь, как мы определили, в какой деревне вы скрылись. Просто перебором с использованием компьютеров и анализа результатов людьми. Возможно, Пеньков аналогичным образом вычислил, что ты скрываешься у Игоря. Теперь насчёт Саратова. Дело в том, что вы взломали базу данных КГБ. Такие преступления караются очень жестоко и оперативно. Вероятно, взлом был засечён и отсюда, из Москвы, в местное отделение Комитета, поступил приказ на уничтожение. И к дому, где вы находились, была направлена ударная группа. — То есть Пеньков мог не знать об этом? — Конечно. И, судя по всему, не знал. Охраной компьютерных баз данных занимается отдел И, и Пенькову докладывают только при взломе стратегически важных баз. — Но почему тогда группа захвата была такой большой и хорошо вооружённой? — По иному и быть не могло. Всё сделано так, что бы преступник не скрылся. Это правило. — Понятно. Ну что ж, кое что проясняется. Остаётся только пара главных вопросов. Скажи, а кто ещё может быть предателем? — Кроме меня и Пенькова решать что-то значительное в операции могут только Митька и Озеров. Митьку я знаю три года, познакомилась с ним почти сразу после окончания Академии. — Не забывай, что Пенькова ты знаешь ещё дольше. — Да, ты права. Тогда ни ему, ни Озерову доверять нельзя. Тем более, что Озеров пришёл к нам всего полтора месяца назад. — Значит, будем считать их заведомо врагами. — Ну ладно, — Лисенко оглядела стол, а потом посмотрела на часы. — У нас обеих был сложный день. Завтра будет ещё сложнее. Так что предлагаю хорошенько выспаться. Ты, если хочешь принять душ, то давай сейчас. Я пока уберу тут всё, а купаться пойду после тебя. — Хорошо. Елена вышла из кухни в коридор, прошла через обе комнаты и оказалась в ванной. Девушка включила воду, сняла одежду и встала под душ. Организм уже начал отходить после адреналина, впрыснутого в кровь за целый день. Начинала побаливать нога, по прежнему перетянутая повязкой, наложенной ещё на Таймыре, чесался порез на ладони, который тоже ещё был перебинтован. Да и в общем мышцы наливались усталостью. Свою роль сыграло и выпитое спиртное. Майор сняла повязки с руки и ноги. Ей вспомнился момент, когда она с нераскрывшимся парашютом упала на лёд, и её потянуло вниз. Несмотря на тёплую воду, текущую по коже, Елена как будто вновь ощутила холод, окутавший тело, и содрогнулась. Ведь если бы тогда не подоспели Неделин и Конев, то она была бы уже мертва. Мысли девушки переключились на погибших бойцов. Можно ли было спасти их? Наверное, нет. Конев, Арсеньев и Семёнова погибли в бою, в котором должна была полечь вся группа. Так что ценой своих жизней, они спасли остальных. А Неделин? Мог он остаться в живых? Тоже вряд ли. Если бы они попытались подлететь к лагерю вплотную, то «Акулы» настигли бы их там, и тогда погибли бы все, кто находился на борту. Датчик слежения тоже наверняка обнаружить было невозможно. Через некоторое время Елена вышла из под душа, вытерлась и, не одеваясь, прошла в комнату. Постель уже была разобрана. Девушка забралась на чистые холодные простыни и накрылась одеялом. Через несколько минут вошла Лисенко. — О, уже запрыгнула! — улыбнулась разведчица. — Я для тебя что ли кровать разбирала? Ну тогда вместе будем спать, не на диван же тебя выгонять. — Ну спасибо, подруга, — в тон ей ответила майор. — Ладно, я пойду выкупаюсь. Лисенко скрылась в ванной. Елена некоторое время просто лежала, глядя в потолок. Потом она перевернулась на бок и дотянулась до телевизионного пульта, лежавшего на тумбочке. С удивлением девушка увидела, что там же находились все три пары наручников, пистолет ПСС и удостоверение работника КГБ. Майор включила телевизор. Он был настроен на первый канал. На экране появилось изображение боя, шедшего где-то в городском квартале. Медленно ползли вперёд Т-99, за ними продвигались БМП-3 и БМПТ — боевые машины поддержки танков. Позади бронетехники сновали пехотинцы. Местность уже погрузилась в сумерки, поэтому трассы пуль, разрывы снарядов и гранат, вспышки ракет казались ослепительно яркими. Кричали солдаты, стучали автоматы и пулемёты, грохотали гусеницами и ревели двигателями танки. Где-то за кадром заговорил диктор: — Напоминаем, что наши корреспонденты находятся в непосредственной близости от места боя и продвигаются вперёд вместе с бойцами 2-й Гвардейской танковой дивизии. Полком, который находится на острие атаки, командует капитан Ладо Джапаридзе. Подразделение прорвало первую линию обороны противника вокруг Штутгарта и движется на соединение с десантниками, выброшенными над городом несколько часов назад. Бой продолжался. Оператор сменил позицию и теперь засел в полуразрушенном доме, из которого вели огонь несколько бойцов. На другой стороне улицы стояли строения, в которых закрепились американцы. Из окна верхнего этажа стрелял пулемёт. Туда метнулась молния реактивной гранаты, и оружие замолчало. Через дорогу, под прикрытием двигающейся вперёд БМП, рванулось несколько бойцов. Неожиданно по броневику из здания ударило два гранатомёта. Машина загорелась, из неё начали выскакивать танкисты. Бойцы, двигавшиеся к дому, достигли двери и вбежали внутрь. Два медика оказались около горящей БМП и начали вытаскивать оттуда раненых. Оператор выскочил из укрытия и побежал вперёд. Всего на несколько секунд задержавшись у подбитого броневика, он рванулся к зданию, где скрылся отряд бойцов. Неожиданно совсем рядом грохотнул разрыв гранаты. Камера дрогнула и начала падать. Ударившись о землю, она отскочила, но не разбилась. Теперь во всполохах пламени от горящего броневика можно было увидеть молодую девушку, убитую осколками. На её левом рукаве была синяя повязка фронтового корреспондента. Видимо, это именно она снимала бой. — Приносим свои извинения. У нас временные технические трудности. На экране появилась настроечная таблица, которую включали каждый раз, когда случались какие-то неполадки на телевидении. Елена выключила телевизор и положила пульт обратно на тумбочку. Вскоре в спальню вошла Лисенко. Она была полностью обнажена. — Ты тоже спишь голой? — Да. Мне нравится быстрота и нагота. Елена улыбнулась. Она узнала эту немного не точно переданную фразу из «Мастера и Маргариты». — И ты тоже любишь эту книгу? — Да, — разведчица подошла к кровати. — Мы с тобой похожи в некоторых вещах. Лисенко нырнула под одеяло, в первые мгновения сжавшись, потому что та часть, куда она легла, ещё была холодной. Елена подвинулась к девушке, обняла и прижалась к ней. — Три дня назад я стреляла в тебя, — сказала разведчица. — А сейчас ты греешь меня своим теплом. — Ну тогда и я в тебя стреляла. А полчаса назад ты меня накормила. Девушки засмеялись. Вдруг Елена почувствовала у себя между ног её руку и инстинктивно дёрнулась. — Расслабься, — прошептала рыжеволосая, — мы станем друг другу не только подругами. Она нежно взяла Елену за подбородок и поцеловала… 13:11 13 июня 2013 года. Ещё находясь на границе сна и реальности, Елена почувствовала в груди какую-то смутную тревогу. Что-то было не так, как должно было быть. И вот сейчас, окончательно проснувшись, она лежала, пытаясь определить, что её так беспокоило. Но ничего не приходило на ум. Девушка открыла глаза и посмотрела в потолок, восстанавливая в памяти вчерашние события. Через несколько секунд она, откинув одеяло, села на кровати и огляделась. В комнате никого кроме неё не было. На тумбочке по прежнему лежал трофейный ПСС с кобурой. Елена усмехнулась, вспомнив, что засыпали они не накрывшись. Значит, Лисенко заботливо укрыла свою новую подругу ночью или утром. Но ещё больше майор удивилась, увидев на стуле свою выстиранную и поглаженную одежду, которую она вечером оставила в ванной. Получалось, что разведчица была вовсе не такой холодной и бесчувственной, какой Елена представляла её, слушая рассказ Кравцова. — Стоп! Девушка поняла, что её беспокоило. Настенные часы показывали уже 13:15, а он обещал быть максимум в 11 часов. Майор начала быстро одеваться, прекрасно понимая, что что-то уже пошло не так. Причины задержки могли быть банальны, особенно учитывая военное время. Но такое опоздание наверняка вносило непредвиденные корректировки в планы Кравцова, а, значит, и в их собственные. Одев кобуру, Елена вложила в неё пистолет и вышла из спальни. В другой комнате за компьютером сидела Лисенко. На разведчице был лёгкий короткий халат. Заметив Елену, она развернулась. — Привет. Как выспалась? — Отлично. Какова ситуация? Где Игорь? — Не знаю. Он на связь не выходил. Надо ждать. — Я нервничаю, — Елена села на диван. — Рейс, по идее, мог задержаться? — Вполне. Война всё таки. В принципе, и на сутки иногда задерживали. — Тогда нормально, — майор немного успокоилась. — А что с Пеньковым? — Всё нормально. Позвонила ему в восемь часов, сказала, что самочувствие очень плохое. Он разрешил не приезжать, но приказал быть на связи. Мне показалось, что он сильно нервничает. — Ну ещё бы! Время-то идёт. Вряд ли он предполагает, что мы догадаемся обо всём. Но, учитывая масштабность боевых действий, Пеньков явно боится, что это привлечёт внимание. — Это верно. Один тот посёлок чего стоит. — Да. Ну ладно, надо поесть, что ли. — Пойдём. Остыло, правда, уже всё, — девушки направились на кухню. — Я погляжу, ты уже полностью экипировалась. — Ну ты ж мне одежду и оружие положила. Кстати, спасибо, что мне всё постирала. — Не за что, — улыбнулась Лисенко. — Вот, ешь. Девушка поставила на стол маленькую, накрытую крышкой кастрюлю. Внутри было полдюжины гренок с сыром и чесноком. — Я, кстати, на крышу ходила, тросы забрала, на которых ты спускалась. А то торчали из окна. — И куда дела? — У тебя в сумке лежат. Неожиданно загудел дверной звонок. — Надеюсь, это Игорь, — сказала Лисенко, взяв лежащий у клавиатуры пистолет. — Пойдём, подстрахуешь меня. Елена вытащила ПСС, и обе девушки тихо вышли в коридор. Разведчица подошла к пульту, укрепленному около двери, и нажала на кнопку. На небольшом экране, вмонтированном в стену, появилось изображение с камеры, которая располагалась над входом со стороны лестничной площадки. У двери стоял Кравцов. Его одежда была запылена, на левом рукаве виднелся разрыв. — Наконец-то, — Лисенко открыла дверь. — Я рада тебя видеть, Игорь. — Я тоже очень рад вас видеть, — разведчик вошёл в квартиру и обнял девушек. — Вика, я полагаю, ты поняла, кто друг, а кто — враг. — Да, — кивнула она. — Отлично. Ну давайте я расскажу, почему так задержался и будем думать, что делать дальше. Лисенко закрыла дверь, и все трое прошли в комнату. Девушки расположились на диване, а Кравцов встал около окна. — Вы, наверное, не знаете, что творится в Молдове? — как бы между прочим спросил он. — Нет, — покачала головой Елена. — А что там? — Значит, по телевизору об этом пока ничего? — удивился разведчик. — Нет, я несколько минут назад «Вести» смотрела, — Лисенко взглянула на него. — Ничего про Молдову. — Понятно. Значит, это пока в тайне держат, — Кравцов отошёл от окна. — Ладно. Давайте по порядку. В общем, до Кишинёва я добрался вовремя, примерно в 7:30. Когда самолёт заходил на посадку, по нам открыли огонь. Кто это — мы тогда не поняли. Один из двигателей загорелся, крыло было обломано. Машина рухнула на полосу метров с двадцати. Многие погибли. Я сидел в хвосте, со мной там находилась группа морских пехотинцев. Их было около двадцати человек, осталось только одиннадцать. Кроме меня, они — единственные, кто выжил в самолёте. Нам удалось добраться до здания аэропорта и там уничтожить группу из пяти солдат. Одного взяли в плен и допросили. Выяснилось, что молдавские националисты подняли мятеж, надеясь на помощь НАТО. Наш самолёт приняли за военно-транспортный и дали залп двумя «Иглами». У пленного узнали, что части нашей армии обороняются в районе Тирасполя, но там уже в пригородах тоже бой идёт. Решили пробиваться туда. Но оружия у нас мало получилось — четыре АЕК, один «Печенег» и один РПГ-16. Ну плюс гранаты и ножи. Это на двенадцать человек. Стали прорываться к стоянке, где находились какие-то машины, но попали под миномётный обстрел. То ли по нам били, то ли просто в этот момент решили пристрелять район. В итоге пять бойцов погибло, два раненых оказались. Отбили мы УАЗ. Один из раненых умер, пока ехали. Ну минут за сорок добрались, за это время дважды едва не врезались в их кордоны на дорогах и один раз под танковый обстрел попали. В Тирасполе с трудом удалось найти штаб, который был в обычный неподготовленный БТР перенесён. Командовал обороной капитан инженерной службы, потому что все остальные офицеры убиты или пропали без вести. Стабильной связи с подразделениями нет. Бардак, в общем. Я сказал этому капитану, что являюсь работником КГБ. Он сразу помочь попросил, так как опытных бойцов в его распоряжении мало было. В общем, какой-то самодеятель в Киеве направил им на помощь десантный батальон. Четыре с половиной сотни человек на двух Ил-76 безо всякого сопровождения. Причём летели они в Кишинёв, не зная, что он захвачен. При этом, к самолётам на пилоны ещё по четыре пятисоткилограммовые бомбы прицепили. А на аэродром мятежники пару «Тунгусок» пригнали. Разумеется, транспортникам досталось, когда они на посадку стали заходить. Первый попытался сесть, но бомбы рванули, а потом и топливо. Второй подбили, но он бомбы сбросить успел, причём так удачно, что накрыл обе «Тунгуски», они рядом друг с другом стояли. После этого транспортник с трудом сел, несколько человек погибло. Десантников сразу атаковал приблизительно батальон мятежников. Через некоторое время на аэродром сели три американских C-130 с пехотой на борту. Десантники подсчитали, что всего было доставлено около четырёх сотен человек. Это всё нам сообщил капитан, который держал связь с десантниками по рации. Он попросил меня, вместе с оставшимися морпехами, прорваться к аэропорту и помочь окружённым выбраться. Дал БТР-90, БМП-3, три «Урала» и десять человек. Когда к Кишинёву обратно прорвались, шесть из них и два морпеха погибли, на бронетранспортёре башня была снесена, и два «Урала» потеряли. К десантникам кое как пробились, их там оставалось сотни полторы. Американцы и мятежники зажали бойцов около самолёта. Командир десантников, лейтенант, рассказал, что на аэродром потом начали ещё американские самолёты приземляться. Сначала — тройка C-141, они перебросили шесть БМП «Брэдли». Десантники, правда, четыре из них в ходе боя сожгли. Потом — ещё одна тройка, уже C-17, каждый доставил по «Абрамсу». Сразу после этого — три C-5. На одном была батарея «Пэтриотов» — три пусковых установки, радиолокационная станция и командный пункт. На втором — пара РСЗО MLRS и две шестиорудийных батареи гаубиц. На последнем — две с половиной сотни пехотинцев. Лейтенант послал к зданию аэропорта одну роту. Бойцы уничтожили обе установки РСЗО, захватили пять гаубиц и батарею «Пэтриотов». Они тут же уничтожили остальные орудия и два C-5, которые пытались взлететь. Оставшиеся две БМП и три танка атаковали позиции десантников. Те вели огонь, пока не закончились снаряды, уничтожили обе «Брэдли», один «Абрамс» и около сотни пехотинцев. Из захваченной зенитной батареи они сбили ещё два транспортных С-17. Когда закончились боеприпасы, десантники взорвали «Пэтриоты» и гаубицы, потом отступили к самолёту. Правда от сорока человек на тот момент осталось только шесть. В общем, когда мы подошли, против нас было два танка, около трёхсот американских пехотинцев и примерно столько же мятежников. Десантников, как я сказал, было всего полторы сотни, при этом две трети бойцов имели ранения. Из тяжёлого оружия, не считая нашей БМП, была только спаренная 23-мм пушка в хвосте транспортника, но к ней почти кончились боеприпасы. Начали думать, как выбраться. Там на полосе стоял один С-130, который не смог взлететь, так как был повреждён один из двигателей. Решили воспользоваться им. Пока на БТРе и «Урале» перебрасывали бойцов, наша БМП атаковала американцев. Удалось поджечь ракетами оба танка, уничтожить около полусотни противников, но потом машину подбили. Из экипажа всего двое выжили. В общем, самолёт оказался слегка перегружен, а пилотировать его должен был штурман Ил-76 — единственный, кто выжил из экипажа. Прикрывать взлёт остались лейтенант, командовавший десантниками, последний уцелевший морпех, двое оставшихся в живых бойцов из Тирасполя и я. Вот мы впятером сдерживали американцев, пока самолёт не взлетел и не набрал высоту. А то ведь они могли «Стингером» его подбить. После этого на БТРе прорвались через их позиции и вернулись в Тирасполь. Оттуда, вместе с несколькими офицерами разведки, мне, наконец, удалось в Москву вылететь. Ну вот я и здесь. — Не могли тебя выследить? — спросила Лисенко. — Ты ведь сказал, что из КГБ. — Нет, не могли. Там такая суматоха была, что не до слежки. — Ну ладно, тебе виднее, — согласилась разведчица. — Ты не первый год в разведке. — Это точно, — усмехнулся Кравцов. — Ну ладно, делать-то что будем? — Елена посмотрела на своих собеседников. — Ну что, у нас один выход — надо захватить Пенькова и заставить его рассказать как всё было. Мы зафиксируем это на видеокамеру, а потом убьём его. Плёнку мы представим председателю КГБ. Это будет подкреплено документами и нашими рапортами. — Это всё хорошо. Но только как его нам захватить? — Хороший вопрос, — Кравцов сел на стул. — Понятное дело, что в здании КГБ сделать мы этого не сможем. Значит, нужно где-то в другом месте, желательное — не в городе. Заставить его покинуть Москву можно только двумя способами. Либо спугнуть, что бы он попытался тайно пересечь границу Советского Союза и уйти на Запад, либо подстроить, что бы его срочно вызвали куда-нибудь. — Например, в Киев? — спросила Лисенко. — Да. Я склонялся к первому варианту, но за прошедшее время понял, что идеальным предлогом будет это восстание в Кишинёве. — Это осуществимо, в принципе. Но мне понадобится помощь Городцева или Озерова, а лучше — обоих. Одна я не справлюсь. — Не забывай, они могут быть предателями, как и Пеньков, — напомнила Елена. — Не исключено, кстати, — кивнул Кравцов. — Но мы могли бы проверить их. — Каким образом? — майор посмотрела на разведчика. — А вот каким, — Лисенко встала и прошлась по комнате. — Я позвоню Митьке Городцеву и приглашу его сюда. Сама же поеду домой к Озерову и поговорю с ним. Если он не согласится помочь мне — я убью его. Вы же, когда Митька придёт сюда, свяжете его и расскажите всё, что рассказали мне. В случае отказа от сотрудничества мы вывезем его за город и тоже убьём. — Не жалко? Ты ж говорила, что давно знаешь его. — Пенькова я знаю ещё дольше, — повторила Лисенко фразу Елены. — Логично. Но мы сделаем немного по другому. Вы с Еленой поедете к тому месту, где ждут остальные бойцы группы. Заберёте их и приедете сюда. Всё равно время есть — надо ведь дождаться, когда Озеров придёт домой. Да и Городцев не может сейчас сорваться и ехать сюда. Значит, у нас есть минимум восемь часов. — А что у нас с оружием? — спросил Кравцов. — Нам оно понадобится. — Хватит на всех, — кивнула Елена. — Отлично. Тогда езжайте за остальными бойцами. — С моей машиной что делать? — Запри и место запомни, где оставила. Потом, возможно, заберёшь. — А ты чем займёшься? — Проработаю возможные варианты захвата Пенькова. Но сначала, хотя бы, поем и отдохну. — Там, кстати, гренки в кастрюле на кухне, — сказала Лисенко. — Отлично. В общем, езжайте за бойцами. — Слушай, тут одна проблема, — разведчица встала и посмотрела на Кравцова. — Я меня машина двухместная, ВАЗ 4204. -«Кобра», что ли? Гоночная эта? — Да, гоночная. Елена была наслышана про этот новейший спортивный автомобиль. Эта машина имела низкую проходимость, зато обладала превосходной аэродинамикой и могла разгонятся на хорошей дороге до двухсот двадцати километров в час. Разгон до ста километров осуществлялся за шесть секунд. — Ну что, тогда в прокате придётся машину брать. — На чьё имя? — На твоё. Тебя же не ищут уже. Если будут какие-то проблемы, пока ехать на ней будешь, то пускай Вика выйдет и покажем им своё удостоверение. — Ясно. — Ну всё, собирайтесь. Кстати, тут оружие есть? — Кроме обреза и травматических пистолетов, только мой ПСС. — Понятно. Ну тогда мне один из травматических оставьте. 13:52 12 июня 2013 года. Елена свернула на просеку, съехала с дороги и через сотню метров остановилась в небольшом лесу. Позади замерла «Кобра», за рулём которой сидела Лисенко. Майор вышла из машины — взятой на прокат «Нивы» 2131. Сделав знак своей напарнице, что бы она оставалась здесь, девушка пошла по просеке, сжимая в руке пистолет. Этот лес был назначен в качестве пункта, где остальные бойцы должны будут её ждать, замаскировав «Комбата». Учитывая умение спецназовцев выживать в природных условиях, они могли находиться здесь достаточно долго. Отойдя от машин, Елена свернула с дороги и пошла дальше. Через пару минут впереди показалась большая куча бурелома. Неожиданно из-за неё вышли два человека. Расстояние было слишком велико, что бы разглядеть лица, но по движениям и одежде, майор узнала их. Это были Полевой и Совина. Медик поднял вверх руку с зажатым в ней автоматом. Елена быстро побежала к ним. Через четверть минуты она была около спецназовцев. — Ленка! Привет! — улыбнулась радистка. — Сова, Луг, рада вас видеть. Как дела? — Нормально. Машину, видишь, замаскировали. Родник недалеко нашли. — Так это мой «Комбат»? ! — Елена посмотрела на кучу бурелома. — Изверги! Вы представляете, что с покраской сделали? — Всё нормально, — улыбнулся Полевой. — Если выберемся живыми — я тебе за свой счёт его перекрашу. Но, вообще, ты легко отделалась — Сова вообще без машины осталась. — Ну ладно, ребята, пора собираться. Где Шмель? — Внутри. Бойцы обошли «Комбат», и Полевой открыл заднюю дверь. Елена увидела, что Вартов спал, сжимая в руках ПП-2000. — Шмель! — Совина залезла в грузовой отсек и придавила пистолет-пулемёт коленом к полу. — Вставай! — Оружие-то отпусти, — не открывая глаз, сказал гранатомётчик. — Извини, боялась, что шмальнёшь спросонья. — Не шмальну, — лейтенант сел. — Чего? — Ленка приехала. Только сейчас Вартов увидел Елену, стоящую около машины. — Здорово, командир! — Здорово, здорово. Давайте собираться. Всё оружие и нужные вещи взять с собой. «Комбат» запрём. — А куда мы отправимся? — Тут надо долго объяснять, по дороге всё расскажу. Если вкратце, то Рыжая теперь — наш союзник. Едем к ней на квартиру. Там нас ждёт Игорь. — Рыжая? Эта КГБшная стерва? — усмехнулась Совина. — Успокойся. Она просто выполняла приказ, так что не надо её винить. И убивать нас на Шпицбергене, кстати, она не собиралась и даже не знала об этом. — С чего ты решила? — Я же говорю — долго объяснять, но доказательства неопровержимы. Вы всё скоро узнаете. А сейчас давайте собираться. Распределив оружие и снаряжение, бойцы двинулись в обратный путь. Спецназовцы шли молча, по привычке, выработанной годами, соблюдая тишину при движении на местности. Выйдя на просеку, они направились к машинам. Погрузка не заняла много времени. — Следуй за нами, — Елена подошла к машине Лисенко. — Если что — сразу подъезжай и показывай гаишникам своё удостоверение. Хотя, в принципе, не должны задерживать. Когда девушка вернулась к «Ниве», все приготовления были уже закончены. Вартов и Совина разместились сзади, а Полевой — на переднем пассажирском сиденье. Елена села за руль. Машины развернулись, выехали на трассу и двинулись по направлению к Москве. 19:27 13 июня 2013 года. — Ну всё, пора собираться, — Лисенко допила чай и посмотрела на часы. Все шестеро сидели на кухне и ужинали. Было понятно, что теперь, когда их рискованная операция выходит на заключительную фазу, события могут развиваться стремительно и непредсказуемо, и может не представиться момента вот так спокойно посидеть и отдохнуть. — Пора, — кивнул Кравцов. — Кстати, я предлагаю небольшую корректировку. Поскольку тут Сова, Шмель и Луг, они если что, помогут мне справиться с Городцевым. А Лене разумнее отправиться вместе с Викой, что бы подстраховать в случае чего. — Да, я тоже так думаю, — одобрила Елена. — Могу взять ВСК-94 и залечь где-нибудь на соседней крыше. Только тебе придётся держать его у окна, что бы, если что, я смогла уничтожить его одним выстрелом. — Понятное дело. Там есть пара мест, где можно устроить снайперскую позицию. Если он согласится, обратно как поедем? Он на своей машине? — Лучше возьмём «Ниву», - Елена налила себе ещё чаю. — Тебе же придётся около его подъезда ждать. Твою машину он наверняка заметит. — Он и любую другую заметит. Озеров же разведчик, он обязан замечать такие вещи. Стоять под домом я не буду. Отъеду подальше, а сама заберусь на крышу. Может, вместе с тобой тогда и позицию снайперскую найдём. Как он приедет — я спущусь и пойду в квартиру. — Так какую машину возьмём? — Мою. Если он согласится — скажу ему, что бы выехал на своей машине, а ты сядешь к нему. Поедете первыми, я за вами. — А когда звонить Городцеву будем? — Уже после того, как будете на месте, — ответил за разведчицу Кравцов. — Крайне желательно, что бы мы переговорили с ними примерно в одно время. Поэтому звоните ему только когда, когда приедет Озеров. Если Городцев скажет, что будет здесь позже — ждём того времени. В любом случае, мне звоните сразу после разговора с ним. — Ясно. Пойдём, Лена. Девушки прошли в спальню, где на кровати было разложено оружие. Елена взяла ВСК-94 и, разобрав её на четыре части, вместе с тремя магазинами, уложила в свою сумку. В качестве запасного вооружения майор выбрала ПСС. Лисенко вооружилась точно так же. — Ну всё, пошли. Они вышли в коридор, где их ждали остальные бойцы. — Удачи вам, — сказал Кравцов. — Да ладно тебе, как будто в бой провожаешь. Всё будёт нормально. Ты тоже тут осторожен будь. — Разумеется, Лена. — Пока! Девушки спустились в гараж и подошли к «Кобре». Разведчица села внутрь. — Слушай, открой-ка багажник. — А что такое? — Открой. — Ну хорошо, — пожала плечами Лисенко. Елена обошла машину и подняла крышку багажника. Там лежали РСПИ, «Арбалет» и «Печенег», искусно замаскированные брезентом. Все три «ствола» были заряжены. — Нервничаешь? — спросила напарницу Лисенко, заводя мотор. — Немного. Действует, знаешь ли, на нервы, когда за тобой уже пять дней идёт охота в родной стране. — Ну что я могу сказать? В КГБ учат жить под постоянным психологическим давлением. Мы приучены никогда не расслабляться. То есть совсем никогда. Даже когда всё кажется абсолютно спокойным и безмятежным. У вас же по другому. Вы умеете прилагать огромные усилия в тылу врага, уходя от преследования в лесах и болотах, действовать там, где действовать невероятно трудно. Но, возвращаясь в Союз, вы расслабляетесь, считая себя здесь в полной безопасности. В этом и есть разница между бойцами КГБ и ГРУ. — Возможно, ты права. Машина отъехала от дома. Некоторое время девушки сидели в молчании. Елена открыла окно. В салон ворвался воздух тёплой летней ночи. — Слушай, а ты уверена, что здесь нет маячков слежения, жучкой и прочих ваших электронных штучек? — Уверена. У меня датчик на это стоит. Если ставят, то он сразу реагирует. — Отключить могли? — Вряд ли. Его обнаружить слишком сложно. Индицируется одним способом — если есть жучки, то спидометр зашкаливает даже когда машина стоит. — Интересно придумано. — Ну ещё бы. Сама схему составляла. Потом по спецзаказу мне её ставили. — Что, были прецеденты, что они за своими следили? — Да постоянно. Но это, чаще всего, некий тест на профпригодность. Если обнаруживаешь эти датчики и сообщаешь начальству, то тебе их больше не ставят. Ну а если всё время с ними ездишь, то вскоре увольняют. — Жёстко у вас. — Ну я же говорю — расслабиться не дают. — Кстати, а что мы будем делать, если и Озеров и Городцев откажутся? — Это будет неприятно. Придётся потрудиться, но, думаю, я и без них справлюсь. — Может, стоило с самого начала без них? — Нет. Если откажутся — мы их уничтожим. А так они обязательно будут путаться под ногами. — Когда мне оружие применять? — Только в крайнем случае. Если придётся стрелять, то я, скорее всего, справлюсь, у меня же ПСС. Стреляй только если возникнет риск, что Озеров уйдёт из твоей зоны поражения. Ну или окажет мне серьёзное сопротивление. Вскоре машина проехала мимо небольшого пятиэтажного здания. — Он на последнем этаже живёт. Лисенко отъехала метров на пятьсот, свернула за угол и остановила машину. Девушки вышли наружу. — Пойдём, я знаю, откуда можно будет стрелять. Напарницы перешли дорогу, прошли несколько домов и остановились около шестиэтажного дома. По пожарной лестнице они поднялись на крышу. — Вот здесь отличная огневая позиция. Они залегли на краю, около низкого парапета. Елена открыла сумку, достала оттуда винтовку, присоединила приклад, установила прицел и глушитель. Вставив магазин, она сказала: — Готово. — Отлично. Дай. Разведчица взяла ВСК, оперла её на парапет и посмотрела на дом напротив. — ПКС-07,- задумчиво проговорила она. — Справишься? Это всё-таки дневной прицел. — Ночной был бы предпочтительнее, но мне-то стрелять по освещённой мишени. Справлюсь. — Ну ладно, ты специалист. — Как и ты. — Верно, — Лисенко вернула оружие и достала взятый из дома мощный универсальный бинокль БДН-3. — Смотри, на пятом этаже, третье и четвёртое окно справа. Видишь? — С жалюзи? — Да. — Это его окна. — Они ж зашторены, я не смогу прицелиться, — не отрываясь от винтовки, ответила Елена. — Он, насколько я помню, убирает жалюзи. Если что, это сделаю я… А вот и он! — Где? — Подъезжает. На три часа. Елена взглянула в указанном направлении и увидела машину Озерова. Это был такой же, как и у неё, вездеход «Комбат». Правда, эта модель была явно значительно слабее бронирована. Площадь остекления была больше, а бойницы и люк отсутствовали. — Э-э-э, не по средствам живёт, — усмехнулась Лисенко. — Надо бы проверить. Две недели назад он себе УАЗ купил. А за месяц до этого — «Волгу». На зарплату капитана КГБ этого не сделаешь. Серьёзных наград и боевых операций у него нет. Соответственно, и доплат за них — тоже. — Так может он действительно агентом противника является? — Смеёшься? — Лисенко опустила бинокль. — Я ж шучу. Наверняка какие-то тайные мелкие операции проводит. У нас ведь это практикуется. Ты ж моё личное дело видела — думаешь, у меня на счету только те задания, которые там написаны? Там и половины нет. Остальное засекречено, причём серьёзно. Думаю, тоже самое и у него. Машина остановилась около дома. Озеров вышел из неё, включил сигнализацию и зашёл в подъезд. Через пару минут поднялись жалюзи на окнах. В квартире горел свет. Разведчик не торопясь снял китель и аккуратно повесил его на спинку стула. — Отлично, пора действовать, — Лисенко набрала номер Городцева и увеличила громкость динамика телефона. — Митька, привет! Это Вика. — Привет. Как дела? — Нормально, выздоравливаю. — А что случилось? — Да сегодня утром голова ужасно болела, слабость была. Нервы, наверно. — Ну выздоравливай скорее, нам тебя не хватает. — Слушай, Митька, ты можешь ко мне сейчас приехать? — Зачем? — Да поговорить с тобой хочу. Дельце есть небольшое. — Конечно могу. А что за дельце? — Давай как приедешь, хорошо? — Да. Во сколько? — Прямо сейчас. Тебе удобно? — Удобно. Буду минут через двадцать. — Ну давай. Жду. — Кстати, а что у тебя там за шум? Ты на улице? — Окно открыла. — Понятно. — Вот подозрительный, — сказала Лисенко, когда он повесил трубку. — В общем, настоящий разведчик, — девушка набрала свой домашний номер. — Игорь, это Вика. Всё нормально. Городцев едет к вам. Мы сейчас тоже начнём операцию. — Отлично. Я на связи. — Ну всё, — разведчица спрятала телефон. — Пора действовать. — Ты не слишком рисковала? Открытым текстом, всё таки. — Всё нормально. Меня не прослушивают. — Ладно, тебе виднее. — Я пошла. Девушка начала спускаться вниз. Вскоре Елена увидела, как она вошла в подъезд. Майор приникла к прицелу. Озеров прошёл через комнату и вышел в коридор. Через несколько секунд он вернулся, уже в сопровождении Лисенко. Девушка что-то начала говорить ему. Они сели на диван, стоящий напротив окна. Елена могла разглядеть лицо разведчика. Оно было сосредоточенным и мрачнело по мере того, как его собеседница продолжала свой рассказ. Время шло. Майор чувствовала, как запотевает кожа вокруг глаза, которым она смотрела в прицел. Несмотря на то, что поза, в которой приходилось лежать, была достаточно удобной, бетон крыши был явно твёрже почвы, на которую девушке обычно приходилось опираться, занимая снайперскую огневую позицию. Поэтому локти начали слегка болеть и немного затекли. Но Елена даже не шевелилась, боясь пропустить момент, когда, возможно, понадобится её помощь. К счастью, разговор, а, точнее, монолог Лисенко был не очень длинным. В конце концов Озеров что-то коротко сказал и встал. Разведчица подошла к окну и помахала Елене, судя по всему, приказывая, что бы она спускалась. — Наконец-то, — прошептала снайпер. Быстро разобрав винтовку, девушка спустилась по лестнице вниз и остановилась, не переходя через дорогу. Из подъезда вышли Лисенко и Озеров. Капитан сел в свою машину, а разведчица, оглядевшись, направилась к Елене. — Могу поздравить, — сказала она, приблизившись. — Озеров будет с нами сотрудничать. — Отлично. — Но полностью, разумеется, ты доверять ему не можешь. Так что держи пистолет наготове. И будь внимательна. — Конечно. — А теперь садись в его машину. Лисенко пошла дальше по улице к тому месту, где оставила «Кобру», а Елена подошла к «Комбату» Озерова. Разведчик галантно открыл ей дверь. — Прошу. Конечно, эта машина не так шикарна, как та, на которой Вы столкнули мою служебную «Волгу» в кювет, но всё таки, — улыбнулся он. — Так, значит, за рулём были Вы? — садясь на место переднего пассажира, спросила Елена. — Именно. Мне повезло — я единственный, кто выжил там. Но я не виню Вас — на войне как на войне. — Не возражаете, если мы перейдём на «ты»? — Разумеется. Озеров замолчал, сосредоточенно вглядываясь в дорогу. Майор запустила руку под куртку, на всякий случай доставая ПСС. — О, в этом нет необходимости! — сказал разведчик, от которого не ускользнуло мимолётное движение. — Вот моё оружие, если хотите. Левой рукой он достал свой пистолет из кобуры и протянул Елене. — Только в целях нашей общей безопасности, — сказала девушка взяла его. — Понимаю, — Озеров улыбнулся своей «фирменной» улыбкой. Оставшийся путь ехали в молчании. Майор несколько раз оглядывалась, что бы удостовериться, следует ли за ними Лисенко. Но всё было нормально. У самого дома её машина поехала вперёд. Перед ней открылись ворота подземного гаража, и оба автомобиля въехали внутрь. — Отлично, теперь пойдёмте наверх, — сказала разведчица, когда Елена и Озеров вышли из «Комбата». — А Городцев? — Игорь звонил мне, сказал, что Митька согласился с нами сотрудничать. Так что всё нормально. Все трое поднялись в квартиру. Дверь им открыла Совина, сжимавшая в руке пистолет-пулемёт. — Почему с оружием? — спросила Лисенко. — Так спокойнее. Бойцы прошли в комнату, где уже сидели Вартов, Полевой и Городцев. За компьютером находился Кравцов, играющий в какую-то игру. Увидев его, Озеров сказал: — Позвольте пожать Вам руку, майор. Ведь Вы — живая легенда КГБ. — Ну кто-то, видимо, решил, что, как любая легенда, я буду лучше смотреться в прошедшем времени, — усмехнулся разведчик. — Игорь, интересно, где ты отрыл у меня игры на компьютере? — спросила Лисенко, взглянув на монитор. — Там их с роду не было, я ж это дело не переношу. — Закачал с Интернета. — Товарищи, давайте к делу, а? — сказала Елена. — Пора уже, — подтвердил Городцев, который был слегка ошеломлён этими событиями. — Ну хорошо, — Кравцов встал и оглядел комнату. Елена со своими бойцами расположилась на диване, Лисенко и Городцев — на стульях, а Озеров так и остался стоять. — Итак, внимание. Для начала хочу выразить благодарность присутствующим здесь трём моим коллегам, которые, несмотря на тёплые, почти дружеские отношения с человеком, который предал Советский Союз, остались верны коммунизму. А теперь действительно к делу. Вы все в более-менее равной степени посвящены в суть дела. Ближайшей нашей задачей является захват генерала Пенькова, последующий допрос, а потом приведение в исполнение приговора суда чести. Наша основная задача — выманить Пенькова из Москвы. Наиболее вероятным мне кажется следующий способ. Необходимо каким-нибудь образом сымитировать вызов генерала в Киев в связи с известными всем вам событиями, происходящими на территории республики Молдова. Например, можно мотивировать поручением ему общей координации сил Комитета в этом районе для помощи частям армии в ликвидации мятежа, поиске и уничтожении предателей. В соответствии с этим, я разработал следующий план. Пеньков вылетает из Москвы в Киев. При этом, разумеется с ним находятся лейтенант Городцев, капитан Озеров и майор Лисенко. Самолёт сопровождается обычно парой истребителей Як-141. До вылета, ещё на аэродроме, я и майор Еремеева нейтрализуем пилотов и занимаем их места. Примерно на середине полёта, майор Лисенко, капитан Озеров и лейтенант Городцев, находящиеся в самолёте, берут под контроль Пенькова и экипаж. Самолёт совершает посадку, возможно, аварийную, на автодорогу или даже на поле. Туда же приземляются наши истребители. Если что-то пойдёт не так, то мы обеспечим воздушную огневую поддержку и прикрытие. Если всё будет как нужно, то мы взорвём все три самолёта, а Пенькова и экипаж уведём подальше от населённых пунктов. Там мы проведём допрос и суд. После этого вернёмся в Москву и представим доказательства того, что генерал — предатель. — А не проще его самого привезти и заставить всё рассказать председателю КГБ? — Нет. Для этого надо всё сделать в Москве, причём не где-то, а в штаб-квартире КГБ. А это не реально. — Игорь, я не совсем поняла, а что будут делать мои бойцы? — А, это ещё один пункт плана. Я его наметил, но почему-то пропустил. Усталость, видимо. В общем, они отправятся на машине Вики к тому месту, где был оставлен «Комбат». После этого они на двух машинах едут к Брянску — он находится почти посередине пути между Киевом и Москвой. Там они будут ждать нашего сигнала, что бы забрать нас после того, как мы допросим Пенькова. Даже если маршрут как-то изменится, они всё равно смогут прибыть в приемлемое время. Если они отправятся сейчас, то будут на месте часа через два с половиной. Максимум — через три. На подготовку фиктивных приказов времени нужно больше, поэтому они успеют в любом случае. Ещё вопросы? — Да вопросов, в принципе, нет, — сказал Озеров. — Я могу подготовить такие приказы, это не очень сложно, учитывая мою должность. Мне как раз пара часов и понадобится. — Отлично. Тогда вперёд. |
||
|