"Игорь Дручин. Шорохи пространства" - читать интересную книгу автора

которой он видел ее каждый день. А может быть, он просто не присматривался,
ведь что-то привлекательное в ней было? Он напряг свою память, но не смог
вспомнить ее лица. Он помнил лишь ее добрые карие глаза, всегда чуть
смущенные, ее небольшие, всегда шершавые руки, потому что в полевых
условиях ей приходилось все делать собственными руками - от чистки
картофеля до мойки посуды. Он помнил ее глубокий грудной голос, потому что
она всегда интересовалась его работой и пыталась во всем помочь ему, даже в
расшифровке диаграмм магнитного каротажа, над которыми они бились тогда
всей четверкой, пока случай не дал им в руки ключ к решению этой задачи. А
ведь это случилось как раз в день ее рождения! Когда это было? В июле или
августе? Конечно, в августе. Тогда Самсонов подарил ей свой талисман -
отличный хризолит. Он еще пошутил, что камень приносит удачу тем, кто
родился в августе. Практика у нее закончилась раньше, они задержались по
просьбе Самсонова. Она уехала, обещала всем писать, но письма получил
только он. Их было два или три...
Он вдруг пожалел, что не ответил ей тогда. Впрочем, многие его
сокурсники не считали вправе привязываться к Земле, а что делать Гале в
космосе при ее чисто земной профессии? Права русская поговорка:
"Все, что ни делается, -к лучшему!" Только грустно все это...
Они подъезжали к широкому сквозному проходу, пересекающему лунные
Апеннины и отделяющему от горной системы западную часть-полуостров Энариум.
- Надо будить Мишу, - вполголоса сказал Саша, обращаясь к Смолкину.
- Погоди. Ты все испортишь, -сморщил нос тот. - Вот въедем в ущелье.
Ждать пришлось недолго. Сима снизил скорость до предела и, медленно
разворачиваясь, въехал в тень. Вспыхнули фары, выхватывая из кромешной тьмы
наезженную дорогу среди крупных глыб и остроугольных камней. Солнце еще не
проникло в глубь ущелья, и здесь царил первозданный мрак. Лишь пригнувшись,
можно было снизу, через боковой иллюминатор, увидеть светлые пятна залитых
солнцем вершин. Щелкнул тумблер, и в отсеке загорелся плафон.
- Теперь буди, - кивнул Смолкин, подмигнув Саше.
Макаров повернулся и потянул за рукав Михаила. Тот сразу открыл
глаза, бросил взгляд на сине-фиолетовый от темноты боковой иллюминатор и
машинально спросил:
- Что, уже ночь?
- Естественно, - не моргнув глазом, ответил Сима. Субботин посмотрел
на часы, зевнул.
- Да, половина одиннадцатого!
Потом, увидев выхваченный из черноты мощными фарами привычный для
Луны характер рельефа и каменистую дорогу, спохватился.
- Что вы мне голову морочите?
- Мы? - удивился Сима. - По-моему, ты еще не проснулся!
- Брось, Симочка, свои штучки! Конечно, использовать для розыгрыша
привычку к земному биоритму и создать обстановку земной ночи - это
психологически тонко, но и год жизни на Луне тоже чего-нибудь стоит! Я же
просил меня разбудить, когда подъедем к ущелью. А вы? Давай, Саша, иди
подремли.
Макаров обменялся с Субботиным местами. Сонная Майя тотчас попыталась
пристроиться у него на руке, но уловив во сне что-то непривычное, открыла
глаза.
- А, это ты... Почему темно?