"Владимир Дроздов. Два рассказа бывшего курсанта (авт.сб. "Над Миусом")" - читать интересную книгу автора

Вроде бы извинялся? И как ни в чем не бывало шел дальше. Да знал ли он
вообще, что такое усталость?
Однажды весь дневной переход тащил кроме своих еще винтовку и вещмешок
Мелихова-тот с непривычки едва волок ноги. В другой раз Пасынков ненадолго
оставил свое место прокладчика лыжни, чтобы устроить на сани Семенова-наш
лучший гимнаст умудрился растянуть себе связки, а Пасынков заметил, что
Лешка захромал.
Несмотря на то что шел впереди, он, как вожак собачьей упряжки, успевал
следить за всеми и каждым в отдельности, а главное-вовремя помочь, если
нужно. И когда но окончании лыжного похода наша школьная многотиражка
назвала Пасынкова лучшим ударником, меня это уже не покоробило.
В ту первую нашу зиму Пасынков стал чемпионом летной школы по шахматам.
Его не включили в число участников турнира - нас еще не знали. И мы лишь в
качестве зрителей толпились в актовом зале. Но вот инструктор Рулев (он
после четырех туров набрал наибольшее количество очков), красиво обыграв
своего соперника, встал из-за стола под наши дружные аплодисменты. И -
победители щедры - предложил любительскую с кем-нибудь из новичков. Мы
почти насильно вытолкнули Пасынкова. Случилось чудо - на двенадцатом ходу
Рулев сдался. Конечно, потребовал реванша. И-проиграл вторую! Ее уже
смотрел вместе со всеми начальник штаба школы-главный устроитель и один из
участников турнира. Он спросил Пасынкова:
- Не отстанете в учебе, если включим в турнир?
- Постараюсь не отстать, товарищ комбриг.
Тут и мы бурно выразили свою поддержку, как бы
Поручились за нашего избранника. Казавшийся строгим, комбриг рассмеялся:
- Ну, прямо глас народа-глас божий! Давайте начнем с меня-я сегодня в
турнире свободный.
Красивой жертвой ферзя Пасынков выиграл у начальника штаба. И вообще,
не проиграл ни одной партии, не сделал ни одной ничьей. А ведь этак на
голом честолюбии не выплывешь. Нет, просто во всем отчетливо ощущался
огромный избыток жизненных сил, которыми этот человек был богато одарен.
Они как бы сами естественно рвались из него, а он только искал (и с
успехом находил) им все новое и новое применение.
Вот начал летать, и опять на него с первых же полетов посыпались
пятерки. Оба инструктора-и учебного "кукурузника", и полубоевого
"эр-первого" - нарадоваться не могли на своего курсанта. Пасынкову прочили
блестящую карьеру по окончании школы. И как-то я спросил:
- А что ты сам думаешь по поводу этих предсказаний?
- Да как сказать... люди хотят добра... Только они, должно быть, до сих
пор не заметили во мне большой недостаток. Тебе я могу его открыть -
похоже, ты и сам такой. С удовольствием и в полную силу тружусь лишь над
тем, что нравится. Например, не люблю работу на матчасти-устранение
неисправностей, профилактический ремонт... И хотя, конечно, делаю все, что
положено, однако без души-отбываю номер. А в жизни (умом я это понимаю)
нельзя заниматься только приятным. ..
- Во всяком случае, к этому надо стремиться! - перебил я Пасынкова.
Он только улыбнулся снисходительно:
- Какое же ты еще дитя!
Сильнее обидеть меня было невозможно-я надулся.
По молодости лет я не понимал, что человек, которому не чужды сомнения