"Анастасия Дубинина. Сердце трубадура " - читать интересную книгу автора

- Донна...
- А! Наконец-то...
Некоторое время они тихо целовались, и Серемонда в продолжение этого
занятия косилась через плечо своего рыцаря на незапертую дверь. Несмотря на
то, что дыхание ее все время прерывалось, а ладони сделались влажными -
голова оставалась ясной. Легко вывернувшись из Гийомовых теплых рук, она
скользнула к двери, задвинула засов. Вот, так-то лучше. Замок просто набит
народом, и среди них совсем нету друзей...
- Гийом, я хотела вас просить... Кое-что сделать ради меня. В
доказательство вашей любви.
- Все, что вам угодно...
- В самом деле? - она смотрела ему глаза в глаза в желтоватом свете,
придававшем ее коже слегка пергаментный оттенок, и меж бровей пролегла
вертикальная морщинка. Гийому почему-то стало чуть-чуть неприятно.
- Да... Конечно. Я же обещал служить моей госпоже по-рыцарски, мы же
связаны... куртуазным оммажем. Значит...
- Ну, хорошо. Гийом, тебя это удивит, наверное... Или покажется
чудачеством... Но мне бы этого очень хотелось. В самом деле.
- Так что же? - Гийом к тому времени уже уселся на скамью - ту самую,
с шелковыми подушками, на которой днем восседала Агнесса, сложил руки на
коленях, как послушный мальчик, приготовился внимать. Лицо его было таким
же, как всегда - веселым и храбрым.
- Я хотела бы, Гийом, (Господи, помоги...) - чтобы вы завтра явились к
обеду... в моем нижнем платье. В знак того, что ради меня и моей любви вы
не боитесь ни насмешки, ни поношения.
И всего-то, хотел было вскричать Гийом; эти слова он уже заготовил
заведомым ответом и только ждал теперь, когда прозвучит просьба - но слова
застряли у него в горле. Внезапно он увидел Серемонду такой, какой она
будет лет через десять - в тридцать четыре, когда ему исполнится, бог ты
мой, всего-то без году третий десяток... С этой углубившейся тревожной и
требовательной морщинкой между бровей.
- Зачем? - спросил он непонимающе, уже уязвленный просьбой, и когда
она заговорила было, объясняя - все с той же полосочкой через-десять-лет, -
перебил, горячо говоря, что оскорблен самою мыслью, будто его любовь
требует доказательств.
- В конце концов, донна, и чем же я так провинился перед вами, что
должен унижаться, как ради самооправдания?.. Разве хоть раз я давал поводы
сомневаться в моей любви?..
- Вот как, Гийом, - она сложила руки на груди, вздергивая прекрасный
округлый подбородок и, что самое мерзкое, чувствуя себя тоже как
через-десять-лет. Вот, вздорная стареющая ревнивица вздумала требовать
какой-то ерунды... - Ну, Гийом - а я-то думала, что о причинах приказа не
спрашивают. Сами же писали - "С тех самых пор я ваш навеки стал, и ваша
воля для меня - закон"... Я думала, называясь моим рыцарем, вы отдаете свою
волю в мою власть, и будете уверены - я дурного не потребую... Выходит, это
все были одни красивые слова?
- Вовсе же нет, - Гийом вскочил в растерянности и забегал по комнате,
чувствуя себя как в монастырской школе, когда за забытый на середине
латинский стишок его в первый раз приказали беспощадно выдрать посреди
класса... Он еще помнил то ощущение загоревшегося воздуха вокруг себя,