"Игорь Дручин. Шорохи пространства" - читать интересную книгу автора

- Ночь, - будничным тоном ответил Саша, желая повторить на Майе
Симину шутку.
- А-а-а-а... -Майя откинулась на спинку кресла и снова задремала.
При выходе из ущелья в глаза резанул свет, несмотря на
предупредительно опущенные Симой светофильтры. Субботин поморщился и
взглянул на часы. Они опережали график почти на сто километров. С такими
темпами часа через два они будут на месте.
Определив координаты, он сообщил их дежурному. Таков был порядок:
каждые четыре часа сообщать свое местонахождение и направление дальнейшего
движения. Правило это, выработанное на горьком опыте первых исследователей,
резко сужало круг поисков в случае непредвиденных обстоятельств, и со
времени введения число драматических случаев сократилось практически до
земных пределов, хотя Луна изобиловала ловушками, и даже наезженная дорога
не всегда страховала от неприятностей.
От ущелья дорога сначала отходила на север, подальше от основания
крутого склона горной цепи, изобилующего неровностями рельефа и каменистыми
осыпями, а затем поворачивала на восток, оставляя предгорья вправо в
трех-четырех километрах.
Субботин оглянулся: Саша уже давно дремал в кресле рядом с Майей, и
даже яркое солнце, осветившее отсек после выхода из ущелья, не помешало ему
видеть земные сны.
- Может, ты тоже подремлешь? - спросил Субботин, подумав, что Симе,
просидевшему уже четыре часа за пультом управления, тоже невредно было бы
передохнуть, но Смолкин отрицательно покачал головой, не отрывая глаз от
дороги, и Михаил, зная пристрастие друга к вождению и находившего в этом
едва ли не главный смысл жизни, решил не настаивать. Крутой вираж вдавил
Михаила в кресло, и солнце, переместившись из бокового иллюминатора в
передний, высветило отсек. Майя заворочалась в кресле. Сима добавил еще
один светофильтр, и затемнил верхние части иллюминаторов, чтобы яркий свет
низкого солнца не бил в глаза. Теперь в правый иллюминатор хорошо были
видны изрезанные склоны горной цепи Апеннин и ее отроги, пологими языками
спускающиеся к равнине Моря Дождей. Резкие и густые тени подчеркивали
глубокие ущелья, часто глухие, тупиковые, а иногда уходящие в глубь горного
массива насколько хватало глаз. Однообразный серовато-зеленый тон гор
нарушался более светлыми по тональности осыпями, да иногда по первозданной
системе трещин и разломов, не стертой эрозионными процессами, как на Земле,
вдруг неожиданно появлялись тонкие белые полосы: то ли игра света, то ли
жильные породы. Во всяком случае теперь, с установлением дифференциации
магмы, он мог это предполагать, тем более, что в отношении горных систем на
Луне среди исследователей не было разногласий: их вулканическое, точнее,
магматическое происхождение, не оспаривалось даже самыми ярыми сторонниками
ударного происхождения лунного рельефа. Михаил усмехнулся, вспомнив, с
каким удовольствием подчеркнул этот факт профессор Лебедев, читавший в
институте курс геологии Луны, убежденный "вулканист". Не все курсанты,
особенно с математическим складом мышления, разделяли убеждения профессора.
Особенно они любили щеголять статистическими выкладками, основанными
на законе Шретера. Признанными лидерами в этом занятии были Леня Лещинский
и Сева Рускол. Видя, что за ними потянулись другие, Лебедев понял, что пора
поговорить на эту тему всерьез. Случай вскоре представился. Сева Рускол
где-то услышал, что признанный авторитет в вопросах лунной астрономии