"Андрей Дрипе "Последний барьер" (Роман о колонии для подростков)" - читать интересную книгу автора

Киршкална обычная картина: ложка Межулиса механически движется вверх и
вниз, на лице тупое безразличие ко всему.
- Как суп? - интересуется Киршкалн.
- Так себе, - слышится холодный, спокойный ответ. И все. Валдис даже
головы не повернет к воспитателю.
Обед закончен. Когда в алюминиевую миску падает последняя ложка,
дежурный воспитанник подает команду "Встать!". С грохотом отодвинуты
табуретки, ребята направляются к выходу. Трудынь опять рядом с Киршкалном
и идет с ним вместе в воспитательскую. Высокий, ладный, всегда опрятный,
даже здешняя форма, сшитая далеко не по мерке, сидит на нем сравнительно
элегантно, и кличка Денди дана ему не зря. Он гордится тем, что учится в
одиннадцатом классе и средняя школа, можно считать, уже окончена. Еще
несколько дней занятий, а там - экзамены.
- Ну правда! Скажите - кто будет в нашем отделении? Разве это секрет? -
пристает Трудынь к воспитателю.
Никакого секрета нет, но Киршкалн знает - Трудынь сию же минуту
помчится к ребятам, чтобы блеснуть осведомленностью. Ему всегда не
терпится блеснуть, выскочить первым, и товарищи его недолюбливают за это и
за болтливость, хотя с удовольствием слушают его рассказы. Однако были
случаи, когда Хенрик выбалтывал чужие секреты где не следовало, и поэтому
ребята не ведут при нем серьезных разговоров, считают его "стукачом". Это
не совсем так, поскольку Трудынь выдает чужие тайны не по умыслу, а
ненароком. К тому же Киршкалн терпеть не может фискалов. Ребята это знают
и ценят.
Разумеется, если в отделении есть парочка осведомителей, многие
нежелательные вещи вскрывать бывает легче, и некоторые воспитатели
пользуются таким источником информации. Киршкалну же делается невыносимо
тошно при виде воспитанника, который, воровато оглядываясь, наушничает на
своих товарищей. Киршкалн не облегчает свой труд за счет превращения
кого-то из воспитанников в мелких предателей. Лучше уж самому, если есть
нужда, исподволь что-то выведать.
- Расскажи лучше, как у тебя у самого идут дела.
Математику сдашь?
- Да сдам как-нибудь. Худо-бедно, но на троечку всегда пожалуйста, -
самоуверенно тараторит Трудынь. - Никакой любви к этим цифиркам у меня
нету, но концы с концами свести надо.
- Межулие как себя чувствует в отделении?
- А что ему! Но вообще-то - зануда. Бурчит только да зрачками крутит.
Не верится, что на воле он десятилетку кончил. Небось купил где-нибудь
ксиву.
- А ты расспроси, поговори с ним!
- Нет уж, лучше с чурбаном, на котором дрова колют. Вообще, я вам
скажу, он не совсем в порядке, наверно, что-нибудь с головой. Он по ночам
не спит.
Я раз ночью встал, пошел в гаваю, гляжу, а он заложил руки за голову и
пялится на потолок. Глаза блестят, как жестяные пуговицы, мне даже не по
себе стало.
- Ты на воле не знал такого Николая Зумента, по кличке "Жук"? -как бы
невзначай спрашивает Киршкалн, роясь в ящике стола.
- Слыхать слыхал и даже видел. Вообще-то фигура популярная, но не у