"Д.В.Дубровская "Судьба Синьцзяна. Обретение Китаем "Новой границы" в конце XIX в."" - читать интересную книгу автора

до вторжения в Бирму в 1330. Маньчжуры не останавливались в течение 172
лет - с 1618 г. - похода в Корею до 1790 - в Аннам, после середины XVII
в. имея своим оплотом уже Поднебесную империю, а не леса и степи
Маньчжурии. Лишь с течением времени, осев на новом месте, они начинают
собирать новые силы, используя потенциал покоренного государства, бросают
его на новое завоевание.
Нет смысла подробно останавливаться здесь на исторической канве и внешней
стороне джунгаро-маньчжурского конфликта в 80-90-х гг. XVII в.: эти
события достаточно полно изложены и проанализированы в книгах И.Я.
Златкина и Б.П. Гуревича (209; 184). В своей монографии И.Я. Златкин
вскрыл корни конфликта Галдана с Цинами, не сводя его лишь к особенностям
его характера, личным симпатиям, антипатиям и взаимоотношениям с тем или
иным монгольским правителем в качестве причины драматических событий,
обусловивших войну 1688 г. и включение Халхи (Северной Монголии) в состав
Цинской империи. (209 с. 157).
И действительно, Галдан был не столько инициатором этих событий, сколько
человеком, воплощавшим планы и замыслы других, много более значительных
сил, стремившихся к созданию объединенного монгольского государства, в
идеале, независимого от цинского Китая. Это гипотетическое государственное
образование должно было объединить все или большинство районов, населенных
людьми, говорящими на монгольском языке и исповедавшими ламаизм, а также
Восточный Туркестан. Центр этих сил находился в Лхасе, среди ближайшего
окружения далай-ламы. Основным препятствием на пути осуществления этих
планов была, несомненно, Цинская империя, а нехалхаские феодалы.
Представляется, что во времена Канси цинский Китай был еще не в состоянии
претендовать на доминирование в Центрально-азиатском регионе, но и, а то
же время, не желал допускать, чтобы на таковое претендовал его соперник,
тем более, вознамерившийся создать крупное государственное объединение,
сцементированное на этнической и религиозной основе.
Переходя к интересующим нас проблемам времен цинского императора
Цяньлуна, осуществившего захват Джунгарии и Восточного Туркестана,
необходимо отметить, что попытка найти в официальных цинских источниках
указания на истинные цели и мотивы той или иной маньчжурской экспансии,
практически, обречены на провал. Имперские традиции, в рамках которых все
сопредельные (равно как и более отдаленные) народы рассматривались как
зависимые от Китая, оставались незыблемыми и при Цин. Так, например, в
официальной истории династии Мин, "Мин ши", мы читаем, что причиной
походов императора Юнлэ (Чэньцзу, 1403-1425 гг. правления) в
центральноазиатские районы (а он отправлялся через Гоби пять раз) было
намерение, чтобы "ни одно из десяти тысяч государств в отдаленных землях
не осталось не покоренным". (56, 332: 18, лл. 8, 9). Другими словами, по
выражению американского синолога Фэйрбэнка, император всеми силами пытался
"включить весь мыслимый мир в рамки китайского даннического порядка вещей"
(610, с. 332).
Как указывалось во введении, и в отечественной, и в зарубежной науке
имеется достаточно обширная литература о событиях, связанных с завоеванием
Джунгарии и Восточного Туркестана.
Что же касается вопросов, более близких к нашей теме, то для работ
авторов, занимавшихся проблемами колонизации Китаем Синьцзяна и в той или
иной мере затрагивавших вопрос о причинах, толкнувших Цинов на это