"Ирина Дубровская. Каширка " - читать интересную книгу автора

предварительно покосившись на Голубя. "Да я пошутил... ну ты даешь, с дуба
что ль рухнула?.. Была б ты не баба..." Он меня ненавидит. Я знаю это
точно! - ненавидит смертельно, беcпричинно и только ждет удобного момента
для расправы. Так меня ненавидел когда-то мальчик Женя Пеньков в одном
поселке у Азовского моря, где мы проводили лето. Он бежал за мной однажды.
Бежал, но догнать не мог и только в бессильной ярости запустил мне вслед
ботинком. Ботинок пролетел в миллиметре от моей головы и с угрожающим
свистом обогнал меня.
И я всегда слышу этот свист, когда рядом Евсиков. Но Голубь отвел его в
сторону и что-то шепчет.
Потом они покупают портвейн и быстро его распивают без закуски.
И под блатной бой снова:

"Моя милая лягушка сердце оживи
Вместо денег вместо власти
Я хочу любви..."

Огромные апрельские звезды появляются на небе. В десять я бегу домой
так, что ветер в ушах свистит. Мама сегодня не дежурит в ночь, и мы будем
читать вслух друг другу Сервантеса, о прекрасной Мелизинде и доблестном
Периандре...

2

В автобусе, возвращаясь из школы, я снова встречаю Змея. У него на
лацкане приколот комсомольский значок, и это ужасно смешно и нелепо. Под
пиджаком рубашка в талию, "ослиные уши" расстегнуты на три пуговицы, под
рубашкой - тельняшка. Тощая папка изрисована шариковой ручкой так, что места
живого нет. Он курит прямо в автобусе, и сизый дым "Примы" смешивается с
пылью задуваемой во все щели.
Мы молчим всю дорогу. Змей выходит на одну остановку раньше и
удаляется, помахивая своей папкой, - а я еду до конечной. Я люблю бродить.
Маму спрашивала, есть ли такая профессия, чтобы много ездить повсюду, дома
не бывать. Мама ответила: "Да. Есть. Бродяга".
От остановки вдоль узкой асфальтовой дорожки ручей катит и вымывает
мелкие камешки. Я долго иду вдоль ручья, щурясь от солнца.
Во дворе за несколько теплых дней высохло месиво грязи с впрессованными
досками для ходьбы от дома до автобусной остановки.
Рая Чекануха вышла поиграть в футбол с малышней, а ее мать - однорукая
бабка, дымя беломориной за ней наблюдает и греется на солнце. Рае уже лет
под шестьдесят, а она все одевается как мальчишка. Она вся сухая и
мускулистая. Крупные морщины бороздят ее азиатское лицо. Рая что-то азартно
орет хриплым голосом. Рукава кофты засучены, и видны ее руки, большие и
жилистые, украшенные наколками. У бабки есть еще одна дочка, помладше, у той
есть тоже дочь лет двенадцати, бабкина внучка. Такое бабье царство! Они все
переехали сюда с Самотечной и живут в третьем подъезде нашего дома. Девка по
имени Надька из второго подъезда выкатывает детскую коляску и жалуется
бабке: "Замучил по ночам, я ему: - будешь орать, - в детдом отдам". Бабка
умильно заглядывая в колясочку воркует: "Слышь Денисочка, мамка-то твоя что
говорит, - в детдом! Я, скажи, - вырасту, мамка, и таких пиздюлей тебе