"Антон Дубинин. Катарское сокровище" - читать интересную книгу автора

Рядом с братом Гальярдом - только Рожер, чье кроткое лицо казалось сведенным
в молитвенном сосредоточении. Нет, не только Рожер - рядом с ним, как он
верил, был Господь Иисус, да только он знал это разумом, а не сердцем.
- Вы можете хотя бы собрать своих людей и объявить, что требуются
помощники для исполнения приговора тулузской инквизиции? - все еще железным
голосом вопросил брат Гальярд. Однако ему уже казалось, что он медленно
отдаляется от этого дома, от самого своего голоса, что все это происходит
будто и не с ним. Такого позора он не испытывал с ранней юности, с поры
ужасных и изначально проигрышных его столкновений с братом.
- Вы уж извините, но в этих делах мы не участники, - ласковым, будто
отцовским, голосом ответил другой консул - старый, с брюшком. Медленно
поднялся, давая понять, что разговор окончен - и вслед за ним встали двое
остальных. - Сами вы, отцы, народ собирайте и что хотите в церкви
объявляйте, на то вы и священники, а мы - что ж мы? Такой власти над людьми
не имеем, у нас коммуна свободная, мы тут не графы, не епископы тож...
- Хорошо, - уже дрожащим от ярости голосом сказал Гальярд, смутно
надеясь, что он не сорвется в крик. - В таком случае, мы будем
вынуждены... - Но трое консулов уже удалялись, сквозь поволоку Гальярдова
гнева колыхались их широкие спины, и словно море, гудело за дверью людское
собрание. Сколько их там? двор у старосты широкий. Весь Кордес? Половина?
Успевая договорить хотя бы немногое главное, брат Гальярд бросил в
закрывающуюся дверь:
- Мы исполним приговор самостоятельно. И... бойтесь помешать слугам
Божиим!
Старый консул стремительно обернулся, придержав закрывающуюся дверь.
Несколько мгновений они мерялись взглядами; монах даже успел подумать, что
старик сейчас плюнет им под ноги. Однако он не плюнул: только с треском
захлопнул дверь. Гальярд поднял трясущуюся от гнева руку, посмотрел на нее,
как на что-то чужое и незнакомое. Пол враждебного дома, в котором они
нежданно остались одни, жег ноги даже через подошвы сандалий. Брат Рожер
тронул его за плечо. Темные-темные старые глаза, будто мокрые. И морщинки
собрались сострадательно.
- Хотите что-то сказать, брат? - (Еще не хватало ему подумать, что я
испугался...)
- Если позволите, брат мой.
Ну хоть бы не издевался, не показывал, что Гальярд здесь старший... Под
сорок лет чувствовать себя мальчишкой, выпоротым на глазах товарища -
достойное наказание для гордеца...
- Конечно, Рожер. Скажите, и пойдемте же исполнять свой долг.
- Непременно, каким бы горестным он ни казался, брат. Только... я хотел
ради Христа попросить вас: будьте милосерднее.

Заступы, лопаты и носилки для костей взяли у кюре. У разом постаревшего
на десять лет кюре, который предчувствовал недобрые и для себя самого
времена: и так с трудом удавалось ладить с неспокойной паствой, а когда Папа
присылает таких помощничков - многолетние труды считай пропали... Дай-то
Бог, чтобы хоть новых трупов не было. Дай-то Бог...
Отговаривать братьев оказалось невозможно. Все, что кюре мог придумать,
когда они под вдохновенное пение "Te Deum" двинулись в сторону кладбища -
так это покрепче запереть за ними двери. Поглядел сквозь щелку в ставне, как