"Юрий Дроздов. Записки начальника нелегальной разведки [V]" - читать интересную книгу автора

книги. Я стал читать по-украински, полюбил этот живой и интересный язык, стал
"гакать", что потом долго давало о себе знать. Примерно с 1938 г. начал
заниматься в различных кружках Харьковского Дома Красной Армии: в зоологическом
(поэтому, наверное, безумно люблю собак и прочую животину), в кружке
исследователей Арктики, где познакомился с суровой историей освоения наших
северных просторов. Надолго, почти до начала Великой Отечественной войны, осел в
детской драматической студии ДКА, которой руководил артист харьковского театра
русской драмы Виктор Иванович Хохряков. Из этого кружка-студии вышли интересные
люди. Кто? Да вот, хотя бы, известный и многолетний руководитель "Кохинора", что
при ДК Союза архитекторов, В.Косаржевский. Мы учились в одной спецшколе,
занимались в одном драматическом кружке, закончили одно артиллерийское училище и
вместе ушли на фронт. Потом жизнь развела нас в разные стороны.
Первые 12-13 лет жизни рос я дохлым, болезненным мальчишкой. Перенес,
кажется, все болезни, разве что кроме "воды в коленке". Донимали меня воспаления
легких и всевозможные осложнения. Это переполнило чашу терпения родителей,
особенно отца, и они "бросили меня на выживание" в суровые лагерные условия
воинской части. Сосновый лес и простая солдатская пища положили конец всем
недугам. Мне было 14 лет, когда отец положил передо мной книгу "Артиллерия",
сказав, что это моя профессия. Я сразу же углубился в эту книгу и осенью
следующего года уже был зачислен в специальную артиллерийскую школу.
Начало Великой Отечественной войны застало нашу семью в Харькове. С началом
боевых действий курсантов спецшколы отозвали из летних лагерей и направили на
танкоремонтный завод помогать ремонтировать танки, прибывавшие с фронта. Это
было первое конкретное знакомство с проделками жестокой войны, жертвой которой
уже стал отец.
Каким-либо репрессиям, гонениям не подвергался, но в 1942 г. в Актюбинске
пришлось пережить строгое, с угрозой исключения из комсомола, обсуждение на
общем комсомольском собрании артспецшколы за попытку бежать вместе с тремя
другими товарищами в Сталинград, в танковое училище.
А 1944-м, после подготовки в 1-ом Ленинградском артиллерийском училище г.
Энгельса, уезжал на фронт. Уезжал романтиком, ответив отказом на предложение
остаться в училище командиром учебного взвода и обрадовавшись назначению
командиром взвода в противотанковом артиллерийском дивизионе одной из
гвардейских дивизий 1-го Белорусского. Мною двигало желание бороться и быть
вместе с уходившими на фронт друзьями детства. Я понимал, что могу и погибнуть.
Этого больше всего боялась мать, а у меня в голове стучали слова Франсуа Тибо из
"Рассуждений о свободе человека": "...И если в последней борьбе враги одолеют
тебя, не падай духом, не смиряй сердца. И если тебя закуют в железо и бросят в
темницу, в которой мрак, холод и одиночество, не плачь и не бейся в безумии
головой о холодные стены. Помни, нет таких засовов, нет таких решеток и каменных
стен, которые устояли бы против твоей воли к победе. И если тебя поведут на
эшафот, не бойся, пой песни, смейся в лицо своим палачам. Помни - победа
твоя бессмертна, сколько бы ни хрустнуло шейных позвонков под топорами
палачей на площадях всего мира...".
Никаких геройских подвигов в ходе боевых действий мне совершить не
пришлось. Война - это страшная кровавая работа, тяжелая и безжалостная, и чтобы
выжить самому и другим, я просто старался делать ее добросовестно, насколько это
было возможно младшему лейтенанту в неполные девятнадцать лет. Войну закончил в
Берлине, затем служил в Германии и Прибалтийском военном округе помощником
начальника штаба артиллерийского полка.