"Иван Владимирович Дроздов. Оккупация " - читать интересную книгу автора

редактору предложу. Пусть выбирает!.."
К вечеру в подвале стало шумно, - Бушко заявился, словно луч солнца в
подземелье заглянул. Форма на нём офицерская, сапоги гармошкой и начищены до
блеска. На боку в новенькой кобуре - пистолет, хотя оружие после войны
разрешалось только офицерам.
Долго у наборных касс стоял и что-то девчатам выговаривал, слышались
обрывки его фраз:
- Вышла замуж - живи, а бегать нечего.
Наташа негромко возражала:
- Не расписаны мы. А ты не встревай в чужую жизнь. Слышишь? Смола
липучая!..
Бушко ко мне подошёл.
- Ого! Уж и за перо взялся. Пиши, пиши - бумага всё стерпит. - На стихи
глянул: - А это что?.. Никак уж и поэтом заделался. - Бегло пробежал одно
стихотворение, другое... Швырнул мне под нос. - Ну, нет, старик, такое не в
газету, а туда отнеси... - Кивнул на угол, где помещался туалет. - Стихи
праздничные. Они все такие. - Взял он стихотворение "Сталин - наш рулевой".
Читал внимательно. - Ну, это - другое дело. Блестяще написано. И тема -
Сталин, рулевой... Тут бы ещё добавить: "всех времён и народов".
Я другое ему подаю - и в нём про Сталина. Он и про это залепетал:
"Здорово! Ну, здорово. Это прекрасное стихотворение".
Бушко письма читал вдумчиво, серьёзно. Оригиналы посмотрел, сверил.
Вставая, заключил:
- А это не надо. Так, старик, не пишут. Брось в корзину и редактору не
показывай.
Внутри что-то упало, оборвалось. Слышал я, как в висках ходила толчками
кровь. Уронил над столом голову, думал: "Не выйдет из меня журналиста..."
Мысленно вижу Тракторный, проходные ворота... Вспоминаю, как сразу же
после войны приехал на завод. Он был разбит, но главную контору
восстановили, ко мне навстречу вышел Протасов Николай Петрович. Он был
начальником сборочного, теперь стал директором завода. Шагнул ко мне:
- Вань - ты?..
- Я, Николай Петрович, я.
- Жив. И каков молодец!..
Обхватил меня, как медведь, замер на моём плече.
- В наш цех пойдёшь. Восстанавливать будешь.
Долго смотрел на меня, толкнул в плечо:
- Заместителем начальника цеха назначу.
- Да какой же я заместитель, - я и мастером-то был не настоящим, а
так - детали по станкам развозил.
Посуровел лик могучего человека, глухо проговорил:
- Тебя, Иван, теперь хоть министром ставь. Вон они, ордена-то на
груди - чай, недаром достались. Ты мне скажи: когда на завод вернёшься? Я
тебе квартиру подготовлю.
Вспомнил всё это, и радостное тепло разлилось под сердцем. Ну, а эта...
журналистика... Не по мне, значит, не моё.
Пока этак я думал, ко мне со спины редактор подошёл. Шмурыгнул носом,
крякнул. Руку к моим письменам тянет.
- Написал что ли?
Поднялся я, принял стойку "смирно".