"Ион Пантелеевич Друцэ. Последний месяц осени (Молдавские повести) " - читать интересную книгу автора

царских зрелищ молдаванина. Все шесть пассажиров сидят как наседки, не
шелохнувшись, и один старается не замечать другого, чтобы и тот, в свою
очередь, не очень глазел. Старик возвращается к окошку. Бог с ними, с
попутчиками, хоть бы самому насмотреться.
Далеко под крылом самолета, в серой дымке, медленно извивается зеленая
черноголовая ящерица. Несколько левее - длинный серый ремешок, на нем висят,
как нанизанные, две цветные бусинки. Тоненькая ниточка дыма посреди
вспаханного поля, кучки разномастных крыш, собранных то тут, то там по
ложбинам. Старик кажется озабоченным: неужели это все, что осталось от всей
республики, от целого народа? Откинувшись на спинку стула, закрыв глаза, он
повторяет про себя все увиденное в вдруг удивленно присвистывает, потому что
только теперь увиденная картина становится осмысленной. Он возвращается к
окошечку проверить, и, конечно, так оно и есть - ящерица оказалась поездом,
длинный ремешок - шоссе, две бусинки - это два автобуса. Только народу не
видно, не разглядишь с высоты.
Странное дело, но теперь отец начинает жалеть, что полетел самолетом.
Прожив всю свою жизнь там, на земле, нет смысла глядеть на нее еще с такой
высоты. Ему кажется, что один бог может смотреть на землю и не видеть людей.
Самолет, разворачиваясь, ложится то на правое крыло, то на левое, земля
то становится на дыбы, то проваливается куда-то, и отец отворачивается от
окошка. Оставшиеся полчаса пути он сидит не шелохнувшись, благородный и
мудрый. Высота, что ни говорите, обязывает, Теперь отец объясняется в любви
нашей матери, соседям, всей деревне и вообще всему миру. На двухкилометровой
высоте он загорелся к ним такой жгучей, ней истовой любовью, какой не
испытывал ни разу за семьдесят лет жизни там, на земле.
В кишиневском аэропорту выходят из самолета шесть бледных, усталых в
дороге пассажиров и просветленный в этом полете старик. Потом у выхода из
аэровокзала отец просиживает несколько часов подряд не шелохнувшись. Люди
улетают в Москву, Ленинград, в Болгарию и Румынию. Не успев прилететь, они
садятся в другие машины и снова отправляются в путь.
Врожденная склонность к полету - это редко встречающийся божий дар. И
тем горше, когда этот талант обнаруживается у семидесятилетнего старика.
Дарование есть, но нет самого человека, он, рожденный летать, всю жизнь
пешочком проходил по земле и состарился. Вот так-то.
Подошел милиционер и строго похлопал старика по плечу., Отец встал,
порывшись в кармане, вытащил рубль, но, оказывается, дело не в этом. Просто
у выхода с аэродрома не положено сидеть, и, пока милиционер объясняет, в чем
дело, старик наконец соображает, что он уже в Кишиневе. Выходит через здание
вокзала, садится в маленький запыленный автобус. После полета такая машина -
сущее издевательство. Едет автобус мучительно медленно, отец сидит у окошка
и ждет, когда наконец покажется город. Окраина нашей столицы очень похожа на
обычную деревню, и, дожидаясь, когда за" той нескончаемой деревней покажется
город, старик задремал.
А в Кишиневе стоит красивый, в меру прохладный, в меру солнечный день.
Вдоль тротуаров бегут густые ряды все еще зеленых каштанов, солнечные блики,
просочившись сквозь зелень, прыгают по густому потоку пешеходов. Потом шофер
маленького автобуса резко тормозит, и отец просыпается. Длинные неподвижные
ряды автобусов и троллейбусов на центральном проспекте, прервано все
движение, и потоки пассажиров бегут выяснять каждый для себя, что случилось.
На площади Победы соревнуется в велосипедном спорте ребятня из детских