"Ион Пантелеевич Друцэ. Последний месяц осени (Молдавские повести) " - читать интересную книгу автора

Потрясенный отец, чуть приподнявшись со скамейки, заглядывает через его
плечо. Сын, оказывается, состоятельнее отца, и это, в общем, понятно.
Серафим на редкость трудолюбив, он терроризирует все кишиневские газеты
стихами о своей первой любви. Изредка случается, что какая-нибудь газета не
выдерживает его натиска.
Серафим честно, по-мужски делит с отцом свое богатство. Старику очень
неловко брать у своего любимца деньги, и он, в сомнении разглядывая небо,
спрашивает:
- Слушай, а не может так случиться, чтобы самолет сорвался с высоты и
врезался в какой-нибудь овраг?
Серафима смешит до слез эта деревенская наивность.
- Вам-то что! За все отвечает летчик.
После восхода солнца шесть невыспавшихся и потому недовольных всем на
свете пассажиров садятся в маленький двухмоторный самолет. Наш отец
поднимается последним по трапу. Он, кажется, еще не решил про себя: лететь
или, может, лучше не лететь? На последней ступеньке, вдруг что-то вспомнив,
он круто поворачивается и кричит стоящему у трапа Серафиму:
- Ты, сынок, если еще случится играть в мяч, не бей плашмя, а вдарь вот
так, кулаком, и будет куда грознее!
Серафим глубоко разочарован:
- Вы меня учите?!
Отец растерянно улыбается, хочет свести это замечание в шутку, но у
него из-под ног выхватывают лесенку, и старик спешит в самолет. Оглушительно
взвыли моторы, забилась мелкой дрожью полувысохшая трава, и самолет, похожий
на птицу с подбитым крылом, побрел по полю. На старте, стихнув, как бы
вздремнув перед дорогой, он тут же оглушительно взвыл и, почти сразу
оторвавшись от земли, полетел.
Сонные, потерявшие к тому же и землю из-под ног, пассажиры чувствуют
себя отвратительно. Один отец бодро ходит по самолету, словно ему и горя
мало, взлетела эта штука или все еще пасется на аэродроме. То, что самолет,
набирая высоту, валится в воздушные ямы, только веселит его, напоминая о
давно минувшем детстве, о весенних праздничных качелях. Развернув билет,
старик ходит по самолету и спрашивает, куда ему присесть. Один из шести
пассажиров, по виду сельский учитель, ищет что-то в карманах дрожащими
руками и, чтобы избавиться от маячащего перед ним старикана, хватает его за
полу пиджака и, рванув к себе, усаживает рядом на пустующую скамейку. Отец
тут же драчливо поднимается, тщательно исследует то место пиджака, за
которое его ухватили, потом осуждающе смотрит на учителя, точно говорит ему:
"А я принял было вас за образованного человека!" Убедившись, что пиджак в
целости, он садится на ту же скамейку, но садится сам, без чьей-либо указки.
Даже тут, в воздухе, свобода для старика - это первейшая забота.
На несколько секунд в самолете темнеет, потом с такой же неожиданностью
проясняется. Отцу это кажется забавным. Рядом крохотное круглое окошечко, и,
прильнув к нему, отец замирает, завороженный увиденным зрелищем. Тяжелые
седые горы без камня и песка, без пастбищ и пастухов медленно плывут в
бескрайнем синем просторе. Самолет слепо лезет на них - одну срежет мотором,
другую распорет крылом, и все как будто очень довольны: самолет летит, тучи
плывут своим путем, солнце скупо, по-осеннему греет, а небо синее-синее, как
в сказке.
Отец ищет, с кем бы поделиться, но кругом ни одного достойного этих