"Ответы Юрия Дружникова на вопросы участников Варшавской конфереции" - читать интересную книгу автора

веке, поскольку славословие царей (или вождей -- все равно) в России
сохранилось по сей день. Пушкинские "стансы" с выражением
верноподданнических чувств Николаю Первому -- это ода, еще никто не
опубликовал теоретической работы об одах Ленину, Гитлеру, Сталину, а в
России сегодня уже пишутся оды нынешнему президенту.

4. Вы находитесь в похожей ситуации с Умберто Эко: оба теоретики
литературы, университетские профессора и писатели. Как Дружников относится к
взаимоотношению: прошлое -- современность?

Умберто Эко лишь на год старше. У нас обоих -- позднее становление как
прозаиков, хотя и по разным причинам. Он близок мне своей парадоксальностью,
когда утверждает, что между советской газетой "Правда" и нынешним воскресным
"Нью-Йорк таймс" в 200 страниц разницы нет: первая газета насквозь лжива,
вторая слишком толста, -- нет смысла тратить время ни на ту, ни на другую.
Эко в восторге от интернета, но говорит, что бесполезно им пользоваться,
поскольку по теме Фомы Аквинского (первое сочинение Умберто) компьютер
выдает 11 тысяч ссылок, и нельзя объять необъятное.
В то же время Эко, специалист по коммуникациям, и Эко, сатирический
писатель, работают для двух аудиторий, хотя сам он считает, что пишет
"академические романы", то есть аудитория одна. То же и у меня:
литературоведческие вещи -- такая же проза, как обычная. Но на этом наши
сближения заканчиваются. Увлечение Эко семиотикой (его зовут
"семиотиканцем") и постмодернизмом мне чужды. Его гипотезу, что эпоха
французского просвещения была в действительности эпохой постмодернизма
принимаю только как шутку.
К историческому материалу отношусь, как к реальности. Ведь он не только
был, но и есть, когда пишу. Советский исторический материал отвратителен, он
грязный, он мусор. Но в литературе не может быть грязных тем, жанров или
стилей -- весь вопрос в "как": как это реализуется писателем. Нет грязных
тем, есть грязные авторы. И их сейчас стало полно. Вспоминается история из
индийской "Махабхараты". Шли к святому месту паломники. А на дороге перед
ними коровьи лепешки. Ведь они идут с благочестивыми намерениями, стало
быть, даже взгляд на нечистоты может эти намерения замарать. Паломники
решили искупаться в реке, чтобы очиститься. А из коровьих лепешек восстает
вдруг бог Индра: "Это я превратился в лепешки, несчастные! Не может быть на
земле ничего ни чистого, ни нечистого!".
Инакомыслие проявляется не только в политике, но и в подходе к истории,
и в сюжетах, и в жанрах, а также связано с характером писателя. Сатирическое
мышление ищет слабые места и соответствующие контексты не только в
окружающей жизни, но и в дальней истории. Например, если б я знал польскую
историю так же, как русскую, написал бы роман о короле Сигизмунде Третьем.
По-моему, произошла трагическая ошибка: поляки захватили огромные территории
Московии (то есть, по российской терминологии, освободили). Они уже стоят в
Тушино под Москвой. И вдруг уходят. А что если вывернуть ситуацию наизнанку?
Вот тут и завязка сюжета исторического романа.
Сюжет будет такой. Поляки идут в наступление, входят в Москву и там
остаются. Шведы этому не противятся, ведь Сигизмунд -- свой парень, и его
сын Владислав становится русским царем. Перелом русской истории: Россия
становится колонией Польши. Благодаря этому вскоре отменяется крепостное