"Игорь Дручин. Шорохи пространства" - читать интересную книгу автора

риторический вопрос: "А где баран?" или редкий минерал с Кольского
полуострова - кукисвумчоррит - в издевательский выкрик: "Кукиш вам горит!".
Механики брали названия, не мудрствуя лукаво: "Болт", "Шайба", "Шестерня",
и только обслуживающий персонал базы во главе с начальником станции с
легкой руки Симы Смолкина выступал под одним и тем же названием
"Скотобаза", которое неизменно доставляло удовольствие и самой команде, и
ее соперникам какой-то игривой двусмысленностью.
Волейбол Саша любил и одинаково успешно играл как в защите, так и в
нападении, но в сыгранной команде здешних геологов, принимая как должное
его способность вытягивать гиблые мячи, ему редко давали пас. И когда это
случалось, следовал резкий "пушечный" удар, застававший врасплох команду
противника, но не менее неожиданный и для своих. Его поощряли, похлопывая
по спине, но когда он снова выходил на линию нападения, перебрасывали мяч
на удар признанным игрокам. Такое пребывание в тени обычно его не тяготило,
но сегодня он ощутил досаду на себя. Среди друзей, которые его знали как
самих себя, он держался со всеми на равных, но стоило попасть в круг
незнакомых людей, как застенчивость сковывала его, не давала раскрыться,
блеснуть. Те, кто знал его недостаточно, считали, что он сухарь и
молчальник, но и с теми, кто знал его хорошо, отношения складывались
трудно. Так было со Светланой Мороз, подругой Майи. С последней практики он
даже написал ей несколько писем. Но та ясность, которая установилась между
ними при переписке, при встречах теряла реальные очертания, становилась
зыбкой, и снова все осложнялось. Конечно, и у Светланы характер нелегкий.
Хорошо, что он вовремя понял, что они слишком разные. При всей внешней
мягкости и застенчивости он не мог терпеть над собой ничьей власти, даже
власти прекрасной девушки, а Светлане хотелось повелевать. Она была слишком
земной и, пожалуй, даже рационалистичной. В исследователях космоса и
космонавтах она видела прежде всего элиту человеческих характеров,
принадлежность к которой она считала для себя делом чести, но ее
устремления в космос были скорее данью моде, и покидать Землю насовсем или
по крайней мере надолго она не собиралась. Пожалуй, с тех пор, как он
уяснил это, и рассеялось ее очарование. Он сам не сразу разобрался, что
послужило толчком к отчуждению, но стал избегать встреч, и уже время само
обрывало тонкие нити едва начавших складываться отношений. Они не виделись
больше года, и теперь его уже не волновали, как прежде, ни приветы, ни
короткие приписки в письмах к Майе, которые предназначались ему... "Все
прошло, как с белых яблонь дым..." - вспомнились строчки Есенина. А было ли
что? Так, наваждение. Вот у Майи с Мишей сразу и на всю жизнь...
Он оглянулся. Миша полулежал в кресле, скрестив руки на левом
подлокотнике таким образом, чтобы Майе было удобнее положить на них голову,
и, хотя на неровной дороге луноход время от времени встряхивало, они мирно
дремали под монотонное гудение двигателя. Им не надо выяснять причин,
почему не складываются отношения, им всегда просто и легко друг с другом...
А может, во всех этих сложностях прежде всего виноват он сам, создавая
такой психологический фон, при котором и самому трудно сделать первый шаг
навстречу, и ей как девушке неудобно? Ведь мог же он на практике и
пошутить, и поговорить спокойно с поварихой Галей, и даже однажды
поцеловать ее, когда у него вдруг возникло такое желание. Вот с ней ему
было всегда легко и просто, хотя она никогда не казалась ему простоватой.
Правда, она не была и красивой, по крайней мере, в той обыденной одежде, в