"Дафна Дю Морье. Козел отпущения" - читать интересную книгу автора

времена, если я не приезжал на своем , я обычно брал на прокат машину
этой марки и ездил на ней в интересующие меня места в окрестностях того
городка или деревни, где я останавливался. Шофер сел рядом со мной. Я
тронулся с места, мечтая поскорей оставить позади этот обшарпанный
подозрительный отель, чтобы больше никогда в жизни его не видеть, и,
подстегиваемый гневом и отвращением к самому себе, свернул на первую дорогу,
которая вела из Ле-Мана к шоссе, уходящему в поля и леса, прочь от города и
того, что случилось там прошлой ночью. Вчера он чуть не загнал мой бедный
-- чужого не жалко, -- сейчас я мог воздать ему с лихвой. Я небрежно
нажал на акселератор, и старенькая машина рванулась вперед. Что бы с ней ни
случилось, думал я, не важно -- она не моя. Я ни за что не отвечаю, осудят
Жана де Ге. Если я намеренно переверну машину на обочине, это будет его
вина, а не моя.
Я внезапно рассмеялся, и сидевший рядом со мной шофер сказал:
-- Так-то лучше. Пока мы были в Ле-Мане, я боялся, уж не заболел ли
господин граф; хорошенькое было бы дело, если бы вас нашли в этом отеле. Я
расстроился вчера вечером, когда вы приказали заехать за вами туда. Слава
Богу еще, что господин Поль был очень занят и не поехал за вами сам.
И тут я пропустил свой третий шанс. Я мог бы остановить машину и
сказать ему: . А вместо этого я увеличил скорость, чтобы перегнать идущие
впереди машины. Я не думал об опасности, мной владело незнакомое прежде
чувство вседозволенности: что бы я ни сделал, я выйду сухим из воды. На мне
чужая одежда, я веду чужую машину, я могу поступать, как хочу, меня никто не
призовет к ответу, мне все сойдет с рук. Впервые в жизни я был свободен.
Мы, должно быть, проехали по шоссе около двадцати пяти километров,
когда впереди показалась деревня; я сбавил скорость. Промелькнула доска с
названием, но, не взглянув на нее, я проскочил деревню насквозь и только
устремился вперед, как шофер сказал:
-- Вы сбились с пути, господин граф.
И я понял, что от судьбы не уйдешь. Отступать было поздно. По странной
игре случая я оказался в этот день, этот час и эту минуту на этой дороге, в
этой точке на карте, в самом сердце неведомого мне края, в стране, которую
я, чужестранец, всю жизнь мечтал понять. Впервые мне стал ясен смысл шутки,
как видел ее Жан де Ге, когда оставил меня спящим в отеле Ле-Мана, впервые я
взглянул его глазами на забавное стечение наших обстоятельств.
. Он дал мне
то, о чем я просил, -- шанс сделаться здесь своим. Он одолжил мне свое имя,
свои вещи, свою личность. Я говорил, что моя жизнь пуста, -- он отдал мне
свою. Я жаловался, что потерпел фиаско, -- он снял с меня это бремя, когда
забрал мою одежду, мою машину и уехал. Какой бы груз мне ни пришлось теперь
нести вместо него, это не имеет значения, ведь груз этот не мой. Подобно
актеру, рисующему морщины на молодом лице, чтобы спрятаться за маской своего
персонажа, я мог зачеркнуть свое прежнее, неуверенное, мнительное, до смерти
надоевшее мне , забыть о его существовании, а новое по имени Жан
станет жить без забот и тревог, ни за что не неся ответа, ведь что бы этот
ложный Жан де Ге ни сделал, какое безрассудство ни совершил, настоящий Джон
от этого не пострадает.
Все это промелькнуло в моем сознании, вернее, в подсознании, когда я
снижал скорость перед деревней. Будущее мое было в руках чужих, неизвестных
мне людей, начиная с сидящего рядом шофера, который минуту назад сказал мне,