"Юрий Дружников. Изгнанник самовольный (Роман-исследование о Пушкине)" - читать интересную книгу автора

поездке за границу, сам царь с огромной свитой вскоре отправился в очередной
раз в Европу. В рукописи под стихотворением, которое написано 27 ноября 1817
года и называется "Уныние" (позже оно было опубликовано под названием "К
..." - "Не спрашивай, зачем унылой думой..."), есть приписка: "Я человек
несвободный".


Глава четвертая.

КОНФЛИКТ УМА И СЕРДЦА

Петербург душен для поэта. Я жажду краев чужих; авось полуденный воздух
оживит мою душу.
Пушкин - Вяземскому, не позднее 21 апреля 1820.

Загул без чувства меры, превышающий всякие физические возможности, был,
нам видится, еще и в каком-то смысле реакцией восемнадцатилетнего
честолюбивого и сознающего свой талант человека на запрет отправиться
путешествовать. Пушкин числится в присутствии, но не служит, время, стало
быть, есть, и он его прожигает со всей беспечностью, на которую способен. На
одном из кутежей (а большая часть приятелей его подбирается для этого
занятия) Пушкин спорит, что он выпьет бутылку рома и не потеряет рассудка.
Он выигрывает, так как, напившись, ничего не сознает, но свидетели
утверждают, что он сгибает и разгибает палец.
Он часто бывает в театре, у него бесконечные романы с актрисами и
воспитанницами театрального училища. Он ссорится из-за денег с отцом и, как
после вспомнит, бранит Россию. Он "плюет эпиграммами", по словам Александра
Тургенева. Он матерщинник почище Баркова - смотрите, например, его
стихотворения с многочисленными отточиями, сделанными цензурой. Повисшие
рифмы не оставляют сомнений у читателя в сути выражений поэта.
Брат Александра Тургенева Николай стыдит Пушкина за то, что он берет
жалованье и при этом ругает того, кто его дает. Николай Иванович усовещивает
его: следует быть посдержаннее в эпиграммах против правительства. Пушкин
вызывает Николая Тургенева на дуэль, и, лишь одумавшись, извиняется. Недруги
и друзья говорят о поэте одно и то же. Александр Тургенев: "...теперь его
знают только по мелких стихам и крупным шалостям". Он отмечает у Пушкина
леность и нерадение о собственном образовании, вкус к площадному волокитству
и вольнодумство, также площадное, восемнадцатого столетья. Директор лицея
Егор Энгельгардт: "Ах, если бы этот бездельник захотел заниматься, он был бы
выдающимся человеком в нашей литературе".
Пушкин жег свечу своей жизни с обоих концов. Он разрушительно творил и
творчески разрушал то, что было ему дано природой. Неудовлетворенность
действительностью - его болезнь, как и многих других. Батюшков писал
Вяземскому: "...в нашей благословенной России можно только упиваться вином и
воображением". Батюшков, правда, тут почему-то забыл про женщин.
Утешением Пушкину служит роман с одной из самых необычных женщин
Петербурга. Это Евдокия Голицына, она же "принцесса Ноктюрн", "небесная
княгиня", которую подруги считают чудачкой. Впрочем, она предпочитает дружбу
с мужчинами, благо с мужем находится, как тогда говорили, в разъезде. Она не
просто великосветская дама, она западница, философ, занимается науками и