"Владимир Николаевич Дружинин. Завтра будет поздно " - читать интересную книгу автора

массивных шкафах за стеклом, запах книг, близкий мне с самых ранних лет.
"Старый папа" Буба, Гуго Ламберт, немецкий интеллигент с долей стойкого
иронического иммунитета против фашистского бешенства - один из тех немцев,
которые всегда хотели мира, разумной и свободной жизни. Он посылал своего
сына к нам. Он доверял его нам.
Но "креатуры" Фюрста следили. Документы подтверждали это. Я прочел:
Господину командиру третьей роты
лейтенанту Отто Миттельбаху


ДОНЕСЕНИЕ

Настоящим имею честь сообщить, что солдат второго взвода Август
Кадовски в разговоре с солдатом того же взвода Эмилем Цвеймюль поносил
фюрера и выражал желание перейти к красным, на что и подбивал упомянутого
Цвеймюля. Данный Цвеймюль о сем заявил мне.
Унтер-офицер Курт Брок.

Поперек донесения командир нацарапал, разбрызгивая зеленые чернила:
"Расстрелять".
Я насчитал трех казненных за попытку сдачи в плен. "Моральное состояние
личного состава упало", - доносили "креатуры" Фюрста. Их много, батальон
кишит соглядатаями.
Из одной бумажки я узнал, что во взводах для укрепления духа офицеры
рассказывали о Фюрсте и других "выдающихся воинах дивизии".
Неплохая находка эти бумаги! Теперь мы знаем гораздо больше о событиях
в авиаполевой.
Итак, существуют два Фюрста: Фюрст-легенда и подлинный Фюрст,
размышляющий в офицерском бараке о Германии и о себе! Должен ли знать
пленный, как ведет себя на той стороне его тень? Непременно!
Пока чинят мост, звуковка не сдвинется. А что, если?..
Да, повернуть, и немедленно на КП! Доложить майору - ив лагерь к
Фюрсту.
- Можете, - разрешил Шабуров. - Я останусь.


7

Озерко, круглое, как блюдце. На синем льду почти на самой середине,
чернела, затягиваясь шугой, каска.
Нам отвели каменное строение на берегу, облупленное, изрешеченное
осколками. Солдат-связист с мотком проволоки на плече срывал со стены доску
с изображением слона - эмблему немецкой части. Из распахнутой двери на
дорожку, в лужи летели банки из-под консервов, из-под немецкой сапожной
мази, тряпки...
- Майор у генерала, - сказала Михальская. - Ну-ка, помогайте, Саша!
Мы втроем - я, Коля и печатник Рыжов, тихий силач рязанец, - с грохотом
вытаскиваем на улицу немецкие койки. Кидаем в печь немецкие книжонки с
анекдотами, плоскими, как стоптанная подошва. Выметаем огрызки плотного,
темно-серого немецкого хлеба. Выбрасываем выжатые тюбики с надписями: