"Антон Дубинин. Катарское сокровище" - читать интересную книгу автора

наконец. Объяснение, что все ее показания будут записаны, после чего
зачитаны ей или же даны на прочтение ("Зачитаны, отец мой, непременно
зачитаны - я, как честная католичка, много тружусь и грамоте не разумею!")
было выслушано в относительной тишине. Всего-то с одним перебиванием.
Улыбаясь краями губ, Аймер принялся за "минуту" - первый, черновой еще,
протокол. "Минуты" он писал изумительно, почти дословно, почти без
исправлений, хотя и не слишком ровно - но перебелять документы входило в
обязанности уже второго секретаря, в данном случае - брата Люсьена. Рука
Аймера не отрывалась от бумаги все следующие полчаса: говорила на
Брюниссанда удивительно много. И не всегда о том, о чем ее спрашивали.
Имя... Прозвище... Возраст - "пожалуй, за тридцать уж будет, я и не
упомню" (Аймер поставил скобку и подписал немедленно - "на вид не менее
сорока"). Занятие - трактирщица села Мон-Марсель. Нет, трактира не
содержит - доставляет вино и "прочее надобное" снизу, из
Тараскона-на-Арьеже, и развозит по домам или продает на дворе. Держит
четырех мулов, владеет стадом овец в пятьдесят голов, которое выпасают
наемные пастухи - такой-то и такой-то, такая-то плата за сезонный перегон,
впрочем, это неважно, другие и дешевле находят... трактирное дело, а также
дом и мулов, унаследовала от мужа, покойного Понса Марселя. То, что в этой
деревне половину мужчин звали Марселями, никого не удивляло, брата Гальярда
и подавно.
На Брюниссанда обстоятельно прошлась по односельчанам, сообщив между
делом, что у Йехана Кривого жена блудит с одним из ее пастухов, что у
Раймона Аземара дочка Мария сбежала в Акс и не иначе как стала там гулящей
девкой, что Бермон ткач никогда не отдает долгов, и это точно оттого, что
много с катарами якшался, а катары - народец жадный донельзя; что кюре
пьяница и своих обязанностей часто не выполняет, приходишь в воскресенье на
мессу - а церковь заперта стоит: отец Джулиан лежит мучится с похмелья и
вино в долг выпрашивает, но это он не виноват, его еретики проклятые довели,
а так он священник добрый и верующий, только вот слабый, будь он мирянин -
так сразу сказала бы: такому мужчине нужна хорошая умная жена, чтобы его
направлять и окорачивать. Брат Аймер не успевал промокать струйки пота,
катившиеся со лба, руку ломило от скорописи. Просить свидетельницу говорить
медленнее было бесполезно: всякую паузу она заполняла новыми россказнями.
Однако в огромной груде словесного мусора, которую на них вываливала
словоохотливая дама, секретарь уже мог различить золотые монетки. Немало
по-настоящему ценных показаний, немало слов по делу. На Брюниссанда
действительно знала свою деревню, недаром же половина жителей состояла у нее
в долгу.
Наконец пыточный протокол кончился. Аймер опустил руки под стол и там
потихоньку растирал большой палец. Брат Гальярд вслух зачитал записи: теперь
на Брюниссанде предстояло присягнуть на Распятии, что она говорила только
правду, и что все ею сказанное верно записано. Присягнула дама с большой
охотою, обещала вернуться, если еще что важное вспомнит, и наконец
удалилась, королевским жестом запахнув накидку. После ее отбытия в зале
словно бы стало втрое просторнее. Аймер откинулся на стуле и наконец протер
лоб рукавом.
- Трепло треплом, а нам полезна будет, - неожиданно резко сказал брат
Франсуа, пробегая взглядом протокол. - Начинай перебелять, Люсьен. Нам, брат
Гальярд, стоит быть с этой бабой поласковей, в конце концов, она мать целого