"Дафна Дю Морье. Яблоня" - читать интересную книгу автора

- Нет, что вы, сэр, как можно, мне и в голову такое не придет. Обрывать
сейчас цвет - это же для дерева гибель! Нет, я теперь надеюсь на яблочки.
Хочу поглядеть, что за яблочки будут.
Продолжать разговор не имело смысла.
- Хорошо, Виллис. Как знаете.
Он направился назад, к террасе. Но, усевшись на солнцепеке и окинув
взглядом поросший фруктовыми деревьями склон, он обнаружил, что отсюда
молоденькую яблоньку совсем не видно. Он, конечно, знал, что она стоит на
своем месте, полная скромного достоинства, и тянет к небу гибкие цветущие
ветки. Но ее заслоняла от него и подавляла эта старая уродина, с которой уже
падали и усеивали землю вокруг сморщенные грязно-белые лепестки. И куда он
ни переставлял свое кресло, в какую сторону его ни поворачивал, он никак не
мог избавиться от старой яблони: она все время лезла ему в глаза, нависала
над ним, словно напоминая с немым укором, что ждет одобрения, ждет похвалы -
того, что он не мог ей дать.
x x x
В то лето, впервые за многие годы, он решил отдохнуть по-человечески,
устроить себе полноценные каникулы: в Норфолке, у своей матери, прожил всего
десять дней вместо месяца, как обычно бывало при Мидж, а остаток августа и
весь сентябрь провел в Швейцарии и Италии.
Он поехал на своей машине и потому мог переезжать с места на место
когда и как заблагорассудится. Его мало интересовали достопримечательности и
избитые туристские маршруты; лазить по горам он тоже был не особый любитель.
Больше всего ему нравилось приехать под вечер в какой-нибудь маленький
городок, выбрать небольшую, уютную гостиницу и прожить там пару дней без
всякой цели, просто так.
Утро он обычно проводил в уличном кафе или ресторанчике за стаканом
вина, греясь на солнце и от нечего делать наблюдая за толпой; видимо, мода
на путешествия захватила и молодежь - кругом была масса веселых молоденьких
девушек. Он охотно прислушивался к оживленным разговорам вокруг и радовался
от сознания, что в них не надо вступать; иногда ему кто-то улыбался, иногда
постоялец из той же гостиницы бросал на ходу два-три приветливых слова - но
это ни к чему его не обязывало, просто означало, что он такой же
полноправный участник этой праздной, бездумной жизни, что он независим и
волен, как все, проводить свой досуг за границей.
В прежние времена, если он куда-то ездил вместе с Мидж, ему ужасно
досаждала ее привычка заводить новые знакомства, в любом месте выискивать
какую-нибудь подходящую супружескую пару ("нашего круга", как она говорила).
Начиналось обычно с обмена любезностями за завтраком; затем обсуждалось, что
надо посмотреть, и вырабатывался общий план действий, а кончалось тем, что
по всем знаменитым местам они уже ездили только вчетвером, - его это,
конечно, выводило из себя, и весь отпуск бывал испорчен.
Теперь, слава Богу, никто не навязывал ему спутников. Он мог делать что
хотел и тратить столько времени, сколько хотел. Никто его не торопил и не
подталкивал. При нем уже не было Мидж, которая говорила бы: "Ну что, пора?",
стоило ему присесть и расслабиться за стаканом вина, и которая тянула бы его
осматривать какую-нибудь допотопную церковь, ничуть его не занимавшую.
За время своих путешествий он заметно располнел, но это его мало
трогало. Рядом с ним не было никого, кто всякий раз уговаривал бы его
пройтись пешком, чтобы чересчур жирная пища не откладывалась в виде лишнего