"Анастасия Дубинина. Сердце трубадура " - читать интересную книгу автора

на пять лет более. Признаться, я потому и с трудом поверила вам: мне
казалось, что в сердцах у таких юношей, как эн Гийом, вряд ли может
возникнуть сильное и долгое чувство к даме, годящейся ему... гм... в
старшие сестры. Как говорит поэт Юк де Колофен, "Юность к юности влекома,
мотылек - таков закон - первоцветом привлечен..."
Серемонда стиснула руки, чтобы совладать с собой. В самое больное
место угодила, браво, малышка, браво!.. Воткнуть бы сестрице в бок
вышивальную иголку, или - а ведь хватило бы сил, Агнесса всегда была
худышкой! - выкинуть бы ее вниз с балкона!.. Мало того, что за всю неделю
ей ни разу не удавалось хотя бы просто остаться с Гийомом наедине - днем
сестрица или у нее под боком торчит, либо хвостом ходит за чужими
возлюбленными, а ночью эн Раймона раз за разом одолевали намерения срочно
обзавестись наследником... Жена его вследствие этого совсем извелась за эту
неделю и вид имела нездоровый и измотанный; да и видеть каждый день Гийома,
улыбающегося, как ясно солнышко, при этом не имея возможности хотя бы с ним
наедине переговорить - тоже сплошное мучение. Она почти все время
чувствовала, как все тело ее ноет и плавится, - просто от взгляда (через
стол) на его быстрые, уверенные руки в золотой обводке высвеченных солнцем
светлых волосков на запястье... А тут еще эта змея, жалит и жалит, и откуда
только яд берется... Почему я не рыцарь, с тоскою подумала госпожа, щурясь
на яркий, яростный свет, от которого слегка ломило ее слабоватые глаза...
Хорошо быть рыцарем, чуть что - вызываешь на поединок. А того, кто тебе дал
плеткой по лицу, отыскиваешь, как Кретьенов Эрек, и - хр-рясть! -
повергаешь, проклятого, наземь... Проси прощенья, негодяй!.. Но - дамское
благородство обязывает. И обязывает совсем к иному, чем благородство
мужское.
- Не вижу причин, сестрица, зачем бы мне что-то вам надлежало
доказывать. Я и мой возлюбленный вполне друг другом довольны, а что о том
помышляете вы - это не наша забота. Кроме того - (быстрый взгляд, выгнутая
бровь) - может, оно и лучше, что досужий люд может подумать о нас так же,
как вы подумали. Тем долее наша любовь останется втайне и в безопасности...
Сестра и вовсе не ответила. Повела плечом, щурясь на вышиванье так,
будто это самая красивая штука на свете. Она вышивала лилии - белые по
синему, цветок чистоты и невинности. Лилии, увитые терном. Узор по краю
широкого плаща...
Агнессино платье было с длинным хвостом, ярко-зеленое, с серебряным
шитьем. Серемондина новая собачка, шелковисто-плешивая, с просвечивающей
сквозь шерсть розовой кожицей, с интересом обнюхала Агнессин подол и
наконец улеглась на него комочком, посапывая... Дама улыбнулась зверьку
спокойно и торжествующе, как бы призывая маленькое создание (верность,
собачка - символ верности) в свидетели своей молчаливой победы.
- Агнесса!..
- Да, сестра? - улыбка - учтивей не бывает. Сама доброжелательность.
- Впрочем, если вы все же не верите... Мне нетрудно просить эн Гийома
доказать как-либо свою преданность. Он готов ради меня на любые безумства.
- В самом деле?..
- Да, да, я не шучу... Пожалуй, если бы я попросила эн Гийома,
например, явиться завтра к столу в женском платье - даже и тогда бы он не
устыдился и из одной рыцарской преданности содеял бы такое сумасбродство,
столь сильна его любовь...