"Аркадий Драгомощенко. Фосфор" - читать интересную книгу автора

утверждать, будто есть нечто, предполагающее различие между его и моим деревом?
Между буквой и звуком.
Но в нескольких словах набросаем сценарий не этого, другого чтения.
Разумеется, так же, как и всех остальных, в первую очередь меня интересует
архитектура, вернее, топология повествования. С другой стороны: соотношения
пишущего и описываемого; или "автора" и его "работы", а в дальнейшем - ее как
условия порождения иного.
С ветром у него были особые отношения. Когда поднимался ветер, он начинал
беспричинно плакать, вызывая нарекания в попустительстве своим слабостям.
Которые разворачиваются следующим образом, следуя по лабиринту
телескопических сочленений - одно входит в другое - 1) "то, что видишь, напиши в
книгу..."; 2) "Итак, напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после всего";
3) "И я видел в деснице у сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне,
запечатанную семью печатями"; 4) "В руке у него была книжка раскрытая". Таков
маршрут смыкания в единую точку.
Потом зададимся вопросом.
По истечении времени время
прекращает с собой совпадать.
Но перед тем, постигая науку
обвинения/справедливости,
надлежит сделать вывод, что этот вопрос,
несомненно волнующий нас,
вовсе не первый и не последний.
Он - огромная пауза, промежуток,
подобный тому, который таится
между зеленым и красным
"воплощеньем гармонии." Пролет
смысла. Звено моста,
взорванного в незапамятные времена
над эвклидовым руслом материи.
Флюгер. Ветер во рту,
под стать паузе непомерной.
Серая птица срезает луч у щеки.
Фосфор цветов. Крошащиеся у ламп мотыльки.
Однако так происходило всегда, когда он начинал думать, что означало для
него неизьяснимое обретение невесомости, тяжесть которой он, тем не менее,
хорошо ощущал в ходе некоего довольно короткого измерения, едва ли не на
молекулярном уровне, уже не подвластном никаким сравнениям. Схлопывающееся
время, в препарированном мгновении которого, - с начала повествования мы
становимся свидетелями того, как пишется книга, в которой описывается то, что
открывается в книге, написанной "внутри и отвне".
Но в этой (второй) запечатленной книге происходит явление еще одной
(третьей) книги, в которой, судя по всему, скрыты последующие события,
завершающие возможность какого бы то ни было бытия книги вообще, ибо полнота
Царства Божьего, Плерома, Свершенность не могут полагать собственной
недостаточности во времени, либо пророчества о себе, как предвосхищения, потому
что оно есть в исполненном смысле этого слова, в смысле настоятельного
настоящего (есть), но не будущего. Какие события скрыты в том, что пишется
неустанно каждым? Третья неделя первой войны Постмодернизма. Следовательно,
книга в этой точке кризиса или пресуществления времени - (отпадает также нужда в