"Юрий Дружников. Изгнанник самовольный (Роман-исследование о Пушкине)" - читать интересную книгу автора

"Воруют".
Один за другим отправляются за границу бывшие лицеисты. Уже после
отказа Пушкину уехал служить в русскую миссию в Италию Николай Корсаков,
также причисленный к Коллегии иностранных дел. Корсаков, по кличке "Русский
парижанец", вывез за границу рукописный лицейский журнал. В 1820 году этот
молодой человек умер во Флоренции от чахотки.
В литературном обществе "Арзамас", собравшем цвет петербургской
интеллигенции, том самом обществе, которое несколько напыщенно называют
политическим университетом молодого Пушкина, из двадцати человек,
подписавших устав общества, за границу, как показывает наш подсчет, кроме
Пушкина, съездили все,- кто по Европе, кто в Америку, кто в Азию. И это не
случайно.
Запад являлся в "Арзамасе" эталоном свободы, где, как выразился Николай
Тургенев, правительство существует для народа, а не народ для правительства,
и где не власть правительства, а свобода подданного почитается
неограниченною. В каком-то смысле понятие западной свободы идеализировалось,
она существовала в качестве чистой альтернативы свободе в России, что не во
всем соответствовало реальности. В арзамасском братстве помогали друг другу
даже и после того, как общество распалось, и пытались помочь выехать
Пушкину. А среди членов "Арзамаса" были и действующие, и будущие крупные
правительственные чиновники.
Выезд за границу, хотя и контролировался, но был достаточно простым.
Однако же соображение, что ездить должны меньше, плавало в воздухе, наводя
на граждан разные ограничения, и поддерживалось частью общественного мнения.
Писатель Орест Сомов, с которым Пушкин общался с некоторой надменностью,
рассуждал (как раз в описываемые нами годы) о том, что отечественным
подданным вовсе и незачем ездить за кордон: "...поэты русские, не выходя из
пределы своей родины, могут перелетать от суровых и мрачных преданий Севера
к роскошным и блестящим вымыслам Востока".
В 1817 году в журнале "Северный наблюдатель" появилась басня Крылова
"Пчела и мухи", начинающаяся словами: "Две Мухи собрались лететь в чужие
краи...".Мораль басни вполне соответствовала подходу властей:
Кто с пользою отечеству трудится,
Тот с ним легко не разлучится;
А кто полезным быть способности лишен,
Чужая сторона тому всегда приятна:
Не бывши гражданин, там мене презрен он,
И никому его там праздность не досадна.
Применительно к Пушкину, басня объясняет его стремление в Европу тем,
что он был лишен способностей, что, конечно же, забавно. В советские годы
басня цитировалась в контексте борьбы с безродными космополитами. Однако
последние строчки смягчают угрюмую запретительную идею, что пчелы должны
трудиться только на родине. Баснописец вроде бы намекает на бТСльшую свободу
за границей. Важно тут, что стремление российского правительства
контролировать выезд за границу находило живой отклик и одобрение (правда,
тогда еще не единодушное) у сочинителей-соотечественников.
Права свободного выезда, закрепленного в законодательстве, к которому
можно апеллировать в случае конфликта (а иначе к чему законы?), этого права
в России первой половины XIX века не существовало. Сделав Пушкина служащим,
государство сразу же продемонстрировало ему свои когти. Отказав поэту в